В ноябре 2022 года правозащитницу из Кабардино-Балкарии Ольгу Бегретову остановили на границе, в аэропорту “Минеральные воды”, когда она вылетала в Турцию. У нее взяли отпечатки пальцев и биоматериал, ее сфотографировали. Она не только решила обжаловать незаконные, по ее мнению, действия пограничников, но и продолжила работу. В августе 2024 года про Бегретову написали в телеграм-каналах, связанных с силовиками. Ее обвиняли во всех грехах, которые обычно приписывают активным оппозиционерам, в том числе и в «русофобии». Ольга решила на время выехать за пределы России, но очень хочет вернуться – дома ее ждет любимая работа. Даптар рассказывает историю Ольги.

Врач

Ольга Бегретова родилась в Нальчике в 1963 году. Мама работала в министерстве торговли, отец долгие годы возглавлял министерство культуры. В детстве Ольгу и ее сестру часто водили в театр, они учились в музыкальной школе – семья была интеллигентной.

Ольга думала учиться на юриста или на журналиста, но выбрала другую профессию. На это повлияло событие, произошедшее с ней в десятом классе: тогда от инфаркта умер водитель отца – вхожий в их семью, очень хороший человек. Это была первая смерть кого-то из близкого круга, с которой Ольга столкнулась в сознательном возрасте. И это определило ее профессиональный путь – она захотела лечить людей и выучилась на врача.

В 24 года Бегретова вышла замуж, родила одну за другой трех дочерей – провела пять лет в декрете. А когда младшей был годик, устроилась в онкологический диспансер гематологом. На выбор специализации тоже повлияли личные события: «У моих дедушки и дяди было заболевание крови, и их лечила чудесный доктор Людмила Кишева, основательница отделения гематологии и его заведующая. Я знала ее с пятого класса, она мне очень нравилась».

В диспансере Бегретова проработала 14 лет. А в 44 года поняла, что на тяжелую работу с раковыми больными ей уже не хватает внутренней энергии. Но со здравоохранением решила не рвать – прошла повышение квалификации по профилю «Юриспруденция в здравоохранении», окончила заочно Кисловодский институт экономики и права и устроилась юристом в детскую поликлинику. Здесь работала пять лет. А потом у нее заболел папа – и Ольга с дочерьми за ним присматривала (мамы уже много лет не было в живых).

В непростые для Ольги времена старый друг стал для нее важной и крепкой опорой

Общественная работа

Ухаживая за отцом, Бегретова по возможности занималась общественной деятельностью.

Как-то в «Газете Юга» она прочитала интервью семьи беженцев балкарца и черкешенки, приехавших из Сирии после начала войны на свою историческую родину. Они рассказывали о бедственном положении, в котором оказались. Бегретова выехала на заброшенную базу отдыха, где они жили, отыскала их, пообщалась. С тех пор стала вместе с командой неравнодушных людей помогать этой и другим семьям. Инициативная группа покупала для них продукты, медикаменты, кому-то помогали с трудоустройством, с документами, организовывали курсы русского языка. Писали обращения, требовали признать их соотечественниками, чтобы они могли получать гражданство по упрощенной процедуре. Этой работой стала заниматься организация «Жьэгу», Ольга стала одной из ее руководительниц.

«Сначала я занималась беженцами, но когда погружаешься в правозащитную работу, автоматически вовлекаешься и в другие проблемы, – рассказывает Ольга. – Я сотрудничала с «Правозащитным центром КБР», поддерживали активистов, например Мартина Кочесокова, поднимали резонансные вопросы, посещали суды».

В 2019 году руководитель «Правозащитного центра КБР» Валерий Хатажуков рассказал Ольге, что «Мемориал» ищет сотрудника в Нальчике. Бегретова вспоминает, что еще за десять лет до этого, после окончания Кисловодского института, задумывалась о работе мечты – и это был «Мемориал». Но это было из разряда чего-то слишком прекрасного, чтобы стать реальностью. А теперь шанс получить работу мечты представился. 56-летняя Бегретова выполнила тестовое задание, прошла собеседование – и ее пригласили на работу.

К тому моменту организация уже пять лет как была в списке «иностранных агентов», постоянно испытывала давление со стороны властей, но Бегретову это не пугало. «Я как-то тогда сказала Олегу Петровичу (Орлов – один из руководителей «Мемориала», глава северокавказского направления. – Даптар), что даже уборщицей в их офисе работала бы с удовольствием, лишь бы быть причастной к «Мемориалу». «Мемориал» для меня – совесть всей правозащиты России. Работа здесь для меня как сон наяву».

Бегретова стала вести прием в нальчикском офисе (приходили с разными проблемами – подброс наркотиков и оружия, внесудебные казни, похищения), мониторила соцсети, посещала и освещала суды.

