Кино не про любовь

«Ну че ты, не бойся, я же сотру все! Честно!» Колумнист «Даптара» о любимом развлечении дагестанской молодежи: выявлять «распутниц».

Рассказали мне недавно одну забавную историю. Про девушку, которая скачала себе на компьютер целую библиотеку и из-за этого попала в сложную ситуацию. Ведь помимо разных относительно нейтральных книг, беллетристики всякой, там были еще Коран и Камасутра. Ни от одной из них бедная девушка отказываться не желала. Но такое близкое и, по ее мнению, кощунственное соседство вызывало сильнейший дискомфорт, чуть ли ни раздвоение личности. Даже не знаю, осталась ли жива…

Кошерный поросенок

Я, конечно, сочувствую девичьему горю, но это, знаете ли, какая-то удивительно нежная девушка, сложно устроенная. Подозреваю даже, не совсем дагестанская. Потому что наши такими проблемами не заморачиваются и давно научились все прекраснейшим образом совмещать. Одним словом, поднатужились и вывели удивительного кошерного (по-нашему – халяльного) поросенка, который вроде бы есть полнейший абсурд и нонсенс, но тем не менее живет и сопит в две дырочки. Чего стоят одни эти барышни в положенных скромных платочках и с такими лихими разрезами на юбках, что просто дух захватывает! Или вспомним канал «ТНТ» в дагестанском его варианте, где мирно уживаются вполне религиозная «Ваша тема» и «Дом-2» с «Сексом с Анфисой Чеховой»! А певцы, которые из кабака, где поют на радость жующей и пьющей публике, мчат прямиком на мавлиды, а с мавлидов – в кабаки?

А еще помню свое потрясение, когда случайно выяснилось, какой ник выбрал себе знакомый, не пропускающий ни одного пятничного намаза. Сильно матерный ник, говоря откровенно. Час я бродила как пыльным мешком ударенная. Но добрые люди поймали меня, встряхнули и сказали: «Ну ты тупа-а-ая! Это же в порядке вещей! Ты походи, позаглядывай в мобильники и увидишь, что в малый джентльменский набор молодого дагестанца непременно входят фотографии Джума-мечети, Каабы и еще хоум-видео, а говоря проще – порнуха».

Но настоящее уродство начинается там, где появляется уже знакомый нам кошерный поросенок, то есть особая, увечная, припадочная и золотушная дагестанская мораль.

Я походила. Позаглядывала. И убедилась – так и есть. И Кааба, и остальное – в наличии. Мало того, я полтора часа своей бесценной жизни потратила на просмотр сюжетов из дагестанской половой жизни, закинутых в интернет. И опять сделалась как пыльным мешком ударенная. Потому что оказалось, что все эти разговоры про нравственность и про мОлодежь, которую надо быстренько защищать от тлетворного влияния телевидения, пока она вся у нас не погибла, – фигня полная. Поздно, дорогие сограждане. Не стоит отключать «РЕН-ТВ» и прочие каналы, по которым показывают эротику. Уверяю вас, по сравнению с теми сюжетами, что гуляют по мобильникам дагестанских студентов и школьников, даже самое жесткое порно – не более чем детская сказка про зайчика Мягкие Ушки.

Фрейд, ты неправ!

Знаете, мировая литература внушила мне вздорную мысль, что страсть, или, если хотите, половое влечение – штука потрясающе мощная. Что сопротивляться ей практически невозможно, и у человека буквально башню сносит, и ничего он уже не соображает, а желает размножаться немедленно. У Толстого отец Сергий даже руку себе топориком оттяпал, чтобы как-то удержаться от соблазна. Леди Чаттерлей у Лоуренса, наплевав на замужество и сословные предрассудки, мчала в лесок к своему избраннику при каждой возможности. Да и прочие литературные персонажи творили черт знает что под воздействием зловредных гормонов. А Фрейд, тот вообще подвел окончательную и где-то бесповоротную черту, сообщив миру, что «инстинкт наш половой управляет головой». Ну и понятно, что под натиском таких авторитетных товарищей у меня к этому делу выработалось сильно почтительное отношение. Как, впрочем, и к любому разгулу стихий. К цунами, например, к торнадо, извержению вулкана или массовому самоубийству леммингов.

Да и эротические фильмы от литературы не очень отставали. Утверждали, что физическая близость – это очень-очень важно (они ж там на протяжении всей картины больше ничем и не занимаются, даже не едят и по нужде не ходят!). Я догадываюсь, что это параллельная реальность, такой же лубок, что и пырьевские «Кубанские казаки», но все равно впечатляет. Если забыть, что это актеры и что кроме них на площадке есть и гримеры, и осветители, и операторы, и целая куча разного народу, если еще отключить чувство юмора, – то прямо начинаешь даже как-то уважать этих киношных людей, которые так любят свои тела и так усердствуют, чтобы с их помощью получать удовольствие.

«Э, Патя, лицо не прячь! Сюда смотри, я сказал! Мне че, опять тебя ударить?»

