Колумнистка Даптара Агунда Бекоева рассуждает о памяти – семейной и национальной, о традиционной осетинской героике и о том, почему в нее так плохо вписываются женщины.
Заголовок – не слоган плохого триллера: именно так я представляю себе проблему мемориализации значимых женщин в Осетии. Выдающихся, талантливых, а порой и великих – в истории Осетии их было немало. Они просияли в науке, искусстве, литературе, спорте, геройствовали на войне и в мирное время. И о большинстве этих женщин никто ничего не слышал, кроме краеведов и музейных работников.
Почему? Причин много. От общего упадка интереса к родной истории и культуре до безразличия отдельных чиновников. Иногда память о женщинах намеренно стирала советская власть, если те принадлежали «не к тому сословию» или оказывались членами семей «врагов народа». К этим очевидным причинам добавляются и не вполне очевидные. Так, препятствием для мемориализации становятся порой особенности культуры – женщина должна быть в тени, женщина не выставляет себя в нетипичных «амплуа». Возможно, по этой причиной я видела так мало женских портретов во Владикавказе минувшей весной, когда по всему городу были развешены баннеры с фотографиями героев Второй мировой войны. Из Осетии на фронт ушли восемь тысяч женщин – выходит, что из одиннадцати защитников одна всегда была женщиной. И это без учета десятков тысяч тружениц тыла.
Я радовалась, когда в мае по всему городу развесили стенды с фотографиями наших героев – даже несмотря на попытки нашего государства разыграть в эти святые дни театр абсурда всегда с трепетом разглядывала каждое изображение, старалась запоминать лица, фамилии, годы жизни, звания. И все же трудно было не заметить, что на этих баннерах почти совсем нет женщин. Словно бы осетинки не принимали никакого участия в боевых действиях. Мне за все время поездок и прогулок по городу попался только один женский портрет – Кудаковой Тамары Лазаревны.
Да, осетинских женщин на фронтах было значительно меньше, чем мужчин, но дело, я думаю, еще и в том, что их участие в боевых действиях всегда старались если не скрыть, то хотя бы не афишировать. Порой доходило и до табу. Моя знакомая рассказывала, что в их семье было два ветерана: дедушка и его сестра. Дедушку чествовали, а бабулю, его родную сестру, которая, между прочим, дослужилась до сержанта в полку воздушного наведения и была награждена Орденом Отечественной войны II степени, в семье считали скорее чудачкой, чем героиней.
Пройти войну, чтобы потом жить и терпеть чужие предубеждения на грани самого настоящего шейминга…
Возможно, дело в том, что женские образы даже после великих потрясений Второй мировой так и не смогли вписаться в архитектуру традиционной осетинской героики. Потому в свое время не ушла в народ и не прижилась героическая песнь о Вере Салбиевой. Да и в принципе ее имя мало кому известно за пределами фамилии, хотя Вера, ни много ни мало, была представлена к званию Героя и лишь по стечению обстоятельств не получила своей награды.
С другой стороны, многие знают Илиту Даурову. Имя более-менее на слуху, но это больше похоже на «ошибку выжившего». К сожалению, сегодня в честь легендарной летчицы названа только электроподстанция. Странный, конечно, выбор для увековечения памяти о человеке…
Помимо того, что осетинская культура даже после войны не смогла вписать женскую фигуру в архетип воина, имели место и определенные предрассудки в отношении воевавших женщин. Их неохотнее брали замуж, многих клеймили «полевыми женами», и т.д. Пройти войну, чтобы потом жить и терпеть чужие предубеждения на грани самого настоящего шейминга…
Но не лучше обстоят дела и в «невоенных» историях о женщинах. Уже давно власти обещают назвать одну из улиц Владикавказа именем народной артистки СССР, первой в российской истории женщины-дирижера Вероники Дударовой. Моя подруга Нина Цуциева, проанализировав названия улиц Владикавказа, заключила, что в городе всего 8 улиц (2% от общего числа) названы именами женщин, причем, из этих восьми только три имеют непосредственное отношение к истории Осетии: Долорес Билаонова, Езетхан Уйрумагова. Когда в твоем городе в самом центре есть улица болгарского коммуниста, но при этом даже на окраине нет улицы, носящей первой осетинской писательницы (у нее, в действительности, нет даже могильного камня) — это тоже часть утраты/подмены идентичности.
