Правозащитники много лет описывают, как на Северном Кавказе на решения судов об опеке над детьми часто влияют непрописанные в официальных законах нормы – традиционные представления о том, с кем должен оставаться ребенок. Теперь этой системой начали пользоваться мужчины, не имеющие к республикам никакого отношения. Они забирают детей у бывших жен, прописывают их в Чечне, Дагестане или Ингушетии – чтобы лишить бывших жен прав над детьми.

«Удаленная прописка»: история Дианы и ее дочери

Диана – уроженка Башкирии, много лет живет в Татарстане. Мать двоих детей, она прожила в браке 13 лет. Развод был официально оформлен 22 сентября 2025 года. Но еще до решения суда, 12 августа, бывший муж обманом увез их пятилетнюю дочь: сказал, что отвезет девочку в гости к родственникам, а вскоре прислал фотографию из самолета, вылетевшего в Объединенные Арабские Эмираты.

О том же, что ее дочь теперь прописана в Чечне, Диана узнала только на заседании суда 18 ноября. Изначально иск об определении места жительства двоих детей был подан в Казани, потому что там прописана сама мать. Но уже на первом заседании адвокат сообщил: дело переводят в Чечню по подсудности – бывший муж оформил регистрацию детей там еще 30 сентября.

При этом Диана получила в посольстве справку: 21 сентября дочь въехала с отцом в Эмираты и по состоянию на конец октября страну не покидала. То есть прописка 30 сентября была оформлена дистанционно, без фактического присутствия ребенка в республике. В Чечне бывший муж подал сразу два иска: об определении места жительства обоих детей и о взыскании алиментов с Дианы. По ее словам, он сделал это после того, как узнал, что она первой подала аналогичное заявление в Казани.

Диана вспоминает, что еще до развода, во время работы с семейным медиатором, супруг начинал давить на нее. Медиатор предложил вариант: дети живут с матерью, но половину времени проводят с отцом. Когда Диану спросили, где она хотела бы жить, она назвала Москву, Башкирию или Татарстан. Муж же настаивал на Чечне. Диана тогда очень удивилась: «Почему Чечня? Мы там никогда не жили, у нас там нет родственников». Женщина чувствовала давление и понимала, что в новом регионе окажется в полной зависимости: чужая культура, отсутствие поддержки, высокий риск, что ее мнение просто не примут во внимание.

Чечня превращается в место, куда мужчины в подобных конфликтах пытаются увезти детей

Она уже переживала подобную зависимость, когда семья жила в Эмиратах, там она была полностью подконтрольна мужу. И там же она часто слышала угрозы: «В России я тебе нос разобью, мне ничего за это не будет – 20-30 тысяч на откуп, и любое дело можно замять». Угрозы звучали на протяжении всего брака. «Оставляй детей и уходи». «Разведешься, я сделаю так, что долги фирмы моей на тебя повешу». По убеждению Дианы, у бывшего мужа есть административные связи в Чечне, Татарстане и Москве.

Хотя муж уверял, что увез девочку в Чечню, Диана уверена: дочь по-прежнему в Эмиратах. «Он сказал, что они в Чечне. Но люди видели дочь с няней и второй женой моего бывшего мужа там», – говорит она.

Сын живет с Дианой. Поэтому она старается держаться и быть сильной: «Нужно сохранять ребенка, которому девять лет, и который тоже стал объектом иска».

До последнего женщина надеялась, что если дело останется в Казани, все пройдет честно и прозрачно. Но после того как бывший муж удаленно прописал обоих детей в Чечне и добился переноса дела туда, стало ясно: правила игры изменились.

Диана уже нашла юриста, который будет представлять ее интересы в Чечне, и в ближайшие дни она должна узнать детали дела. По ее словам, уведомления о заседаниях приходили с опозданием или вовсе не приходили.

«У меня настроены Госуслуги так, чтобы приходили электронные извещения. Но я не получила никакого извещения о первом заседании, которое уже прошло, а вызов на второе пришел всего за двое суток. Представьте, я в Татарстане, а суд через два дня в Чечне!», – рассказывает женщина.

Особенно ее возмутило, что дело переводят в северокавказский регион, с которым у нее нет никаких связей. Она предполагает, что бывший муж прописал туда детей, рассчитывая на особенности традиций и судебной практики региона.

Диана не понимает, почему Чечня превращается в место, куда мужчины в подобных конфликтах пытаются увезти детей, делая матерей уязвимыми, а детей фактически исчезающими из их жизни.

Что будет дальше, она не знает. Поэтому считает, что единственный способ защититься – говорить о происходящем публично, чтобы не остаться один на один с системой и человеком, который годами ее запугивал.

