Ася Ахриева называет себя «прагматичным оптимистом». Потеряв способность ходить еще во младенчестве из-за ошибки врача, она не сетует на злую судьбу: «А зачем? Надо смотреть вперед. И действовать». А еще она стала финалистом конкурса красоты среди людей с инвалидностью «Невская краса», где представила свой бизнес-проект центра помощи таким же, как и она в Кабардино-Балкарии. В ближайшее время Ася планирует приступить к реализации своей мечты.

«Я прекрасно живу!»

— Вот ведь совпадение: я ваш сайт открываю почитать как раз перед нашим интервью, а там про девочку из Махачкалы с протезом! И ведь у нас с ней очень похожий посыл: не надо меня жалеть, у меня все по кайфу. Нет, правда! Я, например, часто хожу танцевать в ночной клуб, и, между прочим, я единственный инвалид в нашей республике, который это делает.

— …а остальные чего?

— Стесняются. Ну, и условий для инвалидов, конечно, там нет совсем. Но я красиво улыбаюсь, меня знает персонал, и у нас хорошие мальчики, все постараются помочь. Это, скорее, я откажусь от помощи, просто из соображений собственной безопасности.

— Мальчики хорошие, но помощь небезопасна – это как?

— Просто как-то был случай, когда мне так помогли, что я сломала ногу, вылетев из коляски. Здесь тоже нужны специальные знания и навык, только и всего. Но это чепуха. Короче, как я хожу в клуб лучше расскажу. Я звоню, говорю администратору: «Людочка, я приехала!», и ко мне выходят два парня. Чтобы вы понимали, туда попасть – это надо три лестничных пролета преодолеть, вот и несут меня ребята как в паланкине царицу. И девочки, которые со мной ходят (ну, я же не одна туда хожу) шипят: «А эту вечно на руках носят, ишь!» В общем, хохочем, пляшем, отрываемся. Никаких бедняжек тут нет! Людям трудно поверить, что это искреннее веселье, не бравада какая-то. Я уже не обращаю внимания, когда говорят, например, тосты за столом и хватают меня за руки: «Какая вы молодец, держитесь!» Терплю чтобы не расхохотаться: «О чем речь? Я прекрасно живу!»

— Тут не всякий здоровый умеет так радоваться жизни…

— А я и больной себя не считаю, просто мы – люди икс! (смеется) Главное правило — научиться сразу принимать факты такими, какие они есть, и не оплакивать прошлое, не тратить силы на «как было бы славно, если бы…», а учиться жить в своей новой реальности. Я заболела в три месяца в результате перенесенного поствакнцинального полиомиелита. В каком-то смысле мне повезло: моя жизнь не раскалывалась на «до» и «после». Дело было в 1982 году, и государство мне еще и компенсацию выплачивает, аж в размере 10 минимальных зарплат! Правда, актуальных на 1982 год. Я на эти 1200 рэ летаю на Ибицу. Ну, в мечтах. Вот сейчас я вспомнила свою тему печали, а то я какая-то подозрительно позитивная: печаль моя —  это путевки на санаторно-курортное лечение. Праздник этот случается раз в три года, хотя реабилитация требуется раз в год минимум. Иначе функциональность человека уменьшается в разы. Ну, да что поделать. Я и здесь приняла эту реальность, но не смирилась.

Научиться действовать самим

— С этим и связана, наверное, идея открыть свой собственный центр реабилитации?

— Пока это моя мечта, но уже «делаю подкопы», чтобы подобраться к ее реализации поближе. Я, например, хочу пообщаться с руководителем аналогичного центра на Северном Кавказе – в Осетии — Жанной Викторовной Цакаевой. Она тоже колясочница, и организовала такой центр сама.

— Выходит, спасение утопающих – дело рук самих утопающих?

— На самом деле, это правильно. Потому что обычный здоровый человек просто не вспомнит, что где-то в своей квартире сидит несчастный инвалид. Он и не должен думать об этом, у него свои проблемы есть. Об этом люди начинают задумываться, когда кто-то из близких стал инвалидом или сам попал в такую ситуацию. Это нормально, люди хорошо решают только актуальные задачи.