Так вот. Практически ни в одном из дагестанских самодельных порносюжетов, что мне довелось видеть, ни о какой страсти, ни о каком удовольствии и речи нет. Ну, во всяком случае, мне показалось, что нет даже элементарного волнения или там азарта, которые бы меня как-то с ними, с этими сюжетами, примирили. Впечатление такое, будто люди, позевывая и почесывая пузо, собрались и все это затеяли именно ради мутных расплывчатых кадров на экранчиках телефонов, и не для чего больше. Будто они и есть конечная цель, желанный результат, а глупая предварительная колготня – так, издержки производства, с которыми приходится мириться. Возможно, так оно и есть, возможно, страсть отменили. А если я ошибаюсь, то ответьте, отчего так тверда рука, сжимающая мобильник, и не дрожит даже в самый ответственный момент, который принято деликатно называть маленькой смертью? Умные скребут в затылке и говорят: десакрализация. А я им: «Какая, к чертям, крализация? Просто уроды! Лишили меня веры в то, что основной инстинкт – действительно основной!».

Охотники за головами

Но это все еще цветочки. Подумаешь, не нравится мне, как они ЭТО делают. Подумаешь, не понимаю, как можно одновременно заниматься любовью и управляться с телефоном, выбирая нужный ракурс. Мои, в конце-то концов, проблемы. Но настоящее уродство начинается там, где появляется уже знакомый нам кошерный поросенок, то есть особая, увечная, припадочная и золотушная дагестанская мораль. Тогда человек, вооружившись мобильником, отправляется на решительное свидание уже не просто так. Он – охотник, он, блин, Бэтмен и Человек-паук и еще не знаю кто, и у него особая миссия – выявлять и наказывать порок! Потому, как правило, и снимает, стараясь, чтобы в кадр попало именно лицо партнерши. И, в общем, не очень парится, если для того, чтобы расположить барышню к себе и получить компрометирующие снимки, надо надавать этой барышне по почкам. Или пригрозить, что надаешь. Или шантажнуть. Или разжалобить, рассказать, что, мол, трудное было детство, и теперь вот девушки никак не любят. При этом существо с нравственностью ленточного глиста чувствует себя молодцом и героем, выполнившим свой гражданский долг.

Самое омерзительное в таких съемках даже не картинка, а закадровый голос. Реплики самих снимающих. «Э, Патя, лицо не прячь! Сюда смотри, я сказал! Мне че, опять тебя ударить?» или «Ну че ты, не бойся, я же сотру все! Честно!» Я долго вспоминала, где уже слышала такие же гнусные интонации? Вообще-то я слышала их много раз, но ярче остальных запомнились две истории. Первая – еще детсадовских времен. Мой ровесник, пацан лет шести, приплясывая от злорадства, расписывал, как вот он сейчас пожалуется на меня воспитательнице и что эта воспитательница со мной сделает. Тогда я, не раздумывая, разбила ему нос. За подлую торжествующую ухмылку, за особую садистскую радость в голосе, за все, чему в то время и названия не смогла бы подобрать, но уже интуитивно чувствовала – за такое надо бить.

А вторая история случилась сравнительно недавно. Пару лет назад. Юноша, назвавшийся главным редактором газеты «Все об исламе», с каким-то ликованием рассказывал мне, как в загробной жизни будут мучаться безбожники и я, соответственно, вместе с ними. Он говорил о мосте, с которого мы будем падать в огненную реку, и получал от разговора такое сладострастное удовольствие, что весь извивался, и неловко было на него смотреть. Только нос теперь я уже никому не разбивала. Видно, притерпелась, утратила непосредственность реакций и детскую уверенность в том, что подлость и склонность к мучительству должны быть наказаны. К тому же мелькнула мысль, как же он, бедолага, будет разочарован, если никаких мостов и падающих в огонь безбожников на том свете не обнаружится и Эмануэль Сведенборг со своими мистическими прозрениями окажется прав.

Рассказывают, у дагестанских студентов существует что-то вроде социалистического соревнования. Только они не металлолом собирают и не макулатуру. Они, не щадя этого самого… в смысле, живота своего, ищут и выявляют «распутниц». Только не профессионалок, нет, а тех, что «притворялись честными». А потом предают их имена огласке. Обмениваются с кентами видеотрофеями, закидывают информацию в интернет. И все, разумеется, исключительно ради святой цели. Надо же кому-нибудь поднимать мораль в Дагестане на совершенно недосягаемую высоту.

Думается, я смогла бы найти общий язык с человеком глубоко религиозным, если он не станет обращать меня в свою веру. Думается, я смогла бы найти общий язык и со сластолюбцем при тех же условиях. Но вот эти, сидящие на двух стульях, оскорбляющие своим прикосновением и веру, и физическую любовь, – за пределами моего понимания.

И теперь, когда какой-нибудь молодой человек пытается побеседовать со мной на тему морали и рассказать, как вредит ему проклятое телевидение и как, наоборот, не хватает духовности, я первым делом интересуюсь: «А нельзя ли заглянуть в ваш мобильник?». И знаете что? Большинство отводят глаза и начинают разговор о погоде.

Светлана Анохина