Каждый пятый не знает имя ни одной прабабушки. Один из комментаторов признался: «Могу назвать лишь по отцовской линии одну прабабушку. Хотя по мужской линии знаю поименно 7 поколений»
Но память — это не только про таблички и улицы. Национальная память – это живая многоуровневая экосистема. На самом элементарном уровне этой экосистемы – память семейная и фамильная. Чтобы тебе по-настоящему было дело до какой-то ученой, которая изобрела люминесцентные лампы, ты должен знать, как звали твою собственную прабабушку. Знать ее имя, интересоваться, как она жила, какой у нее был характер. В телеграм-каналах я провела опрос: «Сможете ли вы (без подсказки родственников) назвать имена и фамилии всех своих прабабушек?», предложив аудитории четыре варианта ответа: «Да, назову всех», «Назову только некоторых прабабушек», «Не знаю имя ни одной прабабушки», «Знаю имена, но не у всех помню фамилии/знаю фамилии, но не у всех помню имена». Результаты вышли интересными. Назвать всех четырех прабабушек смогло бы меньшинство респондентов. Самый распространенный ответ – «Назову только некоторых», его дало около половины участников. Каждый пятый не знает имя ни одной прабабушки. Один из комментаторов признался: «Могу назвать лишь по отцовской линии одну прабабушку. Хотя по мужской линии знаю поименно 7 поколений».
Несколько месяцев назад я проводила еще один опрос: «Назовите, стараясь не задумываться, 3–5 имен осетинских женщин, которых вы считаете выдающимися. Эпоха не имеет значения.» Самые популярные ответы: Вероника Дударова, Светлана Адырхаева, Илита Даурова. Интересно, что в ряду самых упоминаемых женщин оказалась также наша современница Земфира Цкаева, вдова, несколько лет судившаяся с полицейскими, запытавшими до смерти ее мужа в застенках ОВД. Осетинам еще предстоит осознать масштабы ее личности и понять, какую роль сыграло «дело Цкаева» в истории нашего народа.
Не помнящие и не знающие своих женщин мы теряем свою идентичность и становимся глупее, слабее и беднее. Нужны новые формы запечатления памяти о них, более понятные, интересные и неожиданные. Женщины должны стать видимыми в «местах обитания» молодых людей и детей, их имена и образы должны проявиться в названиях улиц, памятниках, памятных табличках, арт-объектах, фестивалях, госнаградах, документальных фильмах и мультфильмах, интернет-проектах, даже на вывесках местных заведений.
Поэтому, когда в августе-сентябре в Северной Осетии появились сразу три мурала с изображением выдающихся осетинок, я ликовала. На стене личностей в поселке Спутник художники изобразили Розу Кочисову и Веронику Дударову.
Но мой самый любимый арт – это граффити с изображением 86-летней Екатерины Дзалаевой из Мизура, старейшего почтальона России. Екатерина носит почту больше полувека, в свои 85 лет работает на полставки, получая зарплату 5 тысяч рублей в месяц. Екатерину Сахановну решил увековечить местный художник Тимур Ортабаев. Его словами я и закончу свои размышления о важности памяти и особой важности памяти о женщинах, которая находится в еще более уязвимом состоянии:
«Есть люди, на которых держится наш мир. Часто мы их не знаем в лицо, не замечаем, не говорим о них в интернете, не снимаем о них кино.
Екатерине Дзалаевой 86 лет, больше 50 лет она отдала работе почтальонши, из них 40 разносила газеты и письма пешком преодолевая 30 км в день по горным тропам. Сложно представить сколько людей получило из ее рук добрых вестей. Скольким людям помогает тем, что вовремя и добросовестно выполняет свою работу, несмотря ни на что.
Этот проект я задумал как напоминание нам всем о том, как важно знать имена и лица людей, положивших жизнь во имя труда и блага ближнего».
Агунда Бекоева
DAPTAR 