Даптар продолжает публиковать письма выросших дочек, адресованные отцам. Они, как всегда, о боли. И о любви, о том, как сложно бывает произнести это слово и как важно услышать. Мы отсеяли самые трешовые, невыносимые письма и оставили те, где есть рефлексия, попытки понять себя, найти в прошлом те события, что сформировали характер и определили судьбу.
Очень страшно было читать письма, где описан обыденный домашний ад, процесс ломки маленького человека и вдруг обнаруживать в конце – «Папа. Я так люблю тебя!». Все без исключения письма, даже самые жесткие и непримиримые, в сердцевине своей прятали мольбу «услышь меня», «протяни руку», «скажи, что ты ошибся, что виноват, что я тебе нужна».
Живу, чтобы сделать тебе больно
– Так странно, я помню тебя только счастливым, прямо закрою глаза и вижу улыбку. Но была ли она? Когда вспоминаю уже не тебя в моем детстве, а само детство, нахожу там много такого, к чему прикасаться больно до сих пор.
Все детство – одни скандалы и драки. Мамины слезы. Мой страх, растерянность и гнев. Ты любишь фразу «все травмы из детства», часто произносишь ее, и выражение лица у тебя при этом бывает такое… самодовольное! Ты, кажется, даже не замечаешь, что всякий раз я сжимаюсь в комок при этих словах. Папа, если ты так хорошо это знаешь, почему не позаботился обо мне? Разве я не была ребенком, твоим ребенком, которого положено беречь, защищать или хотя бы постараться, чтоб из его детства росло еще что-нибудь, кроме травм?
Представь, мне приходиться так жить. Да, жалуюсь. Я жалуюсь, именно так. Есть на что.
Знай, я желала тебе смерти не раз. И мечтала, и даже Богу молилась, чтобы сам президент пришёл и сказал тебе, что так нельзя, это твоя семья, не надо, хватит! И ты послушал бы его, и перестал. Выросла и поняла, что бога нет, да и президент наш… А еще поняла странное и страшное – что я все равно люблю тебя, папа. И мщу тебе, папа. Мщу тем, что делаю с собой.
Наверное, больше всего я ненавижу, что похожа на тебя. Во многом похожа, мне иногда хочется сделать больно тем, кто меня любит. Мне передались твои гнев, злость и ярость, не знаю, как ты выдерживаешь, ведь меня они убивают. Наверное, я намного слабее. А может быть, у меня нет таких отдушин, как у тебя. Ты работаешь и всегда работал с такой любовью, что я завидовала тебе. Ты этим будто спасался, очищал себя работой. А мне такого не дано, и я будто в отместку веду себя, как полная бестолочь. И сижу на твоей шее, хотя мне уже двадцать три.
Я хотела бы, чтоб ты это заметил, попрекнул куском хлеба. Тогда я, может быть, смогла бы закричать, что все это из-за тебя, что ты должен хоть чем-то заплатить за то, какой я стала! Хотя бы деньгами! Но на самом деле плачУ опять я. Тем, что завишу от тебя. Что живу не для того, чтобы радоваться, а чтобы сделать тебе больно. А еще плачУ, каждый раз, когда вижу, что бы я ни сделала – тебе не больно. Нисколечко. Ты этого всего, кажется, даже не замечаешь. И денег тебе не жаль, ты ведь содержишь не только нас, но и своих любовниц. А их было столько, что и не сосчитать. Они, наверное, тоже твоя отдушина, как и работа.
Ты нас сломал, подавил, ты победитель! У тебя работа, деньги, у тебя женщины. Но скажи мне, почему ты до сих пор так страшно избиваешь маму?
Прошу только об одном. Снись мне
– Если бы ты знал, как мне тебя не хватает, как нам тебя не хватает, как я нуждаюсь в тебе… Тебя нет уже 15 лет. Для меня 15 лет всегда казалось просто огромнейшим промежутком времени. Это целая эпоха… без тебя. Но я все помню. Диалоги, слезы, разные слезы. И радости, и горя.
Я хочу рассказать тебе историю, которую ты так и не узнал. Это были 90-е, мне исполнилось 9, когда тебя судили. Мама собрала тебе первую посылку. Все самое необходимое, бельё, одежду. Ты знаешь, мне настолько тебя не хватало тогда, я так нуждалась в тебе, столько всего хотела рассказать, на столько пожаловаться, я так искала в тебе защиты, ты ведь мой папа, мой папа, что я решила написать тебе письмо. И написала, не сказав никому, даже маме, спрятала его внутри новых упакованных носков, среди приготовленных для тебя вещей. Надеялась, что ты найдешь. Так надеялась. Но не получилось. Я тогда впервые разревелась перед всеми. Мама обнимала и плакала вместе со мной.
Конечно, после было много писем. По-детски жаловалась тебе обо всём, продолжала искать в тебе защиту. Ты ни разу не дал мне усомниться в тебе. Спасибо тебе за это. Одно из твоих писем я до сих пор храню. Твой почерк. Твоя любовь ко мне. Только ты знал, как меня надо любить.
Ты знаешь, мы такие взрослые. У твоего старшего сына уже трое детей, у тебя есть внук и две внучки, представляешь. Мальчик носит твое имя и говорит, что он теперь мой папа. А младшая девочка очень похожа на маму, представляешь. Мы рассказываем им о тебе.
Папа. А помнишь, как мы катались с тобой на санках с горки. Сколько мне было лет? Не больше пяти? А помнишь, как я засыпала в гостях, и ты нес меня на руках спящую. А какие ёлки ты приносил на Новый год, они упирались в потолок и занимали полкомнаты. А как мы ходили за елочными игрушками. Ты не мог мне отказать. Ты научил меня играть в нарды. Ты проигрывал только мне. А помнишь, как зимой выключали свет, и мы начинали играть в карты, нарды или шашки, или ты рассказывал о своем детстве.
Я храню в своей памяти много таких отрывков. Я не позволяю себе это забыть. Это всё, что греет мне душу. Мое счастливое детство, когда ты был рядом.
Как часто мне хочется стать маленькой, разреветься, окликнуть – «Папаааа!» И ты решишь все мои детские проблемы. Потому что ты мой Папа. Потому что по-другому не могло быть.
Папа, я очень скучаю, мне так сильно хочется тебя обнять. Хоть разок. Я так много тебе недосказала, так много любви и тепла недодала тебе и так много недополучила. Ты всегда будешь занимать в моем сердце отдельное место, самое важное, самое теплое и самое сокровенное, потому что ты мой Папа. Я тебя очень-очень люблю и прошу тебя только об одном. Снись мне. Это единственная возможность видеть тебя, слышать и говорить с тобой. Только снись мне, пожалуйста. Только снись. Твоя дочь Айшат.
DAPTAR 