Дагестанка Мадина рассказывает, что не было такого, что что-то случилось и она ушла в феминизм. Все было постепенно. «Ведь я просто не помню счастливых семей – ни у моей старшей сестры, ни у дяди, ни у тети. У меня было ощущение, что мама всю жизнь о папе заботится, а он относится к этому как к должному», – говорит собеседница Даптара.
Мне – 28. У меня никогда не было романа. Я никогда с парнем не держалась даже за ручку. И, конечно, я феминистка. Но не потому, что кого-то наслушалась и начиталась, а потому что выросла в традиционной дагестанской семье.
В моем детстве мамы как таковой рядом не было. И мои старшие сестры – две самые важные женщины в моей жизни. Но у них обеих жизнь не очень легкая получилась. Сначала насильно выдали замуж старшую. Ей было 19.
У нее были какие-то планы, она хотела быть дизайнером, учиться в Москве, а тут все закончилось. Помню, она недели две плакала, не хотела выходить замуж. Причем, никто бы ее силком не потащил, она сама примирилась с тем, что НАДО. И согласилась.
Когда выросла, у меня появилось большое чувство вины. Ведь для меня ее свадьба была праздником, ну, гости, еда, музыка. Я как ребенок этим наслаждалась, и абсолютно не представляла, что с ней в этот момент происходит. И поняла это уже лет в 13-14, когда уже ничего нельзя было исправить.
Потом была вторая сестра. И тоже замужество не по своей воле. Пришли просить ее руки. Хорошая семья. Почему бы не согласиться? Родители дали согласие. За несколько дней до свадьбы она плакалась старшей сестре, хотела все отменить. И старшая, у которой был свой такой же опыт, она ведь могла ей помочь, поговорить с мамой. Мне хочется верить, что мама послушала бы. Но уже зал сняли, наняли поваров, людей пригласили. Как теперь отменить свадьбу?
Она недолго прожила в браке, три месяца. Мне очень понравилось, как мы ее забирали. Моя мама позвонила всем своим родственникам в этом селе, а они очень быстро могут собраться, и вечером, когда мужа сестры не было дома, подъехали три грузовика и туда за какие-то полчаса загрузили все приданное сестры. Тут надо понимать, что такое дагестанский развод.
Когда девушка выходит замуж – с жениха квартира, в которой они будут жить, а обставить ее полностью – это забота стороны невесты. Мебель, посуда и все такое. Моя мама покупала, типа «итальянскую» мебель, очень дорогую, громоздкую. Она до сих пор в родительском доме. А если случается развод, и семья свою девушку поддерживает, то забирают все подчистую. Отвинчивают все, вплоть до карнизов, которые «это же мы купили!»». Снимают дверные ручки, сантехнику, я слышала, что одна семья даже обои содрала. Неважно, что при этом их порвали, главное — не дать бывшему мужу пользоваться «нашим добром». Моя семья даже лампочки выкрутила.
Непонятно, почему он на ней не женился. Может, не позволили, она другой национальности была что ли. Вот так и вышло, что моя сестра для семьи, а та для любви
Все это было бы даже забавно, если не учитывать, что сестра пыталась уйти раньше. Тут интересная история. Вечером после свадьбы муж посадил ее перед собой и сказал: «У меня есть любовница. И ребенок».
И она охренела. Но не ушла. Ей казалось, вот если она сейчас уйдет, о чем люди заговорят? О том, что она не девственница. Что ее прогнали. И как родители такое переживут? И так она жила. Муж не ночевал дома, приходил с расцарапанной спиной. От моей сестры, такой смешливой, веселой, ничего не осталось за эти три месяца. А через два месяца к моей матери пришли люди и сказали: «Куда ты выдала свою дочь?». И выложили все. И про его любовницу, и про ребенка.
Мои родители отправились говорить с этим мужем, чтобы ее забрать. Сестра уже сидела готовая уезжать. И тут ее муж стал плакаться моим родителям, говорить, что он ее любит, что эта любовница… Ну, все это несерьезно было, что она вообще по рукам ходила, и неизвестно, его ли это ребенок. Родители так посидели-посидели и вернулись без моей сестры. Пожалели ее мужа. Не свою дочь, а ее мужа пожалели.
Я была в ярости. Нафига было слушать ее мужа? Какая разница, жалеет он или нет? Сестра-то готова уйти, она хочет, ждет этого!
В общем, через месяц мама поехала к этой самой любовнице. А там никакая не разлучница, а обычная такая девчонка, ребенок бегает лет 3-4. Непонятно, почему он на ней не женился. Может, не позволили, она другой национальности была что ли. Вот так и вышло, что моя сестра для семьи, а та для любви. Ну, такая классическая история для Дагестана. Мама на все это посмотрела и решила: «Нужно забирать».
