«Даптар» побывал в гостях у Лейлы Гамзатовой и выяснил, каково быть приемной мамой в Дагестане.
— Не трогайте мою расческу!
— Где моя резинка для волос?
— Эй, выходи скорее из туалета! Я тоже хочу!
— Кто еще зубы не чистил и не завтракал? Давайте скорее!
— Вы меня с ума сведете!
— Вдо-о-ох, вы-ы-ы-дох. Вдо-о-ох, вы-ы-ы-дох.
…Когда Лейла решила, что заберет из самарского приюта четырех девочек, она сняла четырехкомнатную квартиру. Чтоб всем хватило места. Здесь, в обычной квартире махачкалинской пятиэтажки, семья живет временно. Об этом напоминают огромные сумки-баулы, собранные в одной из комнат. У каждого – свой баул. Он заменяет шифоньер, шкаф, тумбочку – все в нем.
Утро субботы. Дети только проснулись. На пороге 17 пар обуви. Мимо, из одной комнаты в другую, обернувшись в простыню, пробегает Милена. Эля и Шахри еще валяются в постели. Раньше всех сегодня проснулись Марина и Аделина, они уже оделись и даже успели позавтракать.
– Знаете, как страшно спать с Элей! Она постоянно ругается ночью: «Отстань, отвяжись!», — наигранно жалуется Шахри.
Ей 12. Она родная дочь Лейлы. Девочка говорит, что сбылась ее мечта.
— Я всегда мечтала иметь старшую сестру. Марина тоже старше меня, но она, как ребенок. А мне хотелось, чтобы по интеллекту была старше.
Марине 14. Ее Лейла привела в семью в 2015 году. Девочка отстает в развитии. Кажется, она еще не осознает, что в семье значительное прибавление, поэтому иногда занимает позицию наблюдателя, когда старшие о чем-то спорят. Но с меньшими детьми играет охотно, иногда присматривает за самой маленькой, четырехлетней Аделиной.
— А представьте, мне каково, — нарочито ноет 15-летняя Эля, – у меня раньше три сестры было, а теперь – пять! И я – самая старшая.
— Вдо-о-о-ох, вы-ы-ыдох, Эля. Вдо-о-ох, вы-ы-ыдох! – медленно и спокойно, как мантру, повторяет Шахри, чтоб успокоить сестру.
С появлением в семье новых детей пространство в четырехкомнатной квартиререзко сжалось. Даже в стаканчике для зубных щеток стало тесно. Лейла смеется, что только теперь поняла, как живут люди в общежитиях.
Завтракают девочки по очереди. И по утрам у ванны и туалета выстраивается небольшая, но очень нетерпеливая очередь.
***
– Я часто слышу: «Боюсь, не смогу полюбить приемного ребенка, как своего». На это всегда отвечаю, что не нужно сравнивать. И не нужно ждать безумной любви к приемным детям, она потом придет. Берите, если вам с детьми просто интересно.
Я долго думала над тем, чтобы взять сразу четверых. Не знала, справлюсь ли сразу со всеми. Но была решительно против разделения сестер.
Сначала с Элей было непросто. Она категорически отказывалась идти в новую семью. До меня три семьи приходили с ними знакомиться. Третья семья понравилась органам опеки, но им отказала Эля. По закону, старшие – Эля (15 лет) и Лиля (10 лет) – уже имеют права отказаться. Разозлившись, сотрудники органов опеки решили, что если и в этот раз Эля откажется ехать в семью, девочек разделят.
Когда приехали мы, Эля отказывалась и от нас, даже знакомиться с нами не пришла. Но сотрудница из опеки сказала ей, что сестер они отдают мне, а Эля отвечает только за себя. Она привыкла отвечать за сестер, а сейчас оказалась в ситуации, когда от нее ничего не зависело. Для нее это был шок.
В приюте девочки оказались в октябре прошлого года. По закону, если через полгода детей не определили в семью, их переводят в детский дом. Моих девочек уже готовили к детскому дому.
С самого начала я поняла, что Эля не такая колючая, какой пыталась казаться. Мы сели с ней вдвоем поговорить. Я сказала ей про детский дом. «Понимаешь, – говорю, – ты себе жизнь испортить можешь? Воспринимай это как шанс». Она расплакалась. Представьте, вас куда-то везут незнакомые люди. Честно говоря, я не представляю, как бы я себя вела, окажись я на ее месте. Меня спасает то, что их несколько. Если б это был один ребенок, уровень стресса у них был бы в разы выше.
Но я с самого начала сказала девочкам, чтоб не боялись, что если их родители выздоровеют и захотят вернуть их в семью, я противиться не стану, отпущу их. После этих слов Эля и Лиля согласились.
Я готова взять ребенка с любым диагнозом, только не возвратного. Даже если это будет здоровый ребенок.