Если мы хотим что-то изменить, нам надо научиться самим действовать. Например, как минимум – появляться на улице. Чтобы в принципе наше существование было нормой. Сейчас получше стало, кстати, с этим. А раньше мы жили в селе, по которому я передвигалась на тросточках либо на инвалидной коляске. Взрослые люди оборачивались на меня, спотыкаясь. Меня это раздражало безмерно. Я корчила им рожи, показывала им язык и махала руками.

— Не ругались?

— Ну, они думали «бедняжка, еще и умственно отсталая», и шли дальше. Но этот страх и брезгливость, исходящие от людей, ощущались постоянно. А ведь я обычно выглядела, просто не могла ходить. Представляю себе, что чувствуют люди, у которых еще и на внешности сильно отразился недуг… Но так или иначе, от того, что на нас кто-то посмотрит с жалостью – мы не рассыплемся, надо хотя бы «из вредности» учиться жить так, чтобы на тебя без жалости смотрели.

— А откуда берется эта сила духа? Ведь многие сникают и не находят в себе сил на такой шаг.

— У меня это чувство собственного достоинства. Я всю жизнь чем бы ни занималась, стремилась быть самой лучшей в этом. Это было и во взрослой жизни, и в университете, и в школе, и даже в садике. Человек инвалидом себя ощущает в голове прежде всего. А дальше, конечно, влияют такие вещи, как доступность среды, возможность интегрироваться в общество, чувствовать себя нужным, полезным этому обществу.

То есть, я не хочу, чтобы инвалидам приносили все готовое в клювике, хотя полно людей, которые носятся со своей инвалидностью именно ради этого. Я за другое: просто дайте возможность нам выйти на улицу, передвигаться по городу, как все, работать. И вы удивитесь, насколько эти люди работоспособны, насколько они крутые специалисты.

Реально это огромный неохваченный пласт населения, который в 80% случаев – трудоспособный и по возрасту, и по уровню развития, но эти люди просто вынуждены жить пассивно. А когда человек востребован обществом, он и себя начинает по-другому ощущать, перестает чувствовать свою ущербность. Хорошо интернет есть сейчас. А вот во времена моего студенчества…

Мне не нужны поблажки

— Кстати, трудно было учиться?

— Я окончила школу в 15 лет экстерном, с 4 класса училась на дому. А в 16 я уже училась на 1 курсе экономического факультета у нас в КБГУ. Преподаватели шли мне навстречу, давали книги, ведь в 90-е в районных библиотеках было совсем грустно. Иногда даже пытались просто так на халяву ставить оценки, но я же из принципа на такое не подписалась бы! Однажды был случай: я пришла на защиту курсовой, преподаватель такая смотрит на меня, на курсовую, и говорит, ну, хотя бы читала, что там? Я аж опешила: «Я ее даже писала!» И она: «Ну, давай зачетку». И тут я понимаю, что она мне просто так хочет поставить оценку. Я возмутилась: «Вы меня поспрашивайте хотя бы!» Преподаватель, конечно, подивилась моей наглости, ну, говорит, давай! И как начала меня гонять по всей курсовой. В общем, ставит она мне пятерку. Говорит: «У тебя пятерка». Ну, думаю, и? Я и так знаю, что на пятерку ответила. Оказалось, она потом вышла с моей зачеткой к остальным, и сказала: «Больше четверки тут никто уже получить не сможет, имейте в виду». Вот так и стараюсь жить. Мне не нужны поблажки.

— Родители так воспитали или характер выработался такой?

— Не знаю, может, и то, и другое. Но родители действительно не стали со мной обращаться по каким-то особым правилам. С меня требовали так же, как и со старшей сестры. Даже те же обязанности по дому: ладно, окна я не смогу помыть – не достану просто, но подмести, помыть посуду – это же в моих силах? Вперед! У каждого в семье было свое дело, своя зона ответственности. Поэтому я могу жить самостоятельно, причем отдельно от родителей. Я считаю это своим достижением. Ты себя чувствуешь человеком, когда знаешь: я все могу сама.

