…Я вхожу в зал суда и вижу Зарему в клетке. Ей тяжело, она не может жить без инсулина. Последнее время все чаще держится за стены, когда ее конвоируют, но всегда улыбается.
Когда-то я бывал в ее гостеприимном доме. Она сокрушалась, что из-за работы я здорово похудел и меня срочно нужно откормить. Что и делала.
Зарема, скажу я вам, готовит самый вкусный в мире хингалш. Тогда это была добродушная домохозяйка в кругу семьи. Муж и дети были рядом. Она всегда была такой: даже в войну, когда их дом бомбили и они жили в подвале.
Сейчас Зарема осталась одна. В годовщину заключения ей передали письма родных. Только за решеткой можно понять, какой это неслыханный подарок. Зарема сияла.
Школота и власть
Эта история началась много лет назад, когда арестовали одного из сыновей Заремы, Ибрагима. Тот публиковал в соцсетях дурацкие картинки с не менее дурацкими подписями и топил за независимую Ичкерию. Словом, школота. Но вдруг эта школота вызвала у верхушки Чеченской республики неподдельный интерес.
Настолько сильный интерес, что мужа Заремы Сайди и двух их сыновей отвезли в резиденцию Рамзана Кадырова и побили. Судейский статус Сайди не помог ни детям, ни ему самому. Сайди и старший сын Абубакар вернулись, а Ибрагим остался в резиденции (после пыток и издевательств он окажется в грозненском СИЗО, оттуда обратится к нам, в «Команду против пыток», а освободившись, уедет за границу). А пока семья была вынуждена была уехать из Чечни в Пятигорск.
В одно прекрасное утро у дома, где жили Янгулбаевы в Пятигорске, обнаружилась «Приора» с чеченскими номерами. В ней сидели крепкие мужчины со стволами и мирно ели шаурму. Чеченцы, которые приезжают в гости к родне, так себя не ведут, они завтракают у гостеприимных родственников. Так что семью спешно эвакуировали в Нижний Новгород. Но Ибрагим, который уже был в относительной безопасности, продолжал писать в соцсетях, что сильно возбуждало чеченские власти – вплоть до ответных «митингов возмущения», объявления кровной мести и обыска в квартире старшего сына Абубакара. Ему тоже пришлось спешно уезжать за кордон.
«Все все понимают»
20 января прошлого года в квартиру Янгулбаевых в Нижнем Новгороде вломились чеченские силовики. Мужа, пользующегося судейской неприкосновенностью, забрать не удалось. Увезли Зарему. В мороз, без обуви и без верхней одежды. Босиком. В Чечню. С хроническим сахарным диабетом и без инсулина.
На следующий день Рамзан Кадыров прокомментировал этот перфоманс силовиков: «Как бы там ни было, заявляю, что эту семейку ждет место либо в тюрьме, либо под землей». Сайди и оставшиеся дети в спешном порядке уехали за границу. Зарема осталась одна.
…Поначалу она проходила как свидетель по невнятному делу о мошенничестве. А после того, как ее увезли из Нижнего, появилась более интересная статья: применение насилия по отношению к представителю власти. Якобы 21 января прошлого года Зарема набросилась на полицейского прямо в отделе полиции, куда ее доставили, исцарапала и пыталась выколоть ему глаз.
Потерпевший: участковый старший сержант полиции Абдулхамидов. Он появляется на слушаниях по делу. Проходит мимо клетке, в которой сидит Зарема. Приставы, здоровенные бородатые парни с автоматами, смотрят на него… В общем, смотрят, как и должны смотреть на кавказского мужика, заявляющего, что он пострадал от рук немолодой больной женщины. В звании Абдулхамидова уже повысили: из сержанта он стал лейтенантом.
В чеченских судах все все понимают. Главные герои здесь не по своей воле. Не только Зарема, с ней как раз все понятно, но и судья, и прокурор, и «потерпевший», и эксперт, который констатировал у Абдулхамидова легкий вред здоровью. Кстати, этот эксперт, как только его вызвали в суд, уволился и очутился аж в Ханты-Мансийском автономном округе. Когда его наконец допросили по видеосвязи, он не смог ответить на самые элементарные вопросы. Да и доказательная база откровенно хромает: нет видеозаписи, где Зарема нападает на полицейского, и это в отделе полиции, где везде стоят камеры. Но все все понимают. Когда «все все понимают», процесс – нелепый фарс. Поэтому защита тщательно готовится, обвинение придумывает доводы, а судья все это внимательно слушает.
Наиболее понимающие это конвойные и приставы. Они в курсе «делюги» Заремы и почему она за решеткой. И мило с ней болтают. Вообще, чеченский ФСИН – наиболее человеколюбивый. К ним человек попадает уже обработанный другими силовиками и не надо его больше обижать. В чеченских судах можно свободно подойти к клетке и поговорить с сидящим в ней, никто слова не скажет. Потому что человеку в клетке нужна поддержка извне. Так было на процессе Оюба Титиева, так происходит и сейчас.
Новый процессуальный статус
С октября прошлого года я приезжаю «в гости» к Зареме в Ленинский районный суд города Грозный. Из более-менее близких людей Зарема видит только адвокатов и меня. Не густо. Не перестаю удивляться стойкости чеченских женщин. После двух войн они непробиваемы. И в любой ситуации могут смеяться, как бы тяжело им ни было. Зареме трудно ходить, она хватается за стены, когда ее конвоируют и долго приходит в себя на скамейке в клетке. Но всегда улыбается. Просматриваю свои записи.