Милена сразу захотела с нами уехать. Ей 8 лет, и у нее не было права отказываться. Она ссорилась со старшими и говорила, что если они не поедут, она уедет с Аделькой. Когда она увидела Шахри, постоянно обнимала ее, говорила девочкам в приюте: «Это моя будущая сестренка». Она и сейчас со всеми охотно общается. Я не обольщаюсь этой ее нежностью. У Милены расстройство привязанности, это детдомовский синдром.
Я уже столкнулась с этим синдромом, когда взяла Марину, и она почти сразу стала называть меня мамой. На самом деле, они тянутся ко всем и ни к кому. У них нет значимого взрослого. Марина – возвратный ребенок, у нее до меня уже две мамы были. А если еще 10 будет, она всех будет мамами называть.
Через некоторое время после того, как мы взяли Марину, я стала замечать, что соседи смотрят на меня странно. Оказалось, что Марина жаловалась на меня, говорила, что я ее бью. Но когда я была рядом, она меня обнимала и целовала в присутствии этих же женщин. Марина травмирована, ей непросто пришлось. Мне понятно ее поведение, это способ маленького ребенка заручиться чей-то поддержкой, защитой, сочувствием. Пусть и совершенно незнакомых. Ведь она живет в очень непрочном изменчивом мире, она несколько раз обретала и теряла семью. Как же ей сориентироваться? Главный ее принцип – здесь и сейчас. Разжалобишь соседку, она погладит по голове, даст шоколад или купит мороженое. И нужно любыми способами успеть добрать ласки, угощений, тепла, ведь завтра тебя могут вернуть в детский дом. А Шахри этого не понимает, спрашивает, как я могу простить. Отвечаю: «Я же приемная мама, это моя работа». Я ведь знала, кого брала. Конечно, я не была готова именно к таким проявлениям. Но знала, что это детдомовский ребенок, возвратный, что проблемы будут обязательно.
Мне сейчас предлагали взять другую возвратную девочку. Но я отказалась сразу же. Возвратность очень ломает психику, еще раз этот круг я не пройду. Я готова взять ребенка с любым диагнозом, только не возвратного. Даже если это будет здоровый ребенок.
…Шахри сразу подружилась с Элей. Когда мы ехали в Махачкалу из Самары, я их уложила в одном купе. Видимо, они всю ночь болтали, знакомились друг с другом. На следующий день отношение Эли к нам было совсем другим, она стала спокойнее, веселее.
***
Сегодня семья собирается в Каспийск проведать бабушку, мать Лейлы. Ну, и на море сходить, конечно.
Лейла говорит, что море очень помогает девочкам адаптироваться к новому месту.
— Да, море! – перебивает Милена, закрыв глаза и прижав ладони к груди, будто вспомнила о чем-то родном и любимом.
— Я так сожалею, что у меня не было с собой камеры, когда я первый раз отвела девочек на море, – говорит Лейла. – Столько радости было, восторга! Думаю, после моря они по-другому посмотрели на Махачкалу и перестали бояться незнакомого города.
Перед тем, как уехать, нужно прибрать квартиру. Каждый день Лейла назначает девочкам дежурства и распределяет, кто какую комнату будет подметать.
— Что-то у меня живот разболелся, – выдает Лиля, как только речь заходит об уборке.
— И у меня! И у меня! – подхватывает одна из сестер.
— Так, девочки, успокоились. Лиля, ты подметаешь компьютерную комнату, – слышится строгий голос Лейлы из какой-то комнаты.
– Нет! Я ее подметаю, — вмешивается Эля.
– Ты выбрала самое легкое, — ноют остальные сестры.
– Самое легкое – это кухня, — не унимается старшая.
– Подметать кухню – самое тяжелое: там ковер и все стулья нужно выносить, – опять откуда-то кричит Лейла.
– Ой, тогда я лучше зал подмету, – тут же передумала Эля.
– Чувствую себя пионервожатой в детском лагере, – говорит Лейла, пронося мимо меня в ванную измазанную в мороженом Аделинку.
Пока старшие спорят, кто и что подметает, Милена просит меня заплести ей колосок. Результатом девочка довольна, потому она распускает волосы и теперь просит заплести два колоска.
– Дайте кто-нибудь резинку для волос? Мне не хватает. Куда делись все резинки?
У всех сестер, кроме Марины, длинные волосы. Девочки ежедневно спорят из-за заколок, расчесок и даже за одежду.
– Эля и Лиля носят мои вещи, – Шахри опять будто недовольна. – Я утром встаю, они в моих вещах. Ничего себе, думаю! Но мне легко с этими девочками, потому что уже есть опыт с Мариной. Она у нас была первой. До нее я была у мамы одна, и всё было для меня. А тут пришла она, и все – ей. Мне было сложно. Возможно, если б не эта школа, то и к ним относилась бы так же, как когда-то к Марине.
Шахри рассуждает, как взрослая. Лейла отмечает, что дочка очень помогает ей адаптировать новых девочек к семье.
В это время Лиля взяла мой фотоаппарат и стала всех фотографировать. Марина и Милена тут же встали в очередь: «Сделай пять снимков, отдай нам». После пятого щелчка, спор за фотоаппарат разгорается нешуточный. Тут появляется Лейла и отнимает у девочек предмет спора. Наступает тишина. Правда, ненадолго.
