…Лина стояла перед домом и кричала. Она не знала точно, в каком подъезде, на каком этаже, за какой именно дверью прячут ее дочку Наиму.

И потому кричала всему дому, в каждое из его равнодушных окон. Будто сила ее голоса и ее отчаянья способны разбить стекла, покачнуть стены, сорвать с петель двери. Будто она годами молчала и терпела, чтобы скопить эту силу и сделать то, что «кавказская женщина делать не должна».

«Верните моего ребенка!» — кричала Лина. 

Первое замужество

В 17 лет Лину выдали замуж. Никакой романтической истории не было, просто пришли сватать, жених был «своей национальности», а Лину никто особо и не спрашивал. Она тогда только поступила в колледж, тоже, кстати, не по своему выбору, предпочла бы на дизайнера одежды учиться, но мама решила – педагогический. 

Итак, в 17 замуж вышла, а в 18 уже ходила на занятия с животиком. Беременность протекала нелегко.

«У меня отеки были страшные, – вспоминает Лина. – Я набрала 100 с чем-то килограммов, а свекровь не позволяла в больницу лечь, говорила, что просто много жру».

На восьмом месяце беременности Лина попала в реанимацию, несколько суток без сознания пролежала, но обошлось, выжили оба, и мать, и сын. 

Жили Лина с мужем «не хуже других». Даже к родителям Лину отпускали. Раза два в месяц. Правда, со свекровью не заладилось. Придиралась по мелочам, а как-то наговорила всякого, наорала и выставила Лину за дверь. И сына прямо из рук забрала, сказала: «Я разрублю его на куски топором, но вам не отдам».

Лина ребенка отпустила, ушла. На следующий день приехала забрать вещи. На мужа надеялась до последнего, думала, что он по-кавказски заступится, скажет, мол, мы сами разберемся, никуда ты не уедешь. Но он молча прошел мимо нее с ребенком на руках.

Лина и сейчас помнит все в деталях: «Когда мы выехали из села, я поняла, что это конец и у меня больше нет семьи. Я не просто кричала, я орала. Оскорбили и унизили, отобрали сына и выкинули, как вещь. Кто ответит за мое унижение?»

Но родные велели молчать.

Через месяц ей отдали сына, а через полгода семья бывшего мужа попросила ее вернуться. Она не соглашалась. Но тут уже подключилась ее собственная семья. «Вернёшься к мужу и точка, иначе ноги переломаю!», – сказал отец.

Ее везли, снова всю в слезах.

В 2009 году Лина заканчивала учебу, шла на красный диплом. А вот в семье мужа ее за человека не считали. Маленький сын это быстро усвоил, мог подбежать и шлепнуть мать по ягодицам – домашние весело смеялись, и он смеялся вместе с ними. Ни с кем другим он такого не проделывал, только с Линой. Дети чутко улавливают настроения взрослых. 

«Я уйду!», – говорила Лина. «Ты никто! – отвечала свекровь. – Захотим – выкинем тебя, захотим – вернем, что хотим с тобой сделаем».

Лина жаловалась родителям, просила разрешения вернуться. Ей ответили: 
«Все терпят, и ты терпи. Умри там».

И Лина сбежала. Недалеко сбежала, в Махачкалу, там устроилась сразу на две работы.

«Чувство вины меня мучило, что я оставила мальчика. Но думала, подзаработаю денег, заберу его. Вот так я надумала тогдашними своими мозгами, такими свежими, глупыми, наивными», – вспоминает Лина.

Через дней десять она позвонила матери и все высказала: «Я хочу жить своей жизнью, работать, сына забрать хочу!». И мать вроде бы смягчилась, даже прощения попросила. Но сказала, мол, о тебе дурные слухи свекровь распускает, будто «от мужа замуж вышла», с мужиком сбежала, надо приехать доказать обратное.

И Лина вернулась.

Психушка

«Я приехала и спрашиваю, где эта дрянь, которая про меня слухи распускает, – рассказывает Лина. – Отец злой был, хотел избить меня, но я ему прямо сказала, что я не хочу для них жить, что ненавижу их, поэтому уехала! Он опешил, не смог руку поднять на меня. Пару дней я дома прожила и как-то слышу, как папа маме обо мне говорит – ‘Что-то она часто купается. Это ненормально’. И я поняла, что он хочет этим сказать». 

