Никто ни от чего не застрахован. К сожалению, эту простую истину многие отказываются принять до тех пор, пока сами не попадут в аварию, не родят ребенка с инвалидностью, не получат страшный диагноз. Тогда жизнь меняется, а вопросы, до которых не было дела раньше, вдруг становятся очень важными.
Жанна Цаллагова – удивительная женщина. Несмотря на то, что она больше 30 лет находится в инвалидном кресле, это не мешает ее активной жизни. Точнее, сейчас не мешает. Право заниматься тем, что хочется, ей пришлось «заслужить», «выбороть». Сейчас Жанна – директор центра реабилитации инвалидов, депутат парламента, член многих общественных организаций. На своей коляске она передвигается куда быстрее, чем «здоровые» люди на своих двоих. А ее острому уму и языку остается лишь позавидовать.
Жанне был всего 21 год, когда по какой-то хозяйственной надобности она поднялась на чердак и под ее ногами вдруг обвалились перекрытия. Она выжила. Но оказалась в кресле.
«В СССР к инвалидам было совсем другое отношение, — вспоминает Жанна. – Я часто ходила в гости к своей тете пешком. И часто встречала парня, который сидел в инвалидной коляске. В моем понимании это был инопланетянин. В СССР, который прошел такую страшную войну, и где было столько инвалидов, мы инвалидов не видели, мы их не знали. В СССР был культ здоровой нации. Почему-то не понимали того, что у людей бывают травмы. К счастью, сегодня всё поменялось».
Жанна – очень сильная женщина. Причем сильная в буквальном смысле слова. Каждый день ей приходится поднимать в общей сложности более полутора тонн.
«Если взять мой вес и умножить его на то, сколько раз я пересаживаюсь, получится такая сумма, — объясняет Жанна. — А пересаживаюсь я на руках. То есть я встаю на руках и перекладываю свой вес: в машину, на диван и так далее. В день у меня таких перекладываний бывает не меньше двадцати. Я утром встала, перенесла себя с кровати на коляску, с коляски перенесла себя в ванну, потом с ванны обратно на коляску. Потом в машину, потом с машины, потом опять в машину…»
Жанна работает по графику 24/7. Центр, созданный ее руками и молитвами, — практически единственный такой на Северном Кавказе. В нем себя могут комфортно чувствовать и колясочники, и слабовидящие, и слабослышащие – все, кого можно отнести к маломобильным гражданам.
«Если говорить только о медицинской реабилитации, то таких центров, больниц, поликлиник у нас хватает,- рассказывает Жанна. – Но у меня иная основная задача, социально-психологическая. Жизнь делится на «до травмы» и «после нее». И плавного перехода нет. Есть грань, стена. И все начинаешь отсюда. Моя задача в том, что когда человек оказывается по эту сторону, чтобы он не у стены упал и остался там, а начал двигаться, чтобы человек, получивший травму, имел возможность идти дальше по жизни. Если бог дает тебе травму, он твою душу не забирает. Ты продолжаешь жить. Ты должен научиться жить еще лучше, чем ты жил. Что касается моей личной истории, я думаю, что это экзамен. В зависимости от того, как ты сдаешь экзамен, зависит твоя дальнейшая жизнь. Ты должен делать какой-то вывод и идти дальше».
Несмотря на то, сколько времени Жанна посвящает работе, у нее всегда остается время и на семью. Жанна вспоминает, что ее свадьба была практически первой такой, на Кавказе жениться на инвалидах было не принято.
«Я вышла замуж в 92-м году, — рассказывает Жанна. — Для Осетии это был точно первый случай, и один из первых случаев в России. Я помню, как моего мужа останавливали люди здесь в городе даже при мне. Помню, как к моему мужу, молодому красивому парню, один раз подошла женщина и стала его ругать. Мол, что это такое? Что ты вытворил? Ты зачем свою жизнь губишь? А я слушала и молилась, чтобы бог дал ему сил выдержать это все. И потом он рассказывал, что еле сдерживался, чтобы не ударить эту женщину. У меня, говорит, было желание ее оттолкнуть. Ты кто такая, чтобы лезть в мою жизнь?»
