Перед началом нового учебного года Консорциум женских неправительственных объединений и Академия безопасности Ольги Бочковой обращались к министру просвещения РФ Сергею Кравцову с просьбой включить в учебную программу школ и детских садов уроки личной и интимной безопасности для детей.

Выступить с таким предложением психологов и правозащитников подтолкнули результаты исследования, проведенного Академией безопасности Ольги Бочковой и Консорциумом женских НПО при поддержке организации «Тебе поверят», которое показало, что для ребенка риск стать жертвой сексуализированного насилия резко возрастает с 4 до 6 лет, достигает пика в возрасте с 7 до 12 лет и до 15 лет сохраняется на достаточно высоком уровне.

Психиатр и сексолог Амина Назаралиева родом из Дагестана много работает с женщинами, которые рассказывают о сексуализированном насилии в детстве, о котором они никогда не говорили с родными. Специально для Даптар экспертка рассказала о причинах возникновения насилия, о “культуре стыда” и о том, возможно ли половое просвещение в консервативном обществе.

По словам экс-уполномоченного при президенте России по правам ребенка, вице-спикера Госдумы Анны Кузнецовой, в 2020 г. против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетних было совершено 15 822 преступления, что превышало показатель 2019 г. на 7,2%. 7439 преступлений были совершены в отношении детей, не достигших 14-летнего возраста, а 3030 (21,5%) были совершены членами семьи.

“У нас такого быть не может” или культ стыда

Консервативное общество располагает к процветанию насилия, и Северный Кавказ тут не одинок, считает Амина Назаралиева. По ее мнению, везде, где практикуется месть за нарушение чести семьи, женщина ущемлена в правах. И как бы общество ни пыталось доказать, что это для защиты ее же интересов, если женщине нельзя того же, что можно мужчине, это означает, что в таком обществе мужчины – особые, а женщины нет. 

“Я родом из Дагестана и знаю огромное количество историй о насилии не понаслышке. Когда я приезжаю в Дагестан, многие девушки рассказывают о том, что произошло с ними, о сексуализированном насилии в детстве, о котором они никогда не рассказывали ни маме, ни подругам, ни сестрам, ни тем более братьям, потому что не знали, как и боялись последствий. И это особенно горько. И это должно прекратиться”, – рассказывает психиатр.

Она отмечает, что консервативное общество, как правило, культивирует стыд: “Утверждение, что на Кавказе нет насилия, что здесь невероятно уважают женщину и мать, а также очень ценят детей – это часть идентичности, и во многих семьях это действительно так. Но при этом существует культ стыда, живя в котором девочки боятся, что их обвинят, им не поверят, их застыдят и, не дай бог, закопают, что будет поножовщина, кровная месть. И поэтому они не рассказывают о совершенном над ними насилии. Мальчики о подобных случаях рассказывают еще меньше, потому что случившееся как будто делает пострадавшего грязным. Насилие обычно замалчивается, так как это не просто очень страшно, но и стыдно”.

История о “чести семьи”, страх “а что подумают люди”, который создал привычку замалчивать все, что кажется постыдным, вызывает гораздо больше насилия над детьми и над взрослыми.

“Самое страшное – это когда насильником является близкий родственник (брат, отец, дедушка) или сосед, друг семьи, которому все доверяют. Подозреваю, что на самом деле насилия еще больше, чем нам известно. Потому что там, где все покрыто тайной, где нет никакой ответственности за сделанное, это может продолжаться бесконечно. Чтобы насилия не было, все должно быть прозрачно, все должны знать, что это такое и какие будут последствия, если ты его совершил. Но, как правило, на Кавказе, если родственник совершал насилие над ребенком, то это скрывают, чем поощряют большее насилие”, – подчеркивает сексолог.

Результаты исследования Академии безопасности Ольги Бочковой показывают, что в 50% случаев сексуализированные преступления в отношении несовершеннолетних девушек и девочек совершают знакомые им взрослые мужчины и старшие родственники. Насилие происходит либо в доме агрессора, либо там, где ребенок, казалось бы, должен быть максимально защищен, в его собственном доме.

