О том, каково вдруг понять, что ты человек второго сорта и о нежелании мириться с этим рассказывает Хадижа. Ей 50 лет, она родилась и живет в Махачкале и очень хорошо знает дагестанские реалии, где девочка всегда неправа, а мужчина не должен мыть посуду и выносить мусор.
— «Девочки после уроков остаются на субботник!» — говорит наш усатый классный руководитель Магомед Газиевич. Такие моногендерные субботники проводятся несколько раз в год, когда нужно сделать генеральную уборку класса или отмыть стены после побелки. Меня возмущала эта половая дискриминация в школе и однажды я просто сказала: «Все советские школьники имеют одинаковые права и обязанности». И ушла домой. После этого случая учитель просто отпускал после уроков мальчиков и меня, остальные девочки подвергались трудовому воспитанию.
При этом меня не возмущало, что в дагестанских семьях все домашнее хозяйство на женщинах. Казалось, что для мужчины унизительно выбросить мусор или помыть посуду. Много раз слышала, как женщины с гордостью говорили о муже или сыне – «Он даже еду себе из кастрюли в тарелку класть не умеет!». Мне было лет двенадцать, когда я увидела соседа с мусорным ведром и подумала: «Как хорошо, что наш папа мусор не выносит».
Я не знаю, когда впервые поняла, что девочки и женщины в моем мире имеют гораздо меньше прав, чем мальчики. Может быть, когда в селении бабушка отпускала двоюродных братьев с утра гулять, а мне с сестрами сначала нужно было помыть полы и натаскать воды. Или когда услышала, как соседка хвасталась соседкам, что ее сын запретил своей сестре идти на школьный вечер: «Я отпустила дочку, а Магомед категорически запретил. Я сказала ей: «Что теперь делать? Он мужчина и имеет право тебя воспитывать, значит так для тебя лучше!»».
Основным страхом большинства родителей в Дагестане был страх, что дочка вырастет проституткой. А для того, чтобы тебя назвали проституткой достаточно малого. Например, прогуляться с парнем по парку, надеть мини-юбку, позволить коллеге подвезти тебя к подъезду, пару дней кряду возвращаться домой вечером или – если уж решила загубить свою репутацию сразу, без проволочек – показаться с сигаретой в общественном месте. Даже закуривать было необязательно. Просто подержи в руках и через час о том, что ты «проститутка» будут знать даже в твоем родном селе, где ты в последний раз была лет шесть назад.
«Такой солидный мужчина Абдурахман и при хорошей работе, а дома кахба-хана. Дочку два раза иномарка домой привезла на этой неделе, и жена через весь город к массажисту-мужчине ходит как Алла Пугачева. Во всем Дагестане, видимо, женщины-массажистки для нее не нашлось!» – анонсировала тетя Барият последние дворовые сплетни. И в этот момент рейтинг солидного мужчины упал очень низко, потому что мужчинский мужчина должен контролировать женщин своей семьи и не допускать в их жизнь иномарки и массажистов.
Получалось, что мое слово перед словом мужчины ничего не значит, потому что я в сравнении с ним недочеловек и за свои слова никакой ответственности нести не могу
Соседскую девочку засватали за парня, за которого она не хотела выходить замуж. И когда ее маму начали уговаривать другие соседки не отдавать дочь замуж насильно, мать гордо отвечала: «Я слово дала, не могу отказать!». И тетя Раисат с соседнего подъезда сказала: «Можно подумать ты мужчина с длинными усами, что не можешь слово обратно забрать. Это мужчине стыдно слово забирать, а женщине нормально, с нее спрос маленький – сегодня одно слово, завтра другое!». На меня в этот момент как будто что-то противное вылили. Получалось, что мое слово перед словом мужчины ничего не значит, потому что я в сравнении с ним недочеловек и за свои слова никакой ответственности нести не могу.
Наверное, в подростковом возрасте я еще не была феминисткой, хотя меня сильно раздражало как все устроено в дагестанском обществе. Здесь всегда мальчики и мужчины были немного выше, чем девочки и женщины. У меня были двоюродные братья и когда мы в гостях у бабушки начинали с ними спорить бабушка всегда становилась на их сторону. Она говорила: «Девочки должны проигрывать, мальчики выигрывать». И так разрешался любой спор.
При этом мне казалось, что нормально, когда мужчина зарабатывает, а женщина занимается домом и тратит деньги. Считала, что в ресторане за женщину всегда должен платить мужчина, и очень круто, когда мужчина делает женщине дорогие подарки, это он так выражает свою любовь. Но при этом меня искренне возмущало, что здесь женщин считали людьми второго сорта.
Однажды, еще в конце 80-х наши учителя обсуждали «их нравы», а я сидела неподалеку на подоконнике и все слышала. Преподаватель, который служил в Германии искренне возмущался немецкими законами: «Представляете, там жена может подать в суд на мужа за изнасилование!» Хотелось проорать: «Гамид Алиевич, заткнитесь!». Но я была девочкой из «хорошей семьи».
Многие девочки в школе жаловались, что устали от контроля. Братья могли им запретить краситься, ходить на вечера, дружить с кем-то из одноклассниц. А одной девочке брат запретил делать «ласточку» на физкультуре, потому что это аморальное упражнение, а у нас физрук-мужчина.
Однажды мы с близкой подругой шли из школы, и она неожиданно сказала:
— Джамиля, такая счастливая! Вот повезло ей.
— Почему?
— У нее ни отца, ни брата.
Записала Амина Дамадаева
DAPTAR 