Женщина

Ольга была уверена, что встретит старость с мужем – всю жизнь вместе, много общего. А потом узнала, что у него в Москве есть вторая семья и в ней родился ребенок.

Такое уже было раньше – когда младшей дочери было пять, муж тоже создавал другую семью. Тогда Ольга ушла от него, но спустя несколько месяцев отец уговорил ее вернуться. А теперь папы уже не было в живых, дочери выросли. Они с мужем разошлись.

«О его второй семье я узнала самая последняя. Мой лимит был исчерпан, – рассказывает Ольга. –  Меня это выбило из колеи. Я была в депрессии, принимала антидепрессанты».

Ольга стала постепенно освобождаться от этого груза. Примерно в то же время в процессе внутренней работы захотела найти тех людей, которым когда-то сделала больно, и извиниться перед ними. И первым делом подумала про свою первую любовь.

Они были знакомы с третьего курса института, четыре года встречались. Но он был балкарец родом из села, она – городская и черкешенка, и их мамы были против этого союза.

«Я в какой-то момент перегорела, устала от всего этого и выскочила замуж, чтобы скорее все это забыть», – делится Ольга.

Теперь она позвонила ему, они стали общаться. В непростые для Ольги времена старый друг стал для нее важной и крепкой опорой.

Мы стояли с плакатами минут сорок. И тут, как в фильме, появились крытые уазики, из них высыпали сотрудники и подошли к нам

Правозащитница

Осенью 2024 года 61-летняя правозащитница выехала из России. И когда вернется – неизвестно.

Вообще внимание силовиков Бегретова с ее смелой позицией и активной общественной работой, конечно, привлекала и до прихода в «Мемориал». Как-то один из коллег сказал ее мужу (а он бывший силовик), что Ольга на крючке. В другой раз высокопоставленный чиновник передал ее зятю, что на Бегретову приносили много документов, и советовал ей уезжать из республики.

В 2018 году Ольга участвовала в пикете против принятия поправок в закон об образовании, которые ущемляли национальные языки.

«Нас было человек пять, мы встали по периметру площади перед Домом правительства на расстоянии, которое положено по закону, распечатки из закона у нас были с собой. Мы стояли с плакатами минут сорок. И тут, как в фильме, появились крытые уазики, из них высыпали сотрудники и подошли к нам, – вспоминает Бегретова. – А я думала, как хорошо, дают нам на центральной площади стоять. Сотрудники переписали наши данные, через какое-то время завели нас в Дом правительства. Там с нами беседовали министр по вопросам противодействия экстремизму в молодежной среде Залим Кашироков и министр по делам общественных организаций Анзор Курашинов. У нас спрашивали, чего мы хотим. Каждый из пикетчиков высказал свою позицию. Беседа проходила в спокойном тоне, часа два мы разговаривали. Потом, когда мы уходили, стоявшие на ступеньках сотрудники сказали нам подождать: «Вы должны с нами в отдел полиции поехать». Но буквально через две минуты им позвонили, и нас не стали никуда везти. Тем и закончилось».

В том же году ее вызывали к начальнику ЦПЭ по СКФО – именно на карту Ольга активисты собирали средства для поддержки людей, пострадавших в результате «кенделеновских событий» (конфликт между участниками конного похода к горе Канжаль и местными жителями, связан со спором по поводу Канжальской битвы 1708 года).

Осенью 2022 года тучи начали сгущаться совсем стремительно. После акции против мобилизации к Бегретовой приходили силовики, но дома не застали. Когда она подписала заявление в защиту ученых из Института гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН, приглашали в СКР – не пошла. В ноябре произошло первое прямое столкновение – ее остановили в аэропорту Минеральные воды.

МинВоды

С паспортного контроля Бегретову забрали в отдельный кабинет, где ее допрашивали сотрудник погранслужбы и еще один мужчина в штатском. «Еще на контроле я испытала легкий шок и страх, – вспоминает Ольга. – В кабинете мне тоже было не по себе. Я пыталась узнать, на каком основании меня опрашивают. Сердце колотилось, со мной такое было впервые. Один из мужчин поинтересовался: «Почему вы так волнуетесь? Вам есть что скрывать?» Я ответила, что любой волновался бы на моем месте».

Ольгу сфотографировали, у нее сняли отпечатки пальцев, стерильной палочкой взяли биоматериал (слюну). При каждом действии силовиков она интересовалась – законно ли это? Ей отвечали: «Это выборочная проверка, читайте закон». Забрали и унесли телефон. «При этом не составили протокол изъятия, – рассказывает правозащитница. – Я тогда этих нюансов не знала». Спустя десять минут телефон вернули. 

