От редакции: Ты должна быть успешной, счастливой, твои фоточки в инста должны вызывать у других восторг, зависть и желание быть «как она» – так устроен современный мир. И если недостаточно роскошный дом женщине еще простят, то не сложившийся брак – это практически приговор. Причем, не только в инстаграме. «Как можно доверить ей такую должность, она собственную семью сохранить не сумела?!» – вопрошал как-то один из дагестанских журналистов. И не в частной беседе вопрошал (мало ли, какую глупость мы можем ляпнуть в дружеском трепе), а вписал это буковками в статью, которую не постыдился подписать своим именем. И никто не возмутился. Не удивился. Не сказал – что за чушь?
Иногда на создание видимости ослепительного счастья женщина тратит последние ресурсы, но мы ничего этого не замечаем, пока не произойдет непоправимое, как, например, в истории Кристины Журавлевой.
И нашей сегодняшней героине – Лилу Рами – понадобилось много времени и сил, чтобы понять: она у себя одна, она – живая. Она не обязана быть глянцевой картинкой. И у нее может быть насморк, покрасневшие от слез глаза, плохая прическа, прыщик на лбу или распавшийся брак. А еще у нее достаточно смелости, чтобы рассказать об этом открыто, под своим именем.
– Для женщин, которые боятся, сомневаются и не ставят себя на первое место, потому что боятся, потому что им кажется, что такое только с ними, а вокруг идеальные семьи, вылизанные картинки, послушные дети и заботливые мужья. Жизнь разная и она одна. Не бойтесь выбирать себя, а если не получается – учитесь на чужих ошибках.
…Лето 2011-го.
Мне 23, у меня разбито сердце, потому что я влюблена, а этого не поняли. За мной ухаживает несколько парней, но мне больше не нужны отношения, я ищу безопасности.
Эту безопасность, как мне кажется, я нахожу в парне, который всегда рядом, спокоен, ухаживает за мной и вообще нам весело вдвоем – считаю его своим другом.
Это то, что я позже раскопаю с психологом: вышла замуж за друга в надежде, что брак будет спокойным и долгим, а меня ничто не травмирует больше. Мне только казалось, что я влюблена.
Мы дружили всего несколько месяцев, когда начали встречаться, и он сделал мне предложение.
Я сразу согласилась. При том, что мы плохо друг друга знали, у нас не было никакой базы (жили мы у меня), непонятно, что нас связывало, кроме татуировок и общей компании, но все «так весело и спокойно» – в 23 для травмированной, чем не повод, чтобы пожениться?
В это же время я поменяла работу, и мне казалось, что все удачно складывается. Новая жизнь, новая работа, новые отношения.
11.11.11 мы расписались.
Свадьбы не было. Загс, фотограф, ужин с родителями и с друзьями — в клуб. Помню, как знакомые удивлялись, как быстро я вышла замуж. Но мне все нравилось: статус, ощущение себя «не такой», раз сразу позвали замуж и вообще эйфория.
Я очень скоро спустилась на землю.
Мне не казалось странным, что кольца покупаю я, машину в день росписи арендую тоже я, потому что «я не такая, как все, не меркантильная». Потом это «Лилу все решит» вырастет, как снежный ком. Я буду платить за квартиру, еду, одежду, отдых и тэдэ, и тэдэ.
Я начала понимать, что что-то не так, но верила человеку, надеялась, что все решится, у него найдется работа, и проблемы исчезнут.
И в такой ситуации мы решились на ребенка.
Сейчас вижу, какой юной и наивной я была. Как глупо верила, как подставлялась и как выбирала не себя, а обещания.
Когда я узнала, что беременна, все отошло на второй план, я была очень счастлива.
Все были счастливы.
Мы действительно хотели этого ребенка и любили его с первого дня. Выбирали имя, сверялись с календарем и следили за ростом малыша.