А потом приехали родственники матери – сестры, братья – и стали говорить вслух то, на что отец намекал.

«Они кричали мне, что я шлюха, проститутка, – Лина произносит оскорбительные слова ровным спокойным голосом, столько раз она их слышала, что уже не задевают. – А что им человек, у них репутация своя страдает, как же так, родственница с мужем жить не хочет, что люди скажут! Да у нее с головой не в порядке!».

Дядя то бил ее, то читал над ней Коран, свозили ее и в Грозный к целителю, чтобы джиннов изгнать. А потом Лину заперли дома. Никто с ней не разговаривал.

Однажды утром папа и дядя усадили ее в машину и привезли в Махачкалу. В психиатрическую больницу. Историю придумали простую, мол, вышла из дома наша девочка, а потом нашли мы ее в бессознательном состоянии, бредила, говорила, что с собой покончить хочет.

Лина хорошо помнит, как это происходило: «Дядя все время говорил – ‘Или ты ляжешь сама в больницу, или мы тебя в землю уложим’. Я к отцу обращалась: ‘Папа, ты же понял, почему я уехала, почему я так поступила. Заступись за меня сейчас, прошу, защити меня!’.  А он: «Нету у меня возможности слово вставить. Они уже все оформили’».

Двери больницы закрылись за Линой. «Там купаться только с открытыми дверями можно было, – вспоминает она. – Рядом больные ходят. Это жутко, унизительно. Таблетки заставляли пить, и рот проверяли, выпил ты или нет. Меня как зверька испуганного закинули в отделение с психически больными, буйными людьми. Они голоса слышат, кричат, сами с собой разговаривают, их к кроватям привязывают, я такое только в фильмах видела… И вот лежим в одной палате эти люди и я, девушка, которая просто с мужем жить не хочет, понимаете?».

Лине удалось прорваться к главврачу. Тот увидел, что речь у нее связная, рассуждает здраво, понял, что тут какая-то ошибка, отпустил домой. А дома – родственники. Дома дядя. И его слова: «Если ты сейчас не ляжешь обратно, я подстрою так, чтобы твой отец тебя зарезал!». И Лина сдалась, согласилась в больницу вернуться.

Лина не может забыть, как мама просила врачей оставить дочь там на год-два. И медсестра главная взорвалась, на мать налетела: «У тебя сердца нет?! Это же твой ребенок!».

…Поставили Лине диагноз «шизотипическое расстройство». «Мне кажется, – рассуждает Лина, – они хотели меня сделать «недееспособной», чтобы всегда держать на поводке. Во-первых, пенсия, во-вторых, с такими, что хочешь делай. Мне как-то тамошний врач Курбан говорит: «А пойдем с тобой погуляем куда-нибудь». Я в шоке отвечаю, что дома расскажу! А он – «Кто тебе поверит? Ты сумасшедшая!» И, правда, не поверили бы. Не поверили бы и без диагноза».

После выхода из психлечебницы, легче не стало. Дома одни оскорбления и унижения каждый день. Позор семьи! Тварь!  Невозможно было там находиться. Но у кавказской женщины особого выбора нет. Жить одной и по собственному усмотрению никто ей не позволит. Выход один – замуж.

Второе замужество

Когда в 2010 году Лина решилась снова выйти замуж, первым делом отправилась в больницу, прошла медкомиссию и диагноз ей сняли. Но родня бывшего мужа теперь уже «по праву» забрала сына, вышла снова замуж – лишаешься ребенка. Все по «традициям». Пришлось через суд добиваться встреч с сынишкой.

Как-то приехала, а мальчика дома не застала. Оказалась, он в больнице с аппендицитом. Ринулась туда.

«Меня не впускают, я кричу, ору, нашла палату, его родственники внутри, но мне плевать, я становлюсь на колени, беру его за руку, глажу, он говорит «Не трогай!», а сам глаз с меня не сводит», – рассказывает Лина.

Второй ее ребенок, Наима, родилась в 2011-м. И тогда же Лина поняла, что собой представляет ее второй муж. Первый раз он ударил Лину, когда она была еще беременна. После рождения дочки стал бить чаще и сильнее.

«Табуреткой бил. Утюгом бил. Прямо в лицо бил кулаком. Уезжает он в Волгоград – мне неплохо так живется, приезжает – выпивки, побои. Я с ребенком маленьким к его двоюродному брату убегала. Они меня укрывали. А потом уговаривали вернуться», – делится Лина.