Жанна и ее муж прошли и через это испытание. А вскоре появилось новое: Жанна ждала ребенка.
«Мой муж пошел в поликлинику, чтобы меня поставили на учет, — рассказывает Жанна. — И к нему выскочила заведующая, стала на него «наезжать». Набрала мне на домашний телефон: «Как вы посмели забеременеть?». А я никогда не была из робкого десятка. Говорю: «В следующий раз соберусь – вас обязательно спрошу». В общем, я ее культурно, но «облаяла». И потом прошло много времени, но она мне позвонила и извинилась, сказала, что носит тот разговор в сердце очень долго и переживает».
Роды Жанны тоже стали целым событием. Причем, не для нее, а для врачей, которые не знали, что делать с беременной в коляске.
«Мне потом рассказывали, когда в роддоме узнали, что Цаллагова рожает, все бросили всех, прибежали ко мне! – вспоминает Жанна. – Какое, видите ли, чудо, что она на коляске родила! Моя знакомая лежала на кресле во время схваток, но ее оставили и прибежали на меня смотреть: там девушка на коляске рожает! И кого же она такого родила? Это все потому, что это был первый такой случай в 94-м году. Сейчас, конечно, врачи такому уже не удивляются».
Ира родилась 29-го и Жанна 29-го числа каждого месяца делала ритуальные осетинские пироги.
«В очередной раз – Ирочке было одиннадцать месяцев – я опять сделала три пирога. И пришла родственница мужа. Попробовала и говорит: «Ой, какие вкусные пироги, где вы их взяли?» А муж отвечает: «Ничего себе: «взяли»! Жанка сама их сделала». А родственница так на него посмотрела: «Ой, что ты мне рассказываешь». А мой муж спокойно ответил: «Не знаю, как ты, но моя жена делает пироги руками, а не ногами».
«Мне бы хотелось обратиться к людям: когда вы видите человека в коляске или другого инвалида, не делайте удивленные лица. Вы думаете, мы вас не замечаем? Мы вас замечаем! Мы вас видим боковым зрением. И это бывает больно».
Жанна может рассказывать много историй из жизни дочери. Впрочем, как и любая мать, на коляске или без.
«Мой ребенок видел же, что я все сидя делаю, — вспоминает Жанна. — И она пока взрослая не стала, повторяла за мной. Папа с детства ее приучал картошку почистить, еще что-то помочь. Она обязательно должна была сесть, а потом чистить. Или чтобы посуду помыть: ей надо было обязательно стул к раковине придвинуть. А еще однажды она маленькая пошла к соседке. У нас, у колясочников, меньше всего положены платья. Где-то ты пересаживаешься, где-то платье поднимется и так далее, поэтому мы все ходим в брюках. И моя дочь лет в пять-шесть пошла к соседке: «Тетя Люся, а у тебя платьишка есть? Ты мне можешь показать, какие платьюшки бывают? А то у моей мамы ни одного платьишка нет». И ходила, смотрела их целый час».
Жанна считает, что женщинам, получившим травму, чуть проще, чем мужчинам.
«Мужчина же более сильный физически, — рассуждает Жанна. — И когда он лишается этой силы, ему становится сложно это психологически перебороть. Мне так кажется. А женщина на свою физическую силу ставку не делает, а если еще рядом окажется мужчина, который ее поддержит – легко пойдет вперед. Мы, женщины, любим, чтобы нас любили, чтобы нас холили, лелеяли. Когда женщина чувствует, что она любима, она свободнее, увереннее».
Тем не менее, что бы ни случилось, и сколько бы лет ни прошло, привыкнуть к жизни в кресле – невозможно.
«Мне бы хотелось обратиться к людям: когда вы видите человека в коляске или другого инвалида, не делайте удивленные лица. Вы думаете, мы вас не замечаем? Мы вас замечаем! Мы вас видим боковым зрением. И это бывает больно. Привыкнете к тому, что мы настоящие, такие же, как и вы, люди. Просто вы ходите – мы сидим, вы видите – они не видят, вы слышите – они не слышат. Но у всех у нас есть свое мироощущение. Спросите у слепого – и он вас опишет. С чем это связано? Они чувствуют!»
Елизавета Чухарова
Фото из архива героини
DAPTAR 