Мне было очень жаль, что старшую сестру так не забрали. И было ощущение, что вторую сестру удалось вырвать. Но она совсем уже была на себя не похожа. Была такой несчастной. И весь дом стал таким несчастным. Родители словно впервые осознали, что они сделали со своим ребенком. Думаю, что если бы не эта история, ко мне бы они были не так лояльны.
Я ведь была помолвлена с родственником и проходила в невестах лет с 5 и до 16. Это было ужасно. Я возненавидела свое тело, когда оно начало становиться женственным. Ненавидела все, что во мне выдавало девушку. До сих пор ненавижу свою грудь, просто невыносимо. По моим ощущениям, я до 16 лет жила и словно готовила себя к изнасилованию. И оно вроде как не случилось, но в тебе сидит.
Мой жених говорил: «Так решили наши родители, значит, так хорошо». То есть, он меня тоже не выбирал, просто согласился. И это было дополнительным каким-то унижением. Ведь я хотела, чтоб не только я выбрала, но и меня выбрали.
Я лет с 12 пыталась с мамой об этом поговорить, сказать, что мне от этого плохо. Но она игнорировала все это. И я поняла, что с родителями говорить бесполезно. Они, как это с сестрой было, опять пожалели бы этого жениха, его семью, но не меня. Тогда я попросила тетю пригласить его к себе. Пришла, тряслась ужасно, сказала: «Ничего не выйдет». На этом и порешили. Не то, чтобы он сильно расстроился.
Вернулась домой и тут началось. Моя мама тогда наговорила мне всякого, била по самым больным местам. Сказала: «Ты думаешь ты самая красивая и умная, что ты в два счета замену найдешь?». Я никогда себя не считала ни красивой, ни умной, но не хотелось это слышать от мамы. А папа со мной не говорил. Он никогда меня не ругал, просто переставал со мной говорить. Это было самое страшное наказание в детстве, что папа с тобой не говорит.
Но я недолго во всем этом была, потому что через год уехала учиться. Отпустили меня сравнительно легко. Может, из-за того, что не пустили старшую сестру учиться, и вторая не доучилась. Финансово меня поддерживали, отправляли мне сушенную колбасу, мясо.
В первый же год перед первой своей сессией я умудрилась попасть в аварию. Перехожу на зеленый и тут получаю удар слева. Оказываюсь на асфальте, меня переезжают сначала передним правым колесом, потом задним правым. И первое, что я делаю, когда меня поднимают – удаляю номера мамы и папы. Чтобы им не позвонили, и они не приехали меня забирать. Потому что вероятность, что я вернусь опять учиться, очень мала. Вдруг еще какой-нибудь жених нарисуется.
А мне никаких женихов не хотелось, мужчины на тот момент вызывали у меня скорее страх. Мне казалось, что все эти любовные истории, они не про меня. Мне нравилось о них читать в английских романах, и все.
Я никогда не видела, чтобы он обнял маму, чтобы принес ей чай. Помню, как папа злился, когда мама до него дотрагивалась, типа «Намаз испортила мне, женщина!»
…Не было такого, что вот я сидела, потом что-то случилось и я раз, собрала котомку и ушла в феминизм. Мне кажется, это было во мне всегда. Просто в какой-то момент ты узнаешь, что есть такое слово и что за ним стоит. Смотришь, примеряешь и такая: «Оп, подходит мне». И все.
Ведь я просто не помню счастливых семей – ни у моей старшей сестры, ни у дяди, ни у тети. У меня было ощущение, что мама всю жизнь о папе заботится, а он относится к этому как к должному. С его стороны нет ничего. Я никогда не видела, чтобы он обнял маму, чтобы принес ей чай. Мне еще мог принести, но маме нет. Помню, как папа злился, когда мама до него дотрагивалась, типа «Намаз испортила мне, женщина!».
Мама говорила: «Ты думаешь по любви они вышли, и они счастливы?». И перечисляла каждый брак, который был по любви. И который закончился какой-то трагедией. Остерегала меня таким образом. Но от этого все становилось еще безнадежней.
Когда ко мне кто-то проявлял интерес, единственное мое желание было – сделать ноги. Мне было так неприятно в этот момент, так некомфортно. Даже если до этого человек был мне симпатичен, и у меня был даже какой-то романтический настрой, то, как только это переходило границу «слегка коснувшись рукавами», то все. У меня блок.
Когда я уехала в Москву, решила, что надо лишиться девственности и поскорее. Это был такой бунт. Мне казалось, что так я верну контроль над своим телом. Я отказалась от этой затеи, поняла, что так мои действия все равно будут продиктованы какими-то другими людьми. И что единственная причина для секса – это желание секса. Все. Других не должно быть.
Записала Светлана Анохина
DAPTAR 