Спрашивали не только про работу, но и про семью – сколько детей, где они живут и чем занимаются (особенно интересовала старшая дочь, живущая в США), кем работал муж и чем зарабатывает на жизнь сейчас. Бегретова спросила, может ли она не отвечать. Ей сказали: «Мы все равно все узнаем».

Ольга при этом умудрялась шутить. «Когда пограничник сделал фото в профиль и анфас, я их увидела на экране и говорю: «О, какие удачные фотографии! Можете скинуть мне на почту?» Потом человек в штатском спросил, люблю ли я Акунина, сказал, что он сам любит его произведения. Я ему говорю: «Да, читала много его книг. Но вы будьте поосторожнее, его уже запретили»».

«Пока все это происходило, я думала: «Неужели это происходит со мной, которая честно работала врачом, юристом, не нарушала законы?» Было чувство нереальности. Видимо, от всех этих ощущений и пробовала шутить», – вспоминает Бегретова.

В конце Ольга попросила показать ей документ, который составил пограничник: мало ли, вдруг исказил ответы. «Вы нам не верите? – был ответ. – Это внутренний документ, показывать не имеем право».

«Когда они меня отпустили, у меня было внутреннее опустошение. Как будто кто-то вторгся в мою личную и не только жизнь, в мое жизненное пространство, нарушил мои границы, – говорит правозащитница. – Как будто хотелось смыть с себя все это».

Вернувшись в Нальчик, Бегретова продолжала правозащитную деятельность – ездила в суды, выходила на митинги, помогала активистам. «Есть неприятное ощущение – как будто ты партизан среди врагов, как будто за тобой пристальное наблюдение, ты все время под контролем, – делится она. – При этом за себя не страшно. Иногда бывает тревожно за детей. Но если бы раньше сказали, что сейчас будет так, я бы все равно выбрала эту работу».

А также Бегретова стала обжаловать действия пограничников. Она подала в Следственный комитет заявление о превышении сотрудником КПП должностных полномочий – в сентябре 2023 года в возбуждении дела ей отказали, сообщив, что пограничники действовали по поручению УФСБ по КБР.

Правозащитница обратилась с жалобой на действия пограничников в суд – и в декабре получила отказ. В решении было отмечено, что Бегретову «выявили при осуществлении пограничного контроля, так как она значилась в оперативных заданиях».

В январе 2024 года Ольга написала заявление в УФСБ по КБР, чтобы выяснить, правда ли это. А в апреле получила ответ, что в отношении нее оперативно-розыскные мероприятия не проводились. Информация, которую сотрудники ФСБ сообщали на заседаниях суда, не соответствовала тому, что ей написали в ответ на заявление. Бегретова подала иск к ФСБ, требуя признать незаконным отказ предоставить ей информацию. И получила очередной отказ. Апелляционная инстанция это решение подтвердила.

Родные и близкие переживают за меня и говорят: оставь это, ты поработала уже, что-то сделала, тебе уже надо и о себе подумать

Доносы и будущее

В августе 2024 года в телеграм-каналах, связанных с силовиками, опубликовали «разоблачительные» посты, а если точнее – классические доносы на Бегретову. Это не первые публикации такого рода, но теперь правозащитница встревожилась всерьез. По всей видимости, у авторов публикаций был доступ к ее счетам. А еще формулировки в обвинениях были слишком похожи на цитаты из статей уголовного кодекса. Дети настояли на том, чтобы Ольга, хотя бы на время, выехала из России.

Она очень хочет вернуться в Нальчик и продолжить работу. Но если против нее возбудят уголовное дело, возвращение будет под вопросом.

«Родные и близкие переживают за меня и говорят: оставь это, ты поработала уже, что-то сделала, тебе уже надо и о себе подумать. Но я не могу сейчас иначе. Я хочу вернуться. Там я нужнее – и в суд могу пойти, и еще куда-то, – говорит Бегретова. – Это потребность души. Я уже не могу без этого. Хочу внести свою лепту в то, чтобы была справедливость».

В конце октября 2024 года Бегретова продолжила добиваться справедливости в деле о допросе в аэропорту. 30 октября 2024 года она подала новое заявление в СК с требованием возобновить проверку. А чтобы на этот раз проверка достигла своей цели, правозащитница предлагает следующее: 

– повторно допросить сотрудников пограничного управления ФСБ по КБР
–  уточнить, на основании какого поручения и по чьему указанию действовал сотрудник, который принудительно собрал ее данные
– допросить представителя Пограничного управления, который заявлял, что ФСБ не поручало проверять Бегретову
– оценить противоречия в объяснениях силовиков.

Марха Ахмадова