— Ну, тут уже взрослый мир, а в детстве как? Дети ведь часто жестоки…

— Не довелось сталкиваться ни с какой жестокостью. Я была такой же, как все, просто я не ходила, вот и вся разница. Дети просто бегали аккуратнее, чтобы не сбить меня с ног. А так – я кидала ножички с мальчиками, стреляла из рогатки, и вообще больше с мальчиками дружила. Я всегда лучше всех училась, и со мной было круто дружить, при этом я никогда не была зазнайкой, все баловство детское – фишки, наклейки, ножички – я там была мастером, и со мной считались и отличники, и хулиганы. Но у меня и характер такой – я просто не реагирую на провокации, даже не замечаю их. Ну, возникла проблема – решила, и забыла.  Да и врезать я могла, если надо, рука у меня тяжелая. Бывало, иногда все-таки случалось недопонимание, но один человек убеждался, что я достойный противник, и остальные уже не связывались.

Принципиальное

— Насчет интеграции в общество – все еще только предстоит тут организовать, а ты и училась, и работала – где только не работала!

 — Да, хотя по профессии я бухгалтер, но довелось поработать много где, даже в ногтевом сервисе. А сейчас вот пойду в массы, хочу общественной деятельностью заняться плотно. Планирую освоить профессию психолога. Начинать что-то с нуля для меня не впервой и совсем не боюсь, я уверена в себе.

— …но главное дело, похоже, все-таки, создание центра

— Идея этого центра была у меня в голове давно. У меня хоть и есть высшее экономическое образование, но я всегда понимала, что это не моя профессия. С четырех лет я знала, что хочу быть… хирургом. Я с моим диагнозом в этом возрасте знала анатомию нижних конечностей полностью, и врачи меня называли не иначе, как «младший научный сотрудник Центрального института протезирования». Медицина – это мое по сей день. При других обстоятельствах, имею ввиду мое физическое состояние, я бы однозначно поступила на медфак. Но там ведь учиться возможно только очно, как каждый день меня доставлять в Нальчик на занятия?.. Хотя мама была готова каждый день носить меня на руках между этажами медфака и на практические занятия. А мы жили в Залукокоаже, это более 60 км от Нальчика. Я понимала, чего это будет стоить моим родителям. И приняла взвешенное решение – отказалась от своей мечты. И этот центр – это отголосок той моей мечты…

— Есть единомышленники, кто уже готов этим заниматься?

— Моя инструктор, с которой я занимаюсь – мой соратник. Мы сейчас выясняем, с чего начать реализацию нашего проекта. Разумеется, потребуется помощь госорганов. Хотя я уже обращалась в нашу городскую администрацию, чтобы мне предоставили помощь для организации поездки на конкурс красоты инвалидов «Невская краса», речь шла о 60 тыс рублях, но этой суммы не нашлось в бюджете города. Что ж, у меня очень много друзей, и за двое суток они решили этот вопрос: бросили клич и собрали необходимую сумму. Я очень им благодарна, а за городскую администрацию мне стыдно, потому что я единственный человек, который от республики едет в этом году.

— Участие представительницы КБР в этом конкурсе пошло бы в «копилку» республики?

— Именно! Конкурс «Невская краса» – это международный конкурс красоты и таланта среди инвалидов, участницы со всего мира на конкурс приезжают. Учитывая наши особенности, понятно, что на одну внешность опираться при отборе не будут, поэтому оценивается интегрированность в общество, социальная активность. Я и так знаю, что я красавица, я же в зеркало смотрюсь. Но это еще и возможность, площадка, где можно рассказать о своих идеях, дать им путевку в жизнь.

Организаторы этого конкурса большие молодцы, они содействуют реализации этих проектов. А это, по сути, и будет презентацией лица региона, откуда приехала участница. Потому реакция городской администрации меня так неприятно удивила. Ну, что ж, когда я получу первое место, я уточню, что это не благодаря активной позиции городских органов власти, а вопреки.

— Это так важно?…

— Это принципиально. Пригибаться, помалкивать в подобных ситуациях – не в моем характере. А пока я прошла уже первые два этапа. На первом этапе надо было предоставить туристическую визитку – рассказать о родном крае, но основной акцент делался на доступности: как приехать, как передвигаться. А на втором: представить бизнес-план проекта трудоустройства маломобильной части населения. Цель – вернуть инвалидов в общество. На примере работников центра – в том числе, поэтому я бы хотела, чтобы в нашем центре максимально были трудоустроены инвалиды. Ну представьте: психолог, здоровый, «прямоходящий» говорит, мол, ну, теперь ты в коляске, да, но ничего, жизнь не кончилась. Будешь ли ты ему верить? «Ну, конечно, у тебя-то не кончилась, что ты вообще об этом можешь знать?» А если это говорит такой же колясочник, ты совсем иначе воспринимаешь его слова, ты своими глазами видишь, что да: можно жить и так. Ну, и так далее.

