В наши дни, когда из каждого утюга мы слышим слово «традиции», неплохо бы вспомнить, какими они были. Мы предлагаем вашему вниманию фрагменты из монографии кандидата исторических наук из Северной Осетии Алины Хадиковой «Этнические образы и традиционные модели поведения осетин». Из этой подборки вы узнаете, например, какую еду осетины считали запретной для женщин, кто имеет право заходить на «женскую половину» сакли и почему эта половина украшалась домашней утварью.
***
По описаниям Б.М. Каргиева (историк, этнограф – прим.ред.), «в сакле бывают две половины — мужская и женская»: «Они разделены только очагом». Символически пространство делилось на внутреннее и внешнее, мужское и женское, сакральное и бытовое.
Статус мужской половины был несколько выше женской, и это имело вполне конкретное выражение: «Первая с деревянной или каменной лавочкой вдоль стены, а вторая без всяких приспособлений для сидения».
Аналогичные описания можно встретить и у [исследователя] С.В. Кокиева: «В сакле при входе на правой стороне очага стоит непременно длинная скамья вышиною до колен, на которую никогда не садятся женщины — ни свои, ни чужие. На правой же стороне, вдоль стены, всегда стоит длинный деревянный диван с резной спинкой, тоже служащий для сиденья, а в редких случаях для отдыха, всею мебелью пользуются одни мужчины. Зато левая сторона очага есть такое же исключительное владение женщин. Здесь не полагается никакой мебели, кроме кожаной или суконной подушки, набитой шерстью в том случае, если в семье жива старуха — мать, которой она назначается для сиденья».
Похожие наблюдения содержатся и у [историка] И.Д. Канукова: «Женщины никогда не сидят на бандоне (скамье – А. Х.), а сидят на корточках или же просто на земле».
***
Повинуясь устоявшимся «приличиям», женщины намеренно избегали того, что могло бы навести на мысль об их бездействии, либо недостаточной занятости в своей семье. Поэтому женская половина была заставлена не мебелью для отдыха, а атрибутикой трудовой деятельности. С.В. Кокиев замечал, что неучастие женщин в общем труде многолюдного семейства «унижает их достоинство».
***
Степень комфортности женщин на их половине зависела от материального благосостояния семьи. Вместе с тем несколько меньшая обстановка была фактом традиционного семейного устройства. Если мебели вообще мало, она находилась исключительно в пользовании мужчин, в семьях побогаче на женской половине мебель была подчеркнуто проще, это фиксировало «младшинство» женщин в традиционных коммуникативных диспозициях.
***
В случае, когда хадзар обставлялся равномерно, указанный принцип выдерживался в строго регламентированном поведении женщин, суть которого передает С. В. Кокиев: «В каждой сакле существует несколько одиночных деревянных скамеек на трех или четырех ножках, заменяющих стулья. Ими могут пользоваться и женщины, когда в доме нет мужчин, в присутствии же последних им сидеть строго воспрещается».
***
В 1830 году Г. Гордеев писал: «В зимние месяцы посредине сакли сидят осетины, рассказывая удалые свои подвиги; между тем как жены и взрослые их дочери прилежно занимаются домашними работами. Вся стена, замыкающая женскую половину, увешена мелкой утварью: деревянные чашки, блюда, ковши, ложки, воловьи рога, столик о трех ножках, каменная тонкая плита в железной оправе в виде стремянки, небольшое с крышечкой деревянное ведерко и т.п. На полу, вдоль той же стены расположены разной формы медные котлы, глиняные кувшины, плетушки, выдолбленные из обрубков ясеня и березы, корыта, ведра, кадушки и прочее. На стене мужской половины вы найдете шашку, пистолет или ружье в старом чехле, турьи рога, а иногда и фандыр — музыкальный инструмент».
***
Недопустимым нарушением понятий о пристойности считались всякого рода вольные пересечения символической границы между двумя половинами, проходящей строго по центру хадзара. По замечанию С.В. Кокиева, «правая сторона признается исключительно привилегиею мужчин, и туда женщина попадает редко, если не хочет оскорбить достоинство мужчины».
Еще более неприличным считалось заходить на женскую половину мужчинам, но в каждой семье этикет наделял кого-либо такими полномочиями. С.В. Кокиев пишет: «…на женскую половину может заходить мужчина-бабá», то есть дедушка, как его называют осетины. Вероятно, имеется в виду пожилой мужчина, хотя не исключено, что это сам глава семьи.
У М.М. Ковалевского зафиксирован несколько иной порядок: «Обычай дозволяет только младшему брату входить в женскую половину во всякое время, чтобы передавать приказания главы семейства или старших братьев».
***
Несмотря на то, что «большею частью мнение мужчин, старших в семье, признается за единственно непогрешимый авторитет», женщины участвовали в решении некоторых вопросов. Но на официозном уровне семейного общения для них была социально одобрена и ожидаема поведенческая программа коммуникативного «младшинства».
