«Вы посмотрите, понаблюдайте, ведь сильных женщин становится больше». Бурлият Токболатова — «Даптару».
Корреспондент «Даптара» встретился с новым главным редактором газеты «Дагестанская правда» Бурлият Токболатовой, чтобы поговорить о мужском шовинизме, о сильных женщинах, о нарядах, любви и одиночестве и о том, как правильно растить мальчиков.
Всю жизнь руковожу собой, а это непросто
— Бурлият, когда стало известно о вашем назначении, народ стал шептаться. Кто злословил, а кто и сочувствовал. Как вас занесло на эти галеры и не жалеете ли?
— Лет 20 назад это не могло мне присниться и в страшном сне. Главред газеты «Дагестанская правда» это была такая недосягаемая высота. А все получилось так. Семь лет назад я работала в СЖ Дагестана, заместителем председателя была. И в один прекрасный день меня вызывают в министерство и говорят: «Тут твою кандидатуру предложили на место замглавреда «Дагестанской правды», пойдешь?». Спрашиваю: «Я могу подумать?» Отвечают: «Да». На тот момент, я была как кот, который сам по себе и вдруг «Дагправда». Это было в августе. А в ноябре мне встретился один человек, говорит: «Я слышала ты в «Дагестанскую правду» идешь. Ты не сможешь там работать, там такой коллектив… Тебя выживут». Вот это «не сможешь» было ключевым. На следующий же день я пришла в министерство и сказала: «Согласна». Встретили меня не очень дружелюбно. Все ходили мимо и смотрели – чья же это очередная фифочка пришла. Ну, у нас же принято так считать, что если женщина на руководящей должности, значит она либо чья-то дочь, либо с кем-то спит. Я в этом отношении человек выдержанный, считаю так, вот я пришла, работаю, и люди сами увидят, такая я, как говорили обо мне или другая.
Многим мужчинам очень сложно признать свою неправоту.
— Между замредактора и главредом огромная разница. Не обижайтесь, но для меня «Дагправда» это такой аквариум, там плавают неторопливые древние рыбы, спровадить их, даже на пенсию невозможно, а любое колыхание для них страшное событие. А тут в качестве главного начальства приходит, извините, баба, да еще и с какими-то реформистскими идеями. Такое же немыслимо стерпеть!
— Для некоторых так. Недавно один из сотрудников подал заявление, ушёл. Скорее всего, просто привык не работать. Но было и то, о чем вы говорите — нежелание подчиняться женщине, потребность доказать ей, что он все равно по-своему будет делать. Многим мужчинам очень сложно признать свою неправоту, они считают, что нужно настоять на своем, даже если последствия губительны для дела. А у женщины на руководящей работе, скажем так, больше пространство для маневра. Включается пресловутая женская мудрость, умение, где нужно отступить или попросить о помощи. Я очень долго присматриваюсь, пытаюсь уловить психологию человека. Стараюсь сесть на ту волну, когда мы не будем конфликтовать, когда мы будем друг друга слышать и понимать. Это исключительно женское качество, исключительно! Я умею и жестко. Но не хочу. Я говорю: «Люди, мы утром все приходим на работу, мы все взрослые, не будите во мне деспотические качества. Почему я должна вам объяснять, что вы должны работать? Я ж вам не объясняю, что вы должны пойти зарплату получить».
Вы посмотрите, понаблюдайте, ведь сильных женщин становится больше.
— А вы сами умеете так? Не хныкать, что болит живот, «нет вдохновения» и что редактор придирается, дурак, а сесть и написать статью в срок, да еще, чтоб не стыдно за нее было.
— Умею. Иначе бы и с других не требовала. Это было в 90-е, в эпоху малиновых пиджаков. Я у нескольких таких пиджаков была спичрайтером (только они, наверное, и слова такого не знали), писала тексты их выступлений, По ночам писала. А днем еще работала в газете «Профсоюзная трибуна». Не помню даже, когда спала. Приходила домой, начинала печатать, поднимала голову, и уже был рассвет. Тогда я вставала, топала в душ, одевалась и легкой походкой шла в редакцию, как ни в чем не бывало. А выбора ведь не было! Я тащила на себе семью. Пожилых родителей-пенсионеров и сестру, оставшуюся без поддержки, без средств, но с маленькими детьми на руках. И я всех нас вытащила, и племянников подняла, помогла им получить хорошее образование. Их трое. Они у меня удались, двое кандидаты наук, третья пошла в журналистику, успешно работает. У них уже у самих дети, называют меня бабаля.
Я категорический противник того формата в котором сегодня воспитываются во многих дагестанских семьях мальчики.
— Ну а как же мнение, что женщина должна быть слабой, нежной, тогда мужчины со страшной скоростью примутся становиться опять мужчинами, а то мы их испортили этим «я сама». У одной журналистки колонка была про то, как сидят дома растерянные представительницы трех поколений и ждут когда придет Мужчина и спасет. Вобьет гвоздик, наладит стиралку. И что это правильно!