Быть собой и жить свою жизнь

— Задам бестактный вопрос: что на личном фронте?

— Сейчас я в разводе. Он был хорошим человеком, просто кое в чем очень важном не совпали.  Для меня первое требование – уважение к моим родителям. Мы все можем при этом иметь какие-то свои чувства, но уважительное обращение обязательно. У нас должны быть одни и те же взгляды на семейный уклад, быт, воспитание детей. И, конечно, взаимное уважение, нежность, бережность друг к другу. Возможность быть самим собой, открыть свое нежное брюшко и не бояться удара. И важно помнить, что нельзя терять себя в отношениях. Баланс доверия к другому и умение идти на компромиссы – пожалуй, это. Хотя в свое время я тоже теряла границы, и я училась держать их.

— Раз уж заговорили о семейной жизни: демократия или «муж – всему голова»?

— Я здесь придерживаюсь «старых традиционных взглядов». Но только если он соответствует всем своим образом жизни своим же принципам. Уважение невозможно потребовать, оно рождается, когда видишь, как человек живет. Смешат, конечно, эти «грозные дяденьки», которые стучат кулаками по столу, и это все, что они умеют – помыкать женщинами.

— Кстати, у нас в последнее время педалируется тема, что женщина – существо слабое, беспомощное, надо слушаться мужа и помалкивать.

— Если это нужно мужчине, и, если ты жить без него не можешь, – почему бы не подыграть?.. Ок, просто лично мне не особо приятно самой становиться менять колесо на дороге, чинить розетки своими руками и все такое, хотя, я все это умею делать. Ну вот я начну махать гаечным ключом, а он будет что? Стоять смотреть? Зачем он мне такой нужен? Но это мое мнение, я никому не навязываю. Мне хочется видеть большого, сильного, надежного, ответственного мужчину рядом. Я хочу быть уютной, заботливой, создавать внутреннее пространство в семье. Если у меня семья – я не хочу пробивать своим лбом стены, иначе зачем мне муж вообще? Ну, ок – я просто не люблю, когда мальчики неженки. А так – ищите, конечно, партнера по себе, не надо ломать другого в угоду каким-то правилам.

— Я уже было запереживала, что сейчас будем воспевать махровый патриархат…

— Ну, я смотрю по старинке: замужем – это «за-мужем». Ведь рано или поздно, если пойдут дети, то кто будет отвечать за маму и ребенка в семье? Добывать пропитание, оберегать покой. Вот я о чем. Да, бывают моменты, когда у женщины лучше получается делать деньги, карьера. Ок, но тогда пусть меняются, и муж берет на себя дом. Это не постыдно.

Нужно вкладывать в семью то, что ты можешь лучше. Но тогда не требуй совмещения двух ролей. Невозможно быть добытчиком и домашней кошечкой одновременно. Терпеть и ужиматься женщина не должна. Терпение, к которому любят призывать – оно куда-то не туда свернуло. Изначально ведь предполагалось, что нужно быть готовыми вместе, по-взрослому преодолевать трудности, если они возникнут. Муж, там, ушел на войну – надо уметь справляться самой, или голодные времена, болезни – не паниковать, а уметь преодолевать это. Это совсем другое, уж точно не про то, что муж тебя гнобит со всей своей родней, а ты сиди помалкивай. Ну уж нет, на такое я никогда не подпишусь.

— Как мужики вообще сейчас?

— Грустно.

— А что так?

— Неженки, обижули – очень много таких стало. Ищут легкие пути. Не отвечают за свои слова. Но я не мужчин обвиняю, скорее, общество само куда-то двинулось не туда, как по мне. Ну, я не могу ответить на все глобальные вопросы и не берусь судить. Мое дело – это я. Если каждый будет отвечать за зону своей ответственности – все будет в порядке. Лезть в чужие жизни любят именно те, кто в своей собственной жизни наладить ничего не может. Счастье для меня – это быть собой и жить свою жизнь, вот и все.

 Алена Дошкокова