Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) в июне приняла резолюцию «Необходимости восстановления прав человека и верховенства права на Северном Кавказе». Помимо преследования правозащитников, журналистов и ЛГБТК+ людей, в документе отдельно говорится о значительном ухудшении положения девочек и женщин. ПАСЕ призвала Россию «обеспечить уважение их прав, защиту от бытового насилия и любых других форм жестокого обращения». Правозащитники рассказали «Даптару» о масштабе проблемы домашнего насилия в регионе и почему Россия вряд ли исполнит резолюцию.
Софья Русова, сотрудница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при «Консорциуме женских неправительственных объединений»
То, что в резолюции ПАСЕ нарушение прав женщин вынесли в отдельную категорию, это, я считаю, заслуга правозащитников, которые годами говорят о фактах домашнего насилия в регионе. Эта проблема носит систематический характер и интегрирована в структуру семьи, в том числе в виде вредных традиционных практик. Это «убийства чести», принудительные ранние браки, проведение девочкам калечащих операций на половых органах, изъятие детей у матери после развода или смерти мужа.
К нам обращались женщины с Северного Кавказа, которые, спасаясь от побоев или преследований по мотивам чести, не могли получить убежище ни в одном регионе России. Как правило, после побега из дома женщина находится в безопасности очень мало – если ее не удалось найти родственникам, то ее выдадут семье полицейские. Был случай, когда девушке удалось выехать в соседнюю страну, но местные полицейские все равно ее выдали по запросу российской стороны.
Поэтому очень важно, что в резолюции государствам-членам Совета Европы и странам-наблюдателям рекомендовано внимательно рассмотреть просьбы о предоставлении убежища от жителей Северокавказского региона, в частности от женщин, спасающиеся от домашнего насилия.
Алена Ельцова, основательница шелтера «Китеж»
Принятие резолюции ПАСЕ дает надежду, что наш труды и других вовлеченных людей не напрасны.
В половине случаев родители беглянок из республик Северного Кавказа подают в розыск, иногда он становится федеральным. Они говорят полицейским, что их дочь невменяемая, попала в секту, находится под воздействием наркотиков или попала в публичный дом. Иногда этого бывает достаточно, чтобы, несмотря на протест девушки, ее вернули домой.
При этом родители не живут в родоплеменном строе. У них есть образование, они ездят на современных машинах, пользуются телефоном, по-европейски одеваются. Но из-за потребности следовать каким-то религиозным нормам они хотят, чтобы дочь была робкой, покорной и молчаливой.
Девушки, которые приходят в «Китеж», просто хотят быть свободными, иметь право учиться и работать. Но я вижу, что в их душах – тяжелейшая драма. Они продолжают любить родителей, хотя понимают, какое у них может быть исковерканное будущее, если самые близкие люди с легкостью выдадут их замуж за похотливого старика или мужчину, который будет над ней издеваться.
Меня потрясла история Марем Алиевой (Евлоевой) из Ингушетии, которую жестоко избивал муж. В 2015 году нам удалось отправить ее в Минск, но неизвестные взломали ей вацап и написали, что старейшины просят вернуться и клянутся, что ее больше никто не тронет. Она приехала в Ингушетию, и ее след был потерян. Тогда я поняла, что Марем – это песчинка, которая попала в чудовищные жернова.
Катерина Нерозникова, активистка кризисной группы «Марем»
В России женщины – уязвимая группа, которая подвергается давлению и преследованию. На Северном Кавказе – особенно. Масштаб нарушений прав женщин катастрофический, но мы не можем более-менее точно его описать, потому что нет достоверной статистики МВД. Без поддержки правозащитных организаций мало кто из женщин пойдет в полицию. В лучшем случае их там отговорят подавать заявление. А могут и позвонить семье, мол, смотри, твоя жена или сестра пришла жаловаться в ментовку. И после такого звонка риск расправы с женщиной возрастает в разы.
Такая ситуация характерна для Чечни и Ингушетии, поскольку в этих республиках много мужчин работает в правоохранительных органах. Получается, что у каждой женщины среди родственников есть полицейский, который, узнав о подачи заявления, натравит на нее родню.