— Во-первых, не всегда есть, кому придти и спасти. Так можно просидеть очень долго, а груда грязного белья будет расти. У меня такое складывается ощущение, что если женщина себя ведёт подобным образом, то у неё проблемы с интеллектом. И техническая тупость это не гендерное. Как-то я из Эмиратов привезла трубку-телефон, ну, они только появились тогда. И пригласила мастера. Он пришел, посмотрел, говорит: «О-о-о, это я не понимаю. Это я не могу». Так я дверь за ним закрыла, села на пол, разложила всю эту коробку, взяла технический паспорт. Изучила, включила и он до сих пор у меня работает этот телефон. Вы посмотрите, понаблюдайте, ведь сильных женщин становится больше.
«С моими молодыми коллегами».
— И говорят, что все они одиноки и несчастливы.
— А что значит счастлива? Что это такое «счастье»? Я всегда счастлива, я люблю и любима и не чувствую себя одинокой. Никогда не чувствовала! Думаю, это искусственный, навязанный нам стереотип и еще женщины просто часто себе цену не знают. Если мужчина в поисках женщины, с параметрами 90-60-90, за такого я никогда не вышла бы. Мужчина должен искать не гладкое тело, а искать гладкий характер, милую, добрую, умную женщину.
— Бурлият, так нельзя. Вы разом выносите приговор всем клиникам омоложения и «империям красоты».
— В Дагестане суетиться по этому поводу смешно. Особенно, когда женщина пытается в паспорте год изменить или лицо подтянуть. Вокруг нас люди, которые с нами ходили в детский садик, в школу, вместе в институте учились. Кого мы пытаемся обмануть? Вы знаете, женщина, если она женщина настоящая, она будет за собой следить, будет в меру кокетлива, но у нее хватит чувства стиля и вкуса не скатываться в карикатуру. То же относится и к одежде. Ну, какие оборочки-рюшечки в изобилии могут быть, если тебе за 50? Ты же не сумасшедшая клумба!
— Ну, журналистам проще, вскочила, натянула свитер, влезла в джинсы…
— Нет, не так. Я вам один маленький эпизод расскажу. Давно это было. Как-то я договорилась об интервью с руководителем курортного совета. По телефону говорили. Приезжаю, захожу в приемную, и в этот момент он выходит и говорит мне: «Извините, я вас сейчас принять не смогу, жду журналистов». И ушёл куда-то. Я села в кресло и жду. Идёт он обратно, видит меня, разводит руками: «Ну, вы же знаете, я жду журналистку». Я ему: «Я и есть журналист». «Бурлият?». «Да, Бурлият». И вот до сих пор я помню его взгляд, он оценивающе меня сверху вниз осмотрел. А что на мне было? На мне был классический костюм в стиле Коко Шанель. И волосы аккуратно уложены. А он ждал такую в джинсах, с засаленными волосами.
Я сама себе и «сильное плечо», и «жилетка»
— В образе «сильная женщина плачет у окна» пошлость заложена невероятная, но ведь и правда там тоже есть. Что делать, когда вдруг все плохо и свет не мил, у кого искать утешения?
— Если вы встретитесь с моими близкими, с друзьями и спросите: «Вы видели ее, когда ей плохо?», они скажут — «Нет». Когда мне плохо, я стараюсь сама находить решение. Ну, такая натура, такой характер. Я не буду никогда жаловаться, нет у меня этой привычки. И потом, вы знаете, я привыкла, что и дома, и в коллективе, множество глаз на меня смотрит, рассчитывают на меня, надеются, и если я дам слабину, они подумают, что я потеряла уверенность. А тогда и они потеряют эту уверенность. Поэтому я никогда это не покажу. Никогда. Я не знаю плохо это или хорошо.
— И я не знаю. Да и не умею. Сразу всем звоню и все выбалтываю, кричу и возмущаюсь. Даже, когда речь о семье, муж, предположим, накосячил. Кстати, давайте поговорим о важном. О браке. О верности.
— Недавно мне приятельница говорит, знаешь, я обнаружила у своего мужа смс-ки. Я ей: «Ты, зачем залезла в телефон? Зачем тебе это надо?». Если мне кто-то скажет, что чей-то муж не изменяет, я скажу: «Ну, покажите мне этого мужика, как на музейный экземпляр посмотрю». Я не защищаю мужскую половину и не считаю, что такое положение вещей правильно. Но так оно есть, это жизнь. А еще случается, что обрушивается на человека новое чувство и он через него оживает. Другое дело, если ты не собираешься все менять, рушить семью, так делай с умом, чтоб жена не знала, не догадывалась, чтоб твои собственные «искания» не заставляли ее страдать. Тебе же с ней еще жить!
«Я не буду никогда жаловаться, нет у меня этой привычки».
— А если наоборот, если «искания и новые чувства» у жены? Ей простим или все же с женщины спрос больше?
