Амина родилась в Чечне, ей сейчас 36 лет. Живет и работает она не на Кавказе. По ее словам, свобода ей досталась благодаря отцу. Амина уверена, что патриархат должен умереть – потому что он мешает мужчинам не меньше, чем женщинам.
– Мне 36, я чеченка и я не замужем. Если спрашивают – почему, отвечаю «не встретила принца». Но если серьезно, то кавказский традиционный брак это такая сложная штука, которая требует от женщины больше вложений чем от мужчины. Это, в первую очередь, подчинение, причем, не только мужу, но и всем его родственникам. Это огромное количество обязанностей. И мне не нравится, что именно современные чеченские мужчины предлагают в обмен на все это. А они, по сути, не предлагают ни-че-го. Точнее, эти обязанности тебе преподносятся как что-то прекрасное, то, чему ты должна радоваться.
Но я не радуюсь. У меня уже есть свои обязанности и взвалить на себя новые, да еще не получая никакого «пряника» в ответ? Нет, спасибо.
Как минимум, мне нужно, чтоб ко мне относились как к человеку. Не затыкать меня, когда я говорю. Не запрещать работать. Поддерживать меня в моей карьере. И чтоб мой будущий муж не бомжевал. Прекрасно, если у мужчины есть какое-то свое дело и оно приносит ему кучу удовольствия, но желательно, чтоб он еще и что-то зарабатывал. Семья – это зона ответственности двоих и дорогостоящее предприятие. Но в наших кавказских реалиях это становится невыполнимым условием.
Я довольно поздно – уже в старших классах – обнаружила, что моя семья и то, как ко мне в ней относятся, это, скорее, исключение из общего правила. Мы такая классическая кавказская семья, где демонстрировать чувства к сыновьям не принято, куча иерархических запретов мешают этому, и папа всю любовь выливает на дочерей. Я из своего прекрасного мыльного пузыря считала, что так и должно быть, большинство моих чеченских подруг воспитывались именно в таком нарративе, когда ты папина дочка, когда с папой легче договориться, чем с мамой. Мама, типа, такая строгая и должна за тобой следить, а папа – твой сообщник, «ты главное маме не говори, но я тебе разрешаю». Мой круг примерно такой же, как и у меня.
Понимание, что так не у всех и есть другая реальность, пришло ко мне, когда я стала встречаться с мальчиками, ходить на свидания. Только не надо мне рассказывать про чеченские правила, и что у нас принято, а что нет. Это ваш дагестанский имам Шамиль пытался нам навязать законы, по которым девушка выходит замуж за того, кого толком и не знает, не встречаясь с ним. У нас такого не было. Была другая, довольно древняя история с хождением к роднику, куда приходили и парни, чтоб пообщаться с девушкой, узнать друг друга поближе. Ведь семья создается в идеале на всю жизнь и надо узнать, с кем ты будешь ее строить, договориться еще на берегу. Желательно на берегу сельской речки.
Поэтому свидания в чеченском обществе совершенно обычная история, она поощряется и если ты тихая и робкая, тебе начинают помогать сестры, тетушки, мол, а давай мы тебя вот с тем познакомим, с этим познакомим, потому что у тебя должен быть выбор.
«Моя мама самая главная для меня, а твое место у параши, ты просто рожай мне детей»
Свидания чеченские происходят так: вы стоите на улице и разговариваете. Темы самые разнообразные: какая музыка тебе нравится? а у меня семья вот такая, а у тебя? что думаешь после школы делать? Просто болтаете. И в моем случае не было какого-то конкретного слова или поступка, который бы меня насторожил, а просто через два-три месяца общения, когда уже начинались разговоры о том, что пора засылать родителей с официальным сватовством, я начинала чувствовать, как бы правильнее сказать, сильное давление. Человек тебя будто инструктирует: а вот я люблю есть вот это, а вот главное – это нравиться моей маме. И все это будто собиралось в корзинку и чем дальше, тем становилось сложнее и хуже. Когда я была совсем юной, мальчиков больше интересовала я сама. А тема, когда тебе буквально на второй встрече озвучивают список, что ты должна делать и все это под соусом «моя мама самая главная для меня, а твое место у параши, ты просто рожай мне детей» началась сильно позже, уже после моих 20 лет. Я хорошо воспитанная чеченская девочка, я не могу ругаться с мужчиной и объяснять, почему он мудак. Так что я просто не приходила на третью встречу.
Мы с сестрами вставали, когда в комнату входил мужчина, как и все чеченки после 14-15 лет. И я до сих пор встаю. В Грозном, во всяком случае. Дрессировка, что ты хочешь. Она уже на уровне рефлекса.
У меня не было открытого противостояния никогда. У меня есть чувство собственного достоинства, взращенное моим отцом, я знаю, чего я достойна. И когда надо мной пытаются доминировать, я отстраняюсь от таких людей. Иногда и в прямом смысле слова. Буквально – в магазин выйти, вернусь и все – уехала в другую страну.
Я ясно осознаю, что мой случай – это так называемая «ошибка выжившего». Что мой опыт невозможно экстраполировать на всех чеченских женщин. Я никогда не скажу – «ой, нам на самом деле все можно, а если кому-то нельзя, так они колхозницы и неудачницы!» Я понимаю и вижу мои привилегии. И то, что моя нынешняя свобода, то, что я могу не выходить замуж и работать в другом городе, далеко от моей семьи, это на 100 процентов заслуга моего отца. Если бы он меня в этом не поддерживал, этого ничего не было бы. И моя свобода длится ровно столько, насколько это допускает мой отец. Даже сейчас, в мои 36 лет. Это грустно, да. Но папа у меня хороший, адекватный.
А что будет, если его не станет? У меня есть брат. Он младше меня, но как говорит моя мама – «младших братьев на Кавказе не бывает», то есть, у него привилегии старшего, того, кого теоретически нужно слушаться просто в силу того, что он мужчина. И если что-то случится с отцом, мне придется как-то с ним договариваться. Не знаю, как мы сумеем с этим справиться и во что все выльется…
При всем при этом, я, разумеется, считаю себя феминисткой. А как иначе? Я же женщина. И я никогда не соглашусь с тем, что должна получать меньше, чем мой коллега-мужчина только потому, что мое тело устроено иначе?
Мало того, что давление идет со стороны общества и «столпов» этого общества, так еще давит и само государство
Конечно, я считаю, патриархат должен умереть. Потому что он мешает мужчинам не меньше, чем женщинам. Вот та же установка на то, что «мужики не плачут» или то, о чем я сама говорила в самом начале – «мужчина должен зарабатывать».
В прекрасном Кавказе будущего у женщин будет больше прав и больше возможностей за них бороться. Но непонятно, как этого добиваться. Я не уверена, что на данном этапе развития общества, когда нас стаскивают в давнее прошлое, возможно какое-то открытое противостояние. Мало того, что давление идет со стороны общества и «столпов» этого общества, так еще давит и само государство.
Я не революционерка. Все, что я сейчас могу сделать, это расчистить пространство вокруг себя. Есть такая фраза «счастливая мама – счастливые дети». Переформулировав ее, получаю формулу «счастливая я – есть надежда и для других женщин». Вытащить кого-то, барахтаясь в соседней яме – невозможно. Но если со мной все будет в порядке, в какой-то момент я смогу помочь.
Записала Асият Нурланова
DAPTAR 