“Груминг (от английского: grooming) — процесс создания доверительных отношений с ребёнком или подростком (также иногда и с его близкими) с целью последующей сексуальной эксплуатации. Груминг происходит плавно и не вызывает подозрений — ни у ребёнка, ни у его близких. Со стороны это может выглядеть как здоровая привязанность или романтические отношения в случае с подростками.

Зачем рисковать, если можно научить

Назаралиева уверена: если ребенку просто вбивать в голову тезис о необходимости быть целомудренным, ничего не объясняя, не рассказывая о рисках, а лишь выстраивая запреты, – это не работает на защиту. Наоборот, приводит к росту количества нежелательных последствий, от которых девочку хотят защитить.

По мнению собеседницы, как бы детей ни ограничивали запретами, они все равно будут экспериментировать, избежать этого невозможно. Она отмечает, что комплексное сексуальное обучение – это не “уроки разврата”, как думают многие. Детям надо объяснять, как распознать принуждение и как отстоять свои интимные границы: где можно позволить к себе прикасаться, а где нет, какие места никому нельзя показывать, как бы ни просили – этому детей надо учить, а не выбирать легкий путь выстраивания запретов без какой-либо мотивации. Объяснение норм и правил поведения детям – это часть полового воспитания. Для того, чтобы ценности, без которых счастливая жизнь в обществе невозможна, были усвоены и приняты ребенком, о них нужно говорить, а не молчать.

“Дети, зажатые рамками общества, выходят во взрослый мир абсолютно неподготовленными, и это равнозначно тому, как усадить за руль человека без навыков вождения и выпустить его на дорогу. Конечно, ему может повезти, и он не попадет в ДТП, никого не собьет по дороге и куда-то доедет, но зачем так рисковать, если можно обучить”, – поясняет она.

Результаты исследования, проведенного Академией безопасности показывают, что треть жертв признают, что их никогда не обучали основам интимной безопасности, и почти никто из них не слышал об одном из важнейших принципов защиты: «убегай и расскажи». Специалисты подчеркивают, что дети, чьим половым воспитанием занимались, с большей вероятностью могут избежать насилия в ситуации угрозы, и в целом реже сталкиваются с угрозой или фактом сексуализированного насилия.

Возможно ли сексуальное образование на Северном Кавказе?

Назаралиева полагает, что в такой культуре, как кавказская, будут большие сложности с внедрением комплексного сексуального обучения: “Обществу придется очень многое переосмыслить, нужно выстраивать новые ценности и новые нормы для общества. Если в отдельно взятых селах существуют традиции насилия над девочками, например, как в случаях с женским обрезанием, – эти традиции необходимо оставлять в прошлом, как когда-то отказались от сжигания ведьм. А если говорить о религиозных семьях, то ведь религия и не приветствует насилие, поэтому, если разобраться, ничто не должно мешать внедрению сексуального образования”.

Несогласие, неприятие внедрения полового воспитания в школьную программу в традиционном кавказском обществе будет исходить в первую очередь со стороны родителей, скорее всего, мужчин, считает Амина Назаралиева: “Они будут бояться изменений норм, в том числе и того, что женщины станут более свободными и раскрепощенными. Ведь комплексное сексуальное образование поднимает в том числе вопросы абьюза и гендерного насилия. К сожалению, на Кавказе нередко абьюзивное поведение воспринимается как нормативное – ‘он так любит, поэтому контролирует’, ‘родители заботятся, потому и бьют, наказывают’”.

На Северном Кавказе честь семьи, послушание и покорность девочки – значимые ценности, и это может всерьез препятствовать внедрению сексуального просвещения, поясняет психиатр: “При этом сексуальное просвещение и перечисленное выше вовсе не взаимоисключающие истории. В комплексном сексуальном образовании целомудрие и воздержание тоже упоминаются как гарантированный способ избежать венерических болезней и нежелательной беременности”.