***
Сегодня «юбилей». Зарема уже год в неволе. Входим в зал. Зарема уже в клетке. Она улыбается. Она такая же, как в те уже далекие времена, когда я приходил в ее гостеприимный дом и она меня откармливала. Сейчас ФСИН сделал ей подарок: передали письма родных. За решеткой для полного счастья этого вполне хватает.
Сегодня допрашивается независимый эксперт Алексей Безбородов. Стаж 27 лет. Он констатирует, что «причинить четыремя пальцами восемь разнонаправленных царапин невозможно». Такие повреждения могут возникнуть, например, у мужчин при бритье, когда бритва движется в разные стороны. Эксперт просит предоставить статиста, чтобы наглядно все продемонстрировать. Судья предлагает потерпевшего. Тот начинает возмущенно бормотать на чеченском.
Юбилей закончился. Стоим у здания суда. Проезжая мимо, автозак с Заремой бибикает нам.
***
Несколько заседаний кряду я пытался нарисовать Зарему в клетке. Получилась вполне авангардная композиция. Я точно знаю, что когда-нибудь подарю этот рисунок своей модели. Когда она будет свободной. И мы уже с улыбкой вспомним этот «юбилей».
***
Посреди процесса потерпевший неожиданно встал и ушел. Причем, в конвойное помещение. Никто из приставов ему не помешал. Пока он ходил, все терпеливо ждали. Включая судью. «Выйти нужно было» — заявил полицейский по возвращению. Тут судья не выдержал: ‘Вы офицер и должны знать о дисциплине!». Судя по выражению лица потерпевшего, он мало понял, что с него требуют.
***
Самое интересное началось на вопросах защиты:
– Какой частью правой руки Мусаева могла причинить царапины?
– Твердым тупым предметом.
Эксперт долго думает. Минут через 15 догадывается, что это… Нет, не ногти, а… Любой частью руки…
– Соответствуют ли разноплановые повреждения анатомическому строению человеческой руки?
Этот вопрос оказался слишком сложным. В результате эксперт заявляет, что он очень торопится. Реплика защиты: «Здесь человек за решеткой тоже очень торопится. Уже почти год».
***
Зарему охраняют аж шесть вооруженных людей. Пять парней с автоматами и девушка, у всех палец на курке, затвор не передернут. Тут же Главный Потерпевший Чечни Абдулхамидов в форме. Делаем ставки, что к концу процесса станет капитаном.
***
Эксперт Мунгиев из республиканского бюро СМЭ, который утверждает, что Зарема способна нанести мужику с оружием телесные повреждения, не явился. Причина неявки неизвестна. Защита требует обеспечить суд его явку. Обвинение не против. Зарема из клетке заявляет, что ей надоело сидеть в СИЗО.
***
– Как доехали? – спрашивает меня из клетки Зарема.
– Нормально.
– Потерпевший бы доехал… Интересно, что он скажет… В прошлый раз его хотели назвать главным потерпевшим республики и медаль дать!
***
В перерыв в зал важно входит упитанный кот. Походил по залу, вошел в клетку к Зареме и вальяжно улегся на полу.
– Теперь и котов сажают.
– Тогда в России восторжествует прецедентное право. Все смеются.
***
Мы не виделись недели три.
– Ты где был? – спрашивает из клетки Зарема.
– В Индии.
– Нашел там себе индианку?!
Отдышавшись, Зарема рассказывает тюремные истории. Как от недостатка табака обитатели СИЗО курят чай. Как к ней в камеру в СИЗО загнали молодую чеченку, и они целыми днями обсуждают кулинарию. Готовить в камере нельзя. «Тренируйтесь на бутербродах», – шучу я.
Приставы, двое крепких бородатых парней с автоматами и молодая девушка в глухом платке, смеются. Зарема тоже смеется. Мы смеемся назло всему. Смеемся, когда уместнее плакать. Зарема не ломается. Я понимаю, как ей на самом деле тяжело. Каково остаться в заложниках за всю семью, а статья, по которой тебя обвиняют, – дело десятое. Но жизнь иногда выкидывает такие штуки, что мирная домохозяйка становится бойцом.
***
Сегодня допрос свидетеля по ВКС, видеоконференцсвязи. Пока налаживают связь прокурор перешучивается с адвокатами.
– Могли бы сюда доставить! – шутит один из адвокатов.
– 21 век! – веско заявляет прокурор.
– Так и Зарему можно было по ВКС опросить! И не похищать из Нижнего Новгорода! – отвечает защита.
Все смеются. Даже прокурор. Из клетки слышен смех Заремы.
Жизнь продолжается.
«Мне некуда бежать»
На обжаловании меры пресечения в Верховном суде Чечни защита настаивает, что больная домохозяйка никуда не денется от следствия. Она может спокойно находиться под подпиской о невыезде или под домашним арестом.
«Мне некуда бежать! – говорит в последнем слове Зарема. – Я не совершала преступлений, в которых меня обвиняют».
Действительно, бежать некуда. Родственники в Чечне от нее отказались, семья за границей.
Имя Заремы знает вся Чечня, оно вызывает у местных сложные чувства, где и сострадание, и тоска, и чувство вины, потому что в расправу над ней втянуты все. На станции скорой помощи, куда я ходил к фельдшерам, выезжавшим к Зареме в суд и СИЗО, фамилия Мусаева вызвала вполне искреннее сочувствие. Но говорят о ней шепотом – самим жить надо. Поэтому местные адвокаты отказались работать с ней, работают «пришлые».
Перед одним из заседаний к нам подошла незнакомая чеченка:
– Вы по Зареме работаете?
– Да.
– Я ваш коллега – адвокат. Желаю вам удачи. Из женской солидарности.
Константин Гусев, юрист «Команды против пыток»
DAPTAR 