Семья перебралась в Волгоград. На этот переезд у Лины были особые надежды, у Наимы обнаружили двухсторонний подвывих бёдер, требовалось лечение, а дагестанским врачам она уже не доверяла.

«Приезжаю, становлюсь на учет по месту жительства, несу девочку к ортопеду, тот снимок посмотрел и сразу – ‘Вы что, срочно в больницу! Нужно ставить гипс’», – рассказывает Лина.

Девочке наложили гипс и сказали, что возможно понадобится дорогая операция. Ровесники Наимы уже ходили давно, а Лина свою девочку носила на руках и зимой, и летом. Ни юбочку надеть, ни колготки, ни искупать. Гипс мешает. Приходилось «купать» влажными салфетками.

На мужа надежды не было. Он на людях с дочкой не появлялся. «Он вроде бы ее стыдился, – вспоминает Лина. – Прятал, когда гости приходили, говорил, чтоб я сняла гипс этот. Может, боялся, что начнут говорить, что девочка больная и ее потом замуж никто не возьмет. В Дагестане все болезни скрывают. Мне тоже говорили, что я должна скрывать, что у меня миопия и псориаз, потому что меня замуж не возьмут».

Волгоград характер мужа не исправил, но там он все же немного побаивался Лину открыто бить. «Это не Дагестан, где люди считают, что не надо лезть в чужую семью. Тут могли и полицию вызвать. И он там даже сам покупал мне бадягу, сам мазал. Бьет и лечит меня потом. Бьет и лечит», – рассказывает Лина.

В новом замужестве был один плюс – Лина давно мечтала о собственном бизнесе, но родители были категоричны – нет и все: «Вот еще! Это ты всюду будешь разъезжать за товаром, что ли? Не будет такого! Вот замуж выйдешь, что хочешь, делай!».

И Лина стала убеждать мужа: «У меня двое детишек – Наима с проблемой ножек и сын, которого мечтаю забрать. Девочке может понадобиться операция, мальчика, хоть он у отца живет, тоже надо обувать, одевать, игрушки ему купить, гаджеты. И я мужу говорю, мол, помощь тебе будет, какой-то толк от меня будет, тем более коммерцию я очень люблю». 

Муж разрешил.

Возвращение и начало бизнеса

Магазин Лина открыла в 2012-м году в ноябре, когда уже в Дагестан вернулись.  Обналичила материнский капитал, взяла кредит и свою пенсию по общим заболеваниям, одолжила у знакомых под процент, нашла подходящее место для склада. Начала ездить сначала в Пятигорск, Баку, а потом в Турцию, Италию. В инстаграме тогда мало кто продавал, а она открыла интернет-магазин. И все получилось.

Только вот муж работать перестал. А зачем, если жена зарабатывает?

Вести бизнес Лину никто не учил. Зато она не боялась нового, любила торговлю и быстро соображала. Имела цель: стать самостоятельной, поставить на ноги детей.

«Когда у женщины такая цель, она вообще ничего не боится. Рискует, пробует, падает, встаёт и снова идёт», – утверждает Лина. Маленькая успешная женщина. 

А рабочий график успешной женщины был такой: «Утром – девочку в садик, потом к восьми часам – в школу, преподавала в первой смене. У меня в магазине бывала продавщица, в другом магазине – другая продавщица. Прихожу из школы и сменяю их, через интернет продаю. Я там практически жила, свекровь бывшая прямо в магазин мне сына приводит. Туда же три раза в неделю приходят ученики, я их готовлю к ЕГЭ. Вечером магазин закрываю, забираю дочку из садика и еду домой».

А там ждал муж. К тому времени он начал сильно пить, дома появились самодельные кальяны из баклажек. Что, разумеется, миру в семье не способствовало. А в марте 2013 года Лина едва успела переступить порог, как получила удар в лицо.

«У меня тогда брекеты были. Они мне разорвали губы изнутри. Он брал меня и в стену вот так бросал, швырял, в лицо бил. ‘Ты что думаешь, я тебя не зарежу? Я тебя на куски зарежу’, кричит мне. И прямо в лицо мне смотрит», – вспоминает Лина.