— Да та же самая формула. Как-то встретила бывшего одноклассника, пригласила в гости, сели пить чай и он мне говорит: «Знаешь, я с женой разошелся. И не просто так разошелся, я ее выследил. Она с кем-то гуляла, я приехал туда, ее за волосы вытащил в чем мать родила, посадил в машину и привез к ее родителям». Я его очень внимательно слушала, потом, когда закончил, спрашиваю: «Ты где-нибудь еще это рассказывал?». Отвечает: «Да». Я говорю: «Какой же ты дурак. Ты же себя, как мужчину перечеркнул. Я не защищаю твою женщину, но если твоя жена гуляла, имея мужа, значит ты никчемный муж. И больше нигде никому об этом не рассказывай».
— Честно говоря, не ожидала такого ответа. Нет, между собой женщины много чего говорят, но чтобы в интервью…
— Я отвечаю на вопросы так, как я думаю, не рисуясь.
— Бурлият, вы, наверное, «папина девочка», я угадала?
— Ой, у меня такой папа, вы себе не представляете. У меня папа вообще чудо. В 1951-м году в ноябре мои родители поженились и они до сих пор вместе. Последние пять лет мама в постели, инсульт, ее парализовало. И я наблюдаю, как папа бережно за ней ухаживает, а ведь он дагестанец, со всеми вытекающими. У меня аж комок к горлу подкатывает. Они вместе уже 63 года и ни на один день не разлучались. Отдыхать вместе ездили, вместе работали. И я ни разу не слышала, чтобы папа в мамин адрес грубое слово сказал, «дура» или там «сволочь». И никогда нас не ругал, руку не поднимал. Но у него суровый взгляд. Если взглянет так, мы с сестрой пятый угол искали. Я всегда восхищаюсь им. В нем столько мужского, столько достойного. Когда меня в детстве спрашивали «Кого ты больше любишь?», я отвечала — «Ппапу». Да, очень люблю папу, я и похожа на папу. Он институтов не кончал, но он настолько мудрый, интеллигентный от природы. И удивительно деликатный. Знаете, за всю их жизнь совместную мама никогда не резала, не чистила рыбу, это делал папа. И барашку, курицу, если надо было зарезать, все сам делал и главное — так, чтобы мы не видели. Он очень берег нас. Считал, что девочки, они ранимые, их глаза и сердце не должны привыкать к виду крови, страдания, смерти.
С любимыми внуками.
— Как это знакомо. У меня мама не знала, где и как за квартиру платят. Только в Дагестане же так не принято. Тут родился мальчик и сразу все сестры, тетки, мама – все у него на посылках! И когда такой женится, этой бедной жене приходится тяжко, вся женская часть тухума мужа на нее зыркает, хорошо ли она угождает их мальчику?
— У меня племянник очень достойный мужчина вырос, ему вот уже скоро сорок лет. Я считаю, что я за ним, как за каменной стеной. Жена его тоже, думаю, как за каменной стеной. Она тоже такая девочка, скажем, полное дополнение к нему, я за ними наблюдаю — тьфу-тьфу-тьфу. Но тут нужна дистанция, такт, если они не приходят и со мной не советуются, никогда в их личную жизнь, в их семейную жизнь, не вмешиваюсь. И сестре не разрешаю этого делать, и сама не лезу. Они уже взрослые люди. Я стараюсь… я понимаю, что у молодежи свой взгляд на жизнь. Взгляд их поколения. Жизнь меняется, поэтому я пытаюсь посмотреть на этот мир их глазами.
— Ну а как же нужно растить мальчика, чтоб из него получился достойный мужчина, такой, как наши с вами папы?
— Я категорический противник того формата в котором сегодня воспитываются во многих дагестанских семьях мальчики. Я считаю, что в детях нужно развивать чувство собственного достоинства, а не растить размазню. И мальчик должен в семье воспитываться точно так же, как и девочка. У него должны быть свои обязанности, своя область ответственности. А когда растят мальчика по принципу «у него должно быть это», «он не должен это делать», то это не мужчина растет. И вообще, мы воспитывать должны не мальчика и девочку, мы воспитывать должны приличных людей. А приличный человек, он должен утром встать, умыться, убрать за собой постель, если надо, то и подогреть чай, и подать, там, бабушке, дедушке помочь. Какой же он мужчина, если он этого не делает! У меня внуки не позволяют бабуле нести пакет с покупками, кряхтят, но тащат сами, потому, что «бабуле тяжело». Такая вот установка. Бабуле тяжело, а им, даже маленькому, трехлетнему, не тяжело, потому что он Мужчина. Они могут и уронить все, бутылку там разбить, но все равно, пусть несут. Я считаю, что они вырастут хорошими людьми, потому что я их не жалею, не ношусь с ними и тепличную атмосферу не создаю. Мальчику нужно дать возможность проявить свои мужские качества, научить радоваться и гордиться тем, что он помощник, он защитник, он опора.
Светлана Анохина
Фото из личного архива Б. Токболатовой
DAPTAR 