Лиля находит пакет с зефиром и пытается раздать всем поровну. Эля и Шахри, не обращая внимания на младших сестер, закрываются в комнате с телевизором: «Мы будем смотреть дораму, не мешайте нам».
***
– Мы решили уехать из Дагестана, потому что здесь я одна с шестью детьми не справлюсь. У нас в стране неправильная ситуация с выплатами на приемных детей. В Москве на одного ребенка платят 80 тысяч рублей, а в Дагестане – 7 тысяч. Хотя работа одна и та же.
Не ради денег я детей брала, но ведь взяла уже. Почему бы не помочь приемным родителям? Отсутствие материальной помощи – это одна проблема. Есть и другая – здесь вообще нет никакой поддержки приемных семей. Во многих российских городах приемным родителям отличную помощь оказывают различные фонды.
В Самаре я остановилась у одной семьи, у них приемные дети – инвалиды, девочка и два мальчика с ДЦП. Так там один фонд оплачивает одного массажиста, другой – другого, третий фонд оплачивает логопеда. С семьей работает бесплатный психолог. И все это постоянно.
Я была у них 1 июня и видела, сколько подарков принесли детям и приглашений на разные детские мероприятия. Мама даже не знала, какое из мероприятий выбрать, куда детей отвезти. Марина у меня уже третий год. За это время ни разу ничего этот ребенок не получил от государства, ни подарка, ни приглашения на праздник.
У нас конфетный период, но я не обольщаюсь. Не думаю, что дальше тоже так легко все будет.
Когда у нас с Мариной была адаптация, единственное, что меня спасало – общение по скайпу с московским психологом. Я сама его нашла, сама лазила в интернете, сидела на форумах, читала истории приемных родителей, перечитала кучу литературы. Наш закон не предусматривает сопровождение приемных родителей или психологическую поддержку. Ты бьешься с государством за этих детей, добиваешься их и потом остаешься с ними и со всеми последствиями один на один. Вот и я помогала себе самостоятельно, насколько могла помочь.
Сейчас с новыми девочками у нас конфетный период, но я не обольщаюсь. Не думаю, что дальше тоже так легко все будет. У нас еще адаптация впереди. А потом еще и школьные проблемы начнутся. Знаю, что будет тяжело, поэтому хочу, чтобы в этот момент с нами рядом был кто-то из психологов и социальных педагогов.
Иногда приемных родителей называют меркантильными. Но мы ведь все обычные люди. Когда у меня не было приемных детей, я тоже считала деньги, чтобы понять, на что я их могу потратить. Вообще, когда у тебя семья, ты начинаешь считать свои траты. С появлением приемных детей – то же самое. Конечно, мы считаем деньги. Это естественно, человек должен понимать, на что он может рассчитывать.
С тех пор, как я взяла Марину, мы живем в режиме жесткой экономии. Хорошо, нам люди помогали: знакомые давали одежду, родственники продуктами помогали. Поэтому я считаю, что перекос в денежных выплатах региональным и столичным приемным детям неправильный.
Вот, сумма материнского капитала одна на всю страну, точно так же должна быть одна общая сумма и для приемных детей. Дети ведь у всех тяжелые – и у московских, и у региональных. Каждый ребенок со своей травмой. Приемные родители и там, и там выполняют одну и ту же работу. Ну, сделайте же так, чтобы выплата по всей России была такой, чтоб не было смысла куда-то ехать.
***
Квартира убрана, очередная серия дорамы просмотрена, теперь можно собираться в Каспийск. Пока старшие делят зеркало в прихожей, собирая свои длинные волосы в хвосты, младшие ищут свои босоножки среди тех 17 пар, что стоят у порога.
Лейла пакует вещи младших девочек в рюкзаки – каждая будет нести свой. Шахри достается пакет с фруктами, который они увезут в Каспийск. Лиля тащит большой пакет с мусором, Марина ей помогает. Эля присматривает за Аделинкой.
Мама дает себе установку – собраться за 10 минут. Дети гурьбой выкатываются из подъезда и ждут маму на улице.В тишине и одиночестве ей удается это сделать, и вот, ровно через 10 минут, большая семья идет на остановку.
Когда подходит нужная маршрутка, вся остановка кидается к ней. На женщину с шестью детьми мало кто обращает внимания, все хотят влезть в маршрутку и спрятаться от палящего солнца. Шахри и Эля садятся на сидения впереди. Кто-то отступает, и Лейла с другими детьми ныряют в маршрутку.
— Все сели?
— Чур, я около окна.
— Пакет с фруктами не забыли?
— Не знаю, не я его несла.
— Лейла, а ты сама позавтракала?
— Я вчера в обед завтракала.
— Вдо-о-о-ох, вы-ы-ы-дох, Лейла. Вдо-о-о-ох, вы-ы-ы-дох.
Аида Мирмаксумова
Фото автора
DAPTAR 