Когда он, наконец, уснул Лина выбежала из дома и поехала к родителям. Вошла в отцовский дом. Он не спал. Увидел, все понял, засуетился – «ложись, ложись, дочка». Первый раз за всю свою взрослую жизнь она позволила себе лечь в присутствии отца. На лице ее была запекшаяся кровь. Папа принёс мокрую тряпку, пытался оттереть. Спрашивал – «Дочка, почему ты это терпишь, неужели жить вот так лучше, чем дома?»

«Я сказала, что когда чужой издевается, это не так больно, как когда издевается свой человек. С детства папа меня бил. Я до 6-ти, 7-ми лет вообще ничего, кроме страха и боли не помню. Только, как он сажает меня на шифоньер и говорит – «Прыгай!» Или даст своей здоровой мужской рукой мне по голове. Я писалась прям от страха. Остальным детям не так досталось. С возрастом папа стал мягче, а тут вообще расплакался», – вспоминает Лина.

С заплывшим окровавленным лицом, с трещинами в ребрах, с сотрясением головного мозга Лину уложили в травматологию. По словам врачей, это чудо, что она не стала «овощем», еще один такой удар – и все…

В больнице ее навещали. «Муж с цветами приходит и свекровь вкусные блюда привозит разные. К одной женщине в нашей палате родственник пришел, смотрит на меня – ‘Дочка, а что с тобой?’ И как раз свекровь моя заходит и встревает – ‘В ванной упала’. А мне мерзко от вранья. Мерзко».

Даже после этого Лина от мужа не ушла и заявления не написала, мама отговорила, мол, подумай, какой позор! Это же отец твоего ребенка!

И Лина опять стерпела.

Побег

Терпение закончилось в один миг.

«Ты работаешь на нескольких работах, он ничего не делает, только бухает, курит травку, там какие-то еще коричневенькие таблеточки, я уже не помню, как они называются, наркотики, шприцы. Прихожу как-то с работы и Наима со мной, а он мне – ‘Какой толк от твоей работы, дома жрать нечего!’ Я что-то ответила, мол, мог бы овощи купить, у тебя машина, а мне в такой холод на маршрутке трястись, да еще и с ребенком. Тогда он подозвал к себе Наиму, указывает на меня и говорит –  ‘Вот она тварь и мразь’. А Наима повторяет «тварь, мразь» и смеется. И вот в этот момент до меня доперло. Я представила, что моя дочка проходит мой путь. Что просит ее спасти, как я просила свою мать, и я так же, как моя мать, отказываю. Что мой ребенок вырастет и будет считать нормой, когда бьют», – рассказывает Лина.

Она взяла дочку и, пока муж спал, вызвала такси и уехала к родителям. Даже вещи не стала собирать.

Муж с таким положением дел мириться не захотел, это ведь был удар не только по самолюбию, но и по карману. Поэтому он приходил к Лине в магазин, бил ее, душил, а еще всем рассказывал, какая она негодяйка и как гуляла, будучи за ним замужем. При этом развод дать такой нехорошей жене он не соглашался.

Несмотря на эти проблемы, бизнес Лины развивался, а 2017 году появилась возможность переехать в Италию, показать ребенка квалифицированным врачам. «И тут, – радуется Лина, – я успокоилась: операция оказалась не нужна! Сейчас Наимка у нас пловчиха и ходит на классический балет».

Когда отец Наимы узнал, где теперь живет сбежавшая жена, начал выходить на связь, намекать на возобновление отношений. «Через год после моего отъезда, он мне звонит – ‘Ой, ты в Италии. Можно было бы и мне переехать’. Я говорю – ‘Ты опоздал. Я замужем’. И началось – ‘Ах, ты дрянь!’».

Лина действительно вышла замуж еще раз и родила сына. Открыла агентство, которое снабжает итальянские бутики по всему миру товарами разных брендов. В общем, наладилось у нее все.

Со стороны трудно понять, почему женщина, которая получила столько ударов от тех, на кого полагалась, лишившаяся каких-либо иллюзий относительно «наших прекрасных традиций», решила, что ее дочке «нужно знать свои корни».