Мы недавно столкнулись с новой проблемой, с 2015 года молодой женщине в Чечне могут отказать в получении загранпаспорта, если ее не сопровождает кто-нибудь из мужчин-родственников. А могут и не пропустить на блокпосте на выезде из республики, не дадут сесть в самолет, пока не позвонит мужу, отцу или дяде и те не подтвердят, что они «разрешили» поездку.
Резолюция ПАСЕ – это важный шаг в признании того, насколько остро стоит проблема с нарушениями прав человека на Северном Кавказе. Об этом нужно говорить постоянно и на разных уровнях. Но резолюция носит рекомендательный характер, поэтому на деле принятие документа на ситуацию на Северном Кавказе никак не повлияет.
Мирон Розанов, представитель кризисной группы «СК SOS»
В ряде республик Северного Кавказа российские законы не воспринимаются как правовая норма. «Убийства чести», секретные тюрьмы для геев, преследование за феминистские и атеистические взгляды – все это описывает реальную картину происходящего в регионе.
Положение женщин и ЛГБТК+ людей на Северном Кавказе критически тяжелое. Женщин в силу культивированных системой установок не считают за полноценных людей. Поэтому психологическое и даже физическое насилие над ними не рассматривается как правонарушение, пострадавшим некуда обратиться за помощью.
Экстернальной метрикой «тяжести положения» является, например, показатель того, что если девушка решается сбежать из дома и жить полноценно, ее могут объявить в региональный и федеральный розыск сразу же. Не дожидаясь, пока пройдут три дня, как это должно быть согласно российскому праву.
Надеюсь, что после принятия резолюции ПАСЕ страны ЕС, кандидаты, а также другие государства, соблюдающие права человека, начнут детальнее и эффективнее рассматривать заявки пострадавших женщин на получение визы или политического убежища.
Абубакар Янгулбаев, независимый правозащитник
Я согласен с позицией резолюции ПАСЕ о состоянии института прав человека на Кавказе. Только обращу внимание, что по всему Кавказу это распространяется именно из Чечни. И если в резолюции указано, что люди «рискуют» подвергнуться преследованиям, то в Чечне власть по умолчанию преследует любого, кто высказывает инакомыслие от государственной позиции.
Обращение внимания ПАСЕ на нарушение прав женщин я связываю с тем, что с 2014 года, когда власть начала усиливать антипротестные механизмы, в Чечне открыто и откровенно начали похищать и пытать женщин.
Самые яркие примеры – пытки задержанных женщин электрошокером, которые совершал Ислам Кадыров в должности мэра Грозного, а также похищение из дома моей матери Заремы Мусаевой за правозащитную деятельность ее детей. В обоих случаях никто из виновных не понес никакой ответственности, я уже и не говорю о каком-то наказании. Наоборот, Кремль продолжает давать награды тем лицам, которые поддерживают кадыровский режим в Чечне.
Екатерина Ванслова, руководительница северокавказского филиала «Команды против пыток»
На Северном Кавказе женщины страдают не только от домашнего насилия. В производстве серевокавказского филиала «Команды против пыток» также есть дела, касающиеся жестокого обращения с женщинами со стороны должностных лиц.
Например, сейчас в суде рассматривается дело Юлдуз Курашовой из Дагестана, которую в 2020 году после задержания избили полицейские. На судебных процессах обвиняемые позволяли себе угрозы и оскорбления в ее адрес: «тебе конец», «ты мне за это ответишь». Из-за такого агрессивного поведения полицейских в зале суда мы всерьез опасались за жизнь и здоровье Юлдуз, поэтому добились предоставления ей госзащиты.
Факт того, что ПАСЕ не игнорирует плачевную ситуацию с правами человека на Северном Кавказе, безусловно, очень важен. Что касается силы резолюции, то в самом ее тексте отмечено, что ни одну из предыдущих рекомендаций Ассамблеи российские власти должным образом не исполнили. Полагаю, тем более бесполезно ждать реакции от властей сейчас, когда связи с Советом Европы практически полностью разорваны.
Лида Тимофеева
DAPTAR 