Мой врач сказал, что раньше 12-й недели УЗИ делать не стоит, поэтому я с диким токсикозом ходила на работу, и ждала дня икс. Мне почти все время было плохо.
После 12-й недели я записалась на УЗИ и через пару недель пошла на прием с мамой.
Врач ледяным голосом сообщила, что плод мертв. В камне было бы больше сочувствия. Я надеялась увидеть малыша, а мне сказали, что завтра же нужна операция, потому что счет идет на часы.
На следующий день меня положили в больницу, прооперировали, и началось адское время: я лежала на одном этаже с роженицами, которые называли нашу палату «абортницами».
Врачи, классические каратели «а делать не больно было?», ставили мне капельницы утром и вечером, несколько раз в день делали по 4 укола и всячески проявляли свое отношение к моим татуировкам. Ад.
Худшее, что мне говорили «не плачь, родишь другого».
После выписки я провела месяц дома. Пыталась уволиться, чтобы не видеть больше детские книги, но мудрый шеф просто дал мне время.
Муж, наоборот, сказал фразу, которая ударила меня, как пощечина: «Если ты не выйдешь на работу, нам нечем будет платить за квартиру».
И я вышла. После мы завели собаку, котенка, делали ремонт, переезжали, ездили к его родственникам, тусили с друзьями, но я знала, что всему конец.
Я придумывала себе разные хобби, чтобы отвлечься, постоянно себя чем-то занимала, потому что наши отношения шли ко дну.
Его финансовые проблемы только ухудшались, а причину он мне не называл. Жаль, что тогда я не знала, что такое газлайтинг (разновидность психологического насилия, манипуляция, главная цель которой – заставить объект воздействия усомниться в своей нормальности и объективности восприятия происходящего – прим. Даптара).
Ты все придумала, у нас все здорово, у нас нет проблем, у меня есть деньги, я не вру, тебе кажется, я говорю правду, это все ты накручиваешь.
И так каждый день.
Не выдержав, я подала на развод и уехала к маме.
Какое-то время он пытался меня вернуть, но сработал мой хитрый план: я сказала, что заберу заявление, если он расскажет правду о своих проблемах.
Рассказал.
Через месяц мы развелись.
Мне было ужасно его жаль, а это последнее, что я хочу испытывать к мужчине.
Самое ироничное, что последний раз я его видела, когда он приехал меня возвращать, а в итоге занял 15 тысяч, которые я попросила не возвращать и больше меня не трогать.
Деньги не вернул.
Сколько я тогда плакала, только моя мама знает. Потому что единственное, о чем я мечтала – семья. И развод мне казался концом света. Я дала себе время на то, чтобы повариться в этом состоянии, а потом пошла дальше и сделала вид, что ничего не было.
Не делайте так. Не запрещайте себе чувства. Грустите, плачьте столько, сколько вам нужно.
Я не умела жалеть себя совсем, не умела злиться, не умела понимать свои чувства. Ввязалась сразу же в другие отношения, которые снова меня травмировали, потому что я ни разу не проживала нормально травму, а давала себе три дня на «поплакать».
Злюсь ли я на него? Нет.
Он меня мало волновал и тогда, потому что все это дерьмо заставило меня задуматься и очень-очень-очень медленно привыкать к новому отношению к самой себе. Как говорит моя психологиня: отращивать новый нейронные связи сложно, это долгий процесс. Прошло десять лет, а я все еще учусь.
P.S. Не верьте социальным сетям, которые транслируют идеальную картинку. Это не цельная картинка, это фрагмент. Тот, что можно предъявить, обманув других и себя в первую очередь.
На поверхности у нас все было красиво, а на деле мы врали себе каждый день. Мне не хотелось обманывать, но казалось, что если никто не узнает правду, то ее как бы и нет, что все это происходит не со мной. Не со мной. Не со мной.
Лилу Рами
На Даптаре ранее выходило интервью с автором колонки
DAPTAR 