…Мне 14 лет и я уже четыре года как живу в девятиэтажном панельном доме. В нашем дворе четыре подъезда и еще три в «задидомке». «Задидомка» – это задняя часть нашего дома со своим двором. У нас сквозной подъезд, из которого можно выходить в оба двора. Однажды поздним осенним вечером я выхожу с мусорным ведром в задний двор и вижу дядьку с перекошенным от злости лицом и женщину, которую он с остервенением избивает. Бьет ногами, руками. Она лежит на асфальте, он пинает ее в направлении подъезда.
Я начинаю со всех сил кричать, бросаю ведро и забегаю в участок милиции, который располагался прямо в моем подъезде в первой квартире. Плачу и сбивчиво рассказываю милиционерам, что там убивают женщину. Парни почему-то улыбаются, но выходят вместе со мной. Во дворе уже никого нет, но я настаиваю: нужно непременно сделать поквартирный обход! Мы с двумя милиционерами и собакой обходим почти весь подъезд. На шестом или седьмом этаже дверь открывает молодой мужчина отвратительной наружности. За его спиной видна висящая прямо в коридоре боксерская груша. Эта груша производит на меня жуткое впечатление, сразу представила себе, как он тренируется на ней, чтобы потом бить женщин. Я просто немею от страха, только киваю часто-часто – это он, он это, посадите немедленно в тюрьму!
У нас все в порядке, а за дверью стоит убийца, нацелив на него револьвер
Из темной комнаты выходит заплаканная женщина с очень зелеными глазами. Пол-лица у нее в гематомах. Говорит очень тихо, но можно разобрать смысл – мол, у нее нет претензий к мужу. Милиционеры не удивлены, они будто и не ожидали другого. А я раздавлена.
Мне непонятно, почему вообще нужно ее заявление, ведь я там была! Я видела! Я пытаюсь донести до милиционеров, что она не может ничего сказать, потому что боится, потому что в смертельной опасности. «Он же убить может!» Милиционеры в ответ улыбаются снисходительно и разводят руками.
Я еще ничего не знаю об охранных ордерах, но понимаю, что должен быть способ как-то ее защитить, ведь она, как заложник из американских фильмов, который говорит полисмену: у нас все в порядке, а за дверью стоит убийца, нацелив на него револьвер.
…В другом подъезде на одном из последних этажей жил крупный мужчина, который любил выпить. И, как рассказывали, однажды он стоял на своем балконе, держал на весу свою маленькую жену и кричал, что сейчас просто разожмет руки и «выкинет» ее. После этого случая мы, дети, называли его исключительно Выкинштейном, но проблем с законом у него никаких, кажется, не было.
Помню еще женщину, которая таким же образом «воспитывала» своего маленького сына. Он висел головой вниз на высоте 4-го этажа и все, что отделяло его от смерти – это мамины цепкие пальцы вокруг его лодыжки. Ну а что вы хотите? Чтоб вырос избалованным?
Такое у нас в Дагестане не поощряется. Тут до сих пор «правильно воспитывать» – означает «бить».
Однажды мать моего одноклассника пришла в школу и перед всеми детьми сказала классному руководителю: «Вы его, пожалуйста, хорошенько бейте! Я его дома шлангом бью».
Или совсем недавно одна женщина жаловалась другой на тяжелую судьбу: «Я же детей сама поднимала, без мужа. Сама и кормила, и одевала, и била».
Сегодня много говорят о необходимости принятия закона о профилактике семейно-бытового насилия, подготовлен проект. Но в Дагестане, как и во всей России, он встречает мощное неприятие и, что показательно, слово «профилактика» просто забывается, его не произносят.
Здесь принято восхищаться силой в любом ее проявлении и даже в женщинах в Дагестане ценятся мужские качества
На интернет-площадках разворачиваются виртуальные бои: многие мужчины и женщины считают, что новый закон будет разрушать семьи.
Я знаю немало семей, которые просто необходимо разрушить. Семьи, в которых люди несчастливы, подвергаются физическому или психологическому насилию и живут в страхе, должны разрушаться немедленно! Пока никто не убил. Пока никто не убит.
В Дагестане уж так сложилось, что прав всегда тот, кто физически сильнее. Здесь принято восхищаться силой в любом ее проявлении и даже в женщинах ценятся мужские качества. Я с детства знала, что в аварском языке «бихьимахIай яс» (мужественная девочка) несет в себе положительную коннотацию, а «цIумахIай яс» (женственная девочка) – негативную, значит, я что-то не так сделала, мной недовольны.
…Однажды услышала, как двое мужчин обсуждали свою знакомую: «Эта Патя такая четкая женщина – мужа своего убила и в тюрьме отсидела. Теперь ее все уважают, не терпила она!».
Два года назад я встретила соседку из «задидомки» и рассказала ей историю о зеленоглазой женщине. Соседка отвечает: «Да, я ее помню. Она умерла же молодая, сказали, что больная была».
«Нечеткой» оказалась женщина…
Амина Дамадаева
DAPTAR 