Может, потому что в Дагестане оставался ее сын от первого брака, и он больше не был ребенком, которого так легко настроить против матери. Они созванивались, общались, и сын признавался: «Мама, они такое о тебе говорили, мама, теперь я все понимаю!». Так или иначе, в 2019 году Лина привезла Наиму к отцу. Девочка вернулась разочарованной, за два месяца папа провел с ней всего два дня…

В 2021-м Наима полетела в Дагестан снова. Лина договорилась с бывшим, что две недели дочка будет у ее родителей, а две недели у отца, но с условием, что девочке найдут преподавателя по математике, которую Наиме нужно сдавать. Лина с дочкой созванивалась и как-то та сказала: «Мама, мне кажется, папа меня тебе не отдаст». «Да что ты, не придумывай! Конечно, отдаст», – ответила Лина.

А через две недели девочку внезапно перевезли в Волгоград, и ее отец вдруг вспомнил про ислам. «Ссылаясь на законы шариата, он стал говорить, что с семи лет дочка должна жить с ним. При этом, он вообще не религиозный, не знает, в какую сторону молиться надо. Но прекрасно знает, на чем сделать акцент, чтобы союзников найти», – рассказывает Лина.

«Спецоперация»

Сначала Лина надеялась, что все не так уж плохо и разрешится само собой. Написала золовке, мол, когда вы собирались сказать, что увезли девочку куда-то. И получила ответ – «И че?»

Но объявлять войну сразу было неразумно, и Лина делала вид, что все нормально и она всему верит. И сама Наима, разговаривая с мамой, твердила: «Да-да, у меня все хорошо, у меня есть учительница. Да-да-да». А когда отца не оказывалось рядом, звучало другое, девочка рассказывала, что отец заставляет ее врать: «Мама, ко мне никакая учительница не ходит. Математикой никто не занимается».

Когда прошло уже три недели, Лина начала писать, мол, какого числа привезёшь. Не показывала, что обеспокоена. Он или отвечал грубо, или вовсе игнорировал сообщения.
Прошло четыре недели. Потом пять. Билеты на самолет сгорели. Когда Лина поняла, что ребенка ей отдавать не собираются, она начала действовать.

Раскидала посты о похищении ребенка по крупным инста-пабликам, написала заявления о пропаже ребёнка в соответствующие инстанции. И тут наконец-то родня бывшего отреагировала, стали писать, мол, ты ж сама привезла, не против была, зачем пишешь о пропаже. «Мы же родные люди», – летели одно за другим сообщения от теть, золовок, дядь и невесток.

А 26 июля Лина рванула в Россию. Летела из Милана в Москву, а оттуда в Волгоград. Будь она прежней Линой, юной и испуганной, не решилась бы. Поплакала бы, покричала по ночам в подушку и смирилась. Но с того времени много воды утекло. Лина стала другой. Ничего не боящейся, отчаянной. Такой, какими становятся женщины, понявшие, что надеяться можно только на себя, а пресловутое терпение и смирение никакого счастья и мира не приносят, а ведут в психушку, в травмотологию, в нищету и бесправие.

«Закон в республике только на бумаге, он для галочки, бездействие приставов – это результат солидарности мужчин, ведь женщин приставов почти нет. Долг по алиментам 248 000 рублей, но бывшего мужа не лишают водительских прав, не подают в розыск. И сколько магомедов игнорируют законы, делают что хотят, и сколько лин не пишут заявления и не сажают горе-отцов за решётку? Всегда нас, женщин призывают подумать, прежде чем совершить такой шаг, ведь это отец! А мы кто? Матки на ножках? Инкубаторы? На этот раз я не отступлю, пойду до конца!» – написала Лина в своем инстаграме.

У Лины была локация дома, где держали ее девочку, но точного адреса она не знала. Родственники, у которых Наима жила, не поднимали трубку, не отвечали на звонки и смс. И тогда Лина встала под окнами дома и принялась кричать.

К ней никто не вышел, не откликнулся, но к дому тут же съехались автомобили. Из них выходили суровые дагестанские мужчины, готовые дать отпор «этой бесстыжей», посмевшей пойти против воли бывшего мужа и требовать обратно своего ребенка.

Вот такой получился расклад сил. С одной стороны: восемь мужчин, «кавказский вековой уклад», адаты, традиции, «ребенок – собственность отца» и просто грубая физическая сила. А на другой – Лина. И за ней никого. Как все это было, какие силы потребовались Лине, чтобы выстоять, можно только догадываться.

Но она выстояла. И после полудня уже скидывала сэлфи с Наимой из волгоградского аэропорта. А через четыре часа тремя разными самолетами они уже летели в Милан. Домой. Вместе.

Лидия Михальченко, Светлана Анохина