Отцы нередко «перекидывают» детей между разными республиками – Чечней, Дагестаном, Северной Осетией и Ингушетией

Инструмент для отъема детей

История Дианы – не единственная. Похожие сценарии уже были в Ингушетии, где москвичка Алина Брагина безуспешно пыталась вернуть дочь, похищенную отцом, несмотря на решения судов в ее пользу. Оформляя временную прописку ребенка в республике и подавая иск там, отец добился того, что ингушский суд почти без разбирательства принял дело опираясь на «семейные традиции» и показания неких свидетелей, которые даже не были знакомы ни с матерью, ни с ребенком.

Бывший муж Анны Смирновой Дмитрий увез в Дагестан двух сыновей, а местные суды фактически заблокировали попытки матери их вернуть. Несмотря на существующее решение другого суда и выданный исполнительный лист, в Махачкале ей отказали, а документы, по словам женщины, и вовсе «потеряли». Отец продолжал скрывать детей, приставы не предпринимали действий, а жалобы в прокуратуру так и не изменили ситуацию.

Изменение прописки и переводы дел в суды Северного Кавказа становятся инструментом, который существенно повышает шансы мужчин выиграть спор о детях. Адвокат, сопровождающий подобные дела, отмечает, что данная практика становится системной.

По его словам, специфика традиций и адатов на Северном Кавказе влияет на судебную практику, и в результате местные суды там чаще, чем в других регионах, принимают решения в пользу отца: «Это создает прецедент и подталкивает мужчин, которые хотят «наказать» бывших жен, использовать такие схемы, как прописка ребенка в одной из северокавказских республик. Фактически эти регионы превращают в инструмент для отъема детей или даже для получения более выгодных условий развода».

Также, добавляет собеседник, отцы нередко «перекидывают» детей между разными республиками – Чечней, Дагестаном, Северной Осетией и Ингушетией. Тем самым оформляя новые регистрации и заставляя приставов бесконечно пересылать материалы из одного региона в другой.

«Каждая такая прописка значит, что документы снова отправляется по новому адресу рассмотрения, – объясняет адвокат – Приставы не имеют права работать за пределами своего субъекта, поэтому процесс буквально обнуляется при каждой перерегистрации».

Борьба Алины

По словам Алины, ключевым моментом в ее истории стала именно перепрописка: после нее бывший муж инициировал судебные процессы, в том числе о лишении ее родительских прав. Позже, уже пройдя этот опыт, она создала паблик, оказывающий информационную поддержку матерям и отцам, столкнувшимся с семейным киднеппингом.

Опираясь на собственный опыт, Алина подробно рассказывает, какие шаги ей пришлось предпринимать и что, по ее мнению, принципиально важно делать в подобных ситуациях. Сразу после получения повестки она наняла адвоката и первым шагом подала иск о признании временной регистрации ребенка незаконной. Хотя отец формально может оформить временную регистрацию, без согласия второго родителя это становится уязвимым местом в процессе, которым можно и нужно пользоваться.

При этом даже базовые процессуальные вещи, по ее словам, часто превращаются в дополнительное испытание. «На первое заседание мы вообще не попали, повестку прислали 11-го, а 12-го уже было заседание. Технически невозможно приехать туда за одни сутки», — рассказывает Алина. Этот опыт наглядно показывает, насколько уязвимым оказывается родитель, когда дело внезапно переносится в другой регион.

Параллельно важно добиваться того, чтобы дело находилось «на контроле». По опыту Алины, в республиках Северного Кавказа первым вопросом в судах и ведомствах часто становится: «Вы к главе республики обращались?». Поэтому она советует обязательно направлять такие обращения, и постоянно иметь при себе копии писем, входящие номера или ответы.

«Если ты не обращалась, они оставляют за собой право дальше вообще не работать. А когда ты показываешь: вот письмо, вот входящий номер, ситуация меняется», – объясняет она. Эти документы, по ее словам, нужно носить с собой и предъявлять при каждом контакте с чиновниками и в судах. 

Еще один принципиальный момент, на котором настаивает Алина, идти по всем инстанциям и фиксировать нарушения. Если судья, по ее оценке, допускает грубые процессуальные ошибки, адвокат должен готовить жалобы, в том числе в квалификационную коллегию судей, а решения обжаловать дальше, вплоть до высших судов: «Потом обязательно спросят: а почему вы дальше не пошли?».

В целом алгоритм, который Алина выработала, выглядит так: в первую очередь добиваться отмены временной регистрации ребенка, параллельно участвовать во всех судебных процессах, подавать обращения и не позволять делу «зависнуть», потому что именно затягивание, по ее словам, чаще всего играет на руку тому, кто удерживает ребенка.

Даптар обращался за комментариями к бывшим мужьям героинь публикации, но ответов не было

Наталия Кильдиярова