***
Женщины обедали в той же возрастной последовательности, как и мужчины (от старших к младшим), но девушки семьи имели формальное право приступить к еде раньше старших снох, либо с ними вместе. Но на деле правом этим они не пользовались, предпочитая садиться к столу вместе с молодыми невестками.
В целом, в соответствии с патриархальными убеждениями, женщины должны были обедать позже мужчин. Допускались, однако, случаи, когда возрастные стереотипы доминировали над гендерными. По утверждению С.В. Кокиева, пожилые женщины «по своим летам и опыту приобретают равноправность с мужчинами, они даже могут садиться за стол с последними – единственный случай, когда осетин может пообедать или поужинать с женщиной».
***
Всякого рода регламентации, как и знаковое содержание этнической культуры, основаны на возрастной и гендерной реальности общества периода обычного права. Определенным знаковым содержанием обладала одежда, манера держаться, в определенных случаях – даже пища: «Как женщине, так и молодым считается постыдным есть голову барана или быка». Подобная пища была ритуальной, её вкушали на праздниках, и это было частью сакральной культуры осетин.
***
Приличия допускали участие взрослой девушки в церемониале гостеприимства, но только в разделенной семье. Девушка подменяла юношу, по существу исполняя его обязанности. Подробное описание содержится в газете «Тифлисский вестник» в очерке «Осетинская деревня».
«Девушка поставила на пол принесенный ею медный таз и кувшин из такого же металла, наполненный теплой водой, скромно обратила на незнакомого ей пришельца большие голубые глаза, с приятностью поклонилась ему и, преклонив перед ним колена, белыми руками своими осторожно совлекла грязную обувь с ног его, чисто омыла их теплой водой, вытерла находившимся на ней передником, встала, вторично поклонилась ему и тихими шагами удалилась от него в саклю, где занялась с другими женщинами приготовлением ужина. Но вообще-то в семье к девочке относятся далеко не так, как к мальчику. Девочке неудобно появляться среди гостей-мужчин, которых бывает масса даже у бедняка осетина».
***
Воспитание осетинских девочек проходило в духе их приобщения к идеалам сдержанности и скромности. Но от них отнюдь не требовалось затворничества. Напротив, главным достоинством девушки считалось ее умение держаться в обществе: «Девушки не скрываются от глаз посторонних людей и чужестранцев и могут ответствовать скромно на все их вопросы, но не заводить с ними… продолжительных разговоров».
***
Основные усилия в социализации девушек были направлены на их приобщение к тем ценностям и нормам, которые в дальнейшем будут формировать качества хорошей дочери, жены, снохи, матери, хозяйки. Знание правил приличия было неотъемлемой составляющей женского идеала. В поведенческом воплощении женская учтивость выстраивалась стандартным набором правил, главным образом, кинесических и вербальных: вставание, молчание, односложное построение ответов. Все стереотипы были направлены на максимальное сдерживание любых эмоций и темперамента. Основной поведенческий фон достойной девушки (впрочем, как и юноши) — готовность безоговорочного подчинения своим старшим. Авторитет девушки ценился необычайно — за её «внешний» престиж несла ответственность вся семья, и в первую очередь æфсин — её старшая женщина и полноправная хозяйка.
***
Этико-поведенческие принципы социализации предполагают требования к внешнему виду, особенно в отношении девушек. «Красавица у горцев Северного Кавказа, – писал И.Д. Кануков, – должна быть непременно… с тонкой талиею. Миниатюрность талии достигается ношением корсета из сафьяна. У европеек корсет носят как замужние, так равно и девушки, у горцев же принято носить его только девушкам». В то же время А.М. Шегрен уточнял, что «не у всех существует обычай зашивать девушек лет с 8 в корсеты, этого держатся только старшины». Хотя другие информанты утверждают, что способы моделирования фигуры и походки девушки практиковались не только в высшем сословии.
***
Эстетике девичьего облика, грации, стати и изяществу придавалось серьёзное значение. Для их достижения прилагались немалые усилия. То, что они не носили социально-детерминированного характера, а являлись сутью воспитания девушек всех сословий подтверждается в письменных источниках. Так, Карл Кох в 1837 году отметил: «Я видел в Кола 16-летнюю девушку, которая гнала перед собой пару быков, одетую в лохмотья, и, несмотря на это, я был восхищен ее осанкой, походкой и всеми ее движениями». Старшим женщинам вменялось в обязанность приобщать девочек не только к нравственным устоям и моделям поведения, но и к аккуратности, умению ухаживать за своей внешностью.
***
Особое внимание уделялось походке – она должна быть плавной, при этом одним из условий была неподвижность плечевого пояса при ходьбе. Важно было выработать особую стать, «правильную» манеру держать голову. Это достигалось специальными упражнениями. Подготовка девушки к выходу на «хъаст» (танцы), то есть, обеспечение одеяния, соответствующего материальному положению семьи, назначение её сопровождения и прочее, было первейшей обязанностью семьи.
DAPTAR 