Более того, продолжает собеседница, в тех местах, где нет полноценного сексуального образования, а только говорят про воздержание, ребенок ничего не знает про свое тело, не понимает, как относиться к процессам в своем теле и к самому себе. Например, мальчик достаточно рано чувствует возбуждение и совершенно не понимает, что с ним делать: стыдно это или нормально?

Половое воспитание – это также и объяснения разницы между естественным и неприличным, подчеркивает специалист. Если ребенок не знает ответов, то он воспользуется знанием сверстников или интернета, а это будет норма, срисованная с кого-то, подслушанная во дворе или подсмотренная в интернете.

Сексуализированное насилие над детьми это не только сам половой акт, но и вовлечение детей в сексуальную активность, которую они не способны полностью осознать.

Защита детей

Сексуальное образование в первую очередь направлено на защиту детей и должно осуществляться профессионально подготовленными людьми в соответствии с возрастом и потребностями ребенка на данном этапе его развития, подчеркивает Назаралиева.

Потребности детей в возрасте трех лет очень сильно отличаются от потребностей подростков. В младшем возрасте сексуальное просвещение должно в первую очередь охватывать вопросы, связанные с безопасностью ребенка, потому что, как показывают исследования ЮНИСЕФ и некоммерческой организации Darkness to Light, насилие в первую очередь исходит от знакомых и родственников, от тех, кому ребенок и родители доверяют. Малыш, который не понимает, кто и как к нему может прикасаться, не знающий, что такое интимные зоны, не ознакомленный с правилами безопасности, скорее всего, не сможет прийти и рассказать родителю о том, что его интимные границы нарушены.

По мере того, как ребенок растет, меняются его эмоциональные потребности и способности к переработке информации, появляются все новые риски. Например, для школьников еще до пубертата важно знать, что такое контрацепция, что такое ответственность в сексе и каковы последствия интимных отношений. Должно быть развито понимание, что сексуальные отношения – это не только удовольствие. Также необходимо говорить с детьми о сексуальном насилии.

“Речь идет о комплексном сексуальном образовании, которое проще всего организовать в школах, и которое также должно включать в себя специальное обучение со стороны учителей, врачей-педиатров, психологов и всех, кто с детьми так или иначе контактирует. Другого способа решить проблему сексуализированного насилия в отношении детей еще никому не удалось придумать”, – заключает психиатр.

Не умели говорить “нет” взрослым людям

Пока мы работали над этим материалом, на портале подкастов либо/либо вышел подкаст-расследование журналистки Насти Красильниковой “Ученицы” – о летней экологической школе, преподаватели которой годами домогались детей. Авторка подкаста отмечает, что для большинства учеников летняя школа была уникальным местом, многим из них эта школа дала лучшие детские воспоминания и открыла путь к науке. Однако хорошие впечатления одних детей, не перекрывают страдания других, пережитое насилие может влиять на всю оставшуюся жизнь.

“Когда я говорю о насилии, я имею в виду не только какие-то физические действия, но эмоциональное давление, шантаж и угрозы, которым подвергались героини подкаста. У части пострадавших диагностировано посттравматическое расстройство, некоторые лечатся до сих пор. Только везение спасало каких-то детей от злоупотребления взрослых”, – подчеркивает в подкасте журналистка.

В последнем эпизоде подкаста авторка говорит о том, что пострадавшие дети ничего не знали о личных границах и не умели говорить “нет” взрослым людям. Ее вывод подтверждает одна из героинь подкаста Аша Комаровская, рассказавшая о том, что с 14 лет состояла в отношениях с мужчиной, который был старше ее и применял к ней сексуальное, физическое и эмоциональное насилие. Аша рассказывает, что когда она была ребенком, то не знала, что то, что с ней произошло было неправильно, и что если бы она понимала, то ей бы удалось избежать насилия: “Лучше знать, чем не знать, ты хотя бы увидишь, что что-то не так. Ты узнаешь, что можно пойти за помощью, узнаешь, что если твой преподаватель в детском лагере трогает, где не надо, то это ненормально. И что любовь выглядит не так”.

Наталия Ахмедова