Проект AD REM опубликовал полевое исследование “Насильно замужем” – доклад о проблеме ранних и принудительных браков в Дагестане, Ингушетии и Чечне. Доклад написан на основе 46 глубинных интервью, проведенных в 2021 году: 31 – с женщинами, выданными замуж до наступления совершеннолетия и/или насильственно, и 15 – со специалистами, оказывающими им помощь: сотрудниками НКО, чиновниками, юристами, психологами.

Ранние (до наступления совершеннолетия) и принудительные браки считаются вполне допустимыми явлениями в некоторых сообществах Северного Кавказа, пишут исследовательницы, – тогда как в международной правозащитной практике они считаются формами рабства.
По статистике, которую приводит AD REM, в 2021 году в России до 18 лет вступили в брак 4453 женщины. Однако официальные источники фиксируют лишь некоторый процент от общего количества подобных браков, отмечают исследовательницы.
В 1999-2007 годах было зарегистрировано свыше 650 сообщений о похищении с целью насильственной женитьбы. Уголовные дела были возбуждены лишь в 25 процентах случаев. 

Ключевая причина – гендерная дискриминация

Когда речь заходит об этой проблеме, часто говорят, что принудительные браки – это “пережитки прошлого” и единичные случаи, а кавказская женщина свободна в принятии решений, особенно в отношении замужества. Один такой “единичный случай” произошел в Дагестане незадолго до публикации доклада.

В селе Нижнее Чугли Левашинского района родители 22-летней Патимат Мирзалаевой хотели выдать ее замуж за богатого жениха – против ее воли. Одна из местных жительниц сообщила, что даже успели провести помолвку. При этом у девушки уже был молодой человек Башир из Левашей, но родители противились их общению: мол, его семья недостаточно богата и не сможет оплатить большую свадьбу и хорошие подарки невесте. В реалиях Дагестана у Патимат был единственный способ спастись от насильственного брака – это сбежать, инсценировав похищение. Чаще всего, если похищение происходит по обоюдному согласию жениха и невесты, впоследствии семьи примиряются. Но в этот раз такого не произошло. После “похищения” Патимат и Башир спешно заключили никах – а родственники обратились в полицию и требуют вернуть девушку домой, местные жители выходят на сходы, протестуя против бездействия правоохранительных органов. Между тем Патимат записала видеообращение, в котором заявила, что ушла из дома добровольно и к родственникам возвращаться не хочет, но в итоге под таким беспрецедентным давлением и угрозой уголовного преследования для любимого была вынуждена вернуться.

Анонимная экспертка группы “Марем” в разговоре с Даптаром подтверждает: проблема существует, и она серьезная. За 2023 год правозащитницы приняли обращения от 208 женщин, и 33 из них заявили, что их насильно выдали замуж или принуждали к нему, а уже с начала 2024 года с запросом на эвакуацию по причине принудительного замужества обратились 23 девушки.

По данным AD REM, есть несколько причин, по которым на российском Северном Кавказе девушек и женщин до сих пор выдают замуж до наступления совершеннолетия или против их воли. И главная из них – гендерная дискриминация.

Отдельная категория принудительных браков – когда пострадавших от сексуализированного насилия выдают замуж за насильника. У такой девушки выбора практически нет

Она “подкрепляется ограниченным представлением о роли женщины исключительно как о хранительнице домашнего очага, домашней рабочей силе и матери. Женское образование, карьера, роль в развитии общества оцениваются как что-то ненужное и неважное. Отсутствие образования в совокупности с такими факторами, как локальные традиции, бедность и нищета, способствуют дальнейшей маргинализации женщин и девочек”.

Авторки доклада отмечают, что девочки и молодые девушки, с которыми они беседовали, испытывали полное бессилие перед “сложившимися в обществе насильственными формами поведения”: “Ни одна из пострадавших не смогла отказаться или избежать принудительного замужества, защитить себя при похищении, обратиться за помощью в решающую минуту, сразу оказавшись в изоляции и под давлением семьи будущего мужа или своих родителей”. 

Среди других причин – бедность, традиционные и религиозные устои, отсутствие адекватных и функционирующих законов.

Если семья находится в плачевном финансовом положении, она пытается поскорее “передать дочерей на попечение мужа”, чтобы облегчить себе материальное бремя. Иногда речь идет о фактической «продаже» дочери, утверждают исследовательницы. В таких ситуациях девушки редко оказывают сопротивление, чувствуя ответственность за благополучие семьи. Впрочем, мотивом семьи может быть и материальная заинтересованность иного рода – социальное или репутационное преимущество, которое принесет такое замужество. 

Отдельная категория принудительных браков – когда пострадавших от сексуализированного насилия выдают замуж за насильника. У такой девушки выбора практически нет: чтобы “смыть позор”, родственники либо убьют ее, либо выдают замуж за преступника. 

После похищения дороги назад нет.Похищенная автоматически становится нечистой (особенно если она провела в доме похитителя ночь), а честь женщины – это честь семьи, поэтому несоблюдение «правил» строго карается. И девушки “выбирают” жить с похитителем, даже если не испытывают к нему симпатии, а не возвращаться домой, где их может ждать смерть. Большинство из них воспитаны в уверенности, что, что бы ни случилось, виноваты окажутся они сами. 

Молчание – знак согласия? 

Заместитель имама мечети “Тангъым” в Махачкале Гаджибутта Мусалаев, около девяти лет занимающийся вопросами брака, говорит, что “желательно, чтобы девушка озвучила свое согласие на брак”: “Единственное исключение – когда девушка замужем не была, она стесняется и, когда ее спрашивают, хочет ли она замуж, она молчит. В этом контексте ее молчание воспринимается как согласие, и я уверен, что сто процентов девушек сами это понимают. А если женщина была замужем – от нее обязательно добиться, чтобы она это озвучила. Ее молчание ни в каком случае не воспринимается как согласие”.

“Если девушка не хочет, она должна сказать об этом. Не отцу – так матери. В нашем обществе я не представляю такого, что девочка, если не хочет замуж, не скажет об этом. Я про Махачкалу говорю, про другие общества не могу сказать, – отмечает Мусалаев. – За все годы работы ко мне единственный раз пришла женщина и сказала, что в свое время не смогла отказаться и теперь считает, что ее насильно выдали замуж. Она была счастлива в браке, у них дети – теперь ее волновал вопрос, действителен ли их брак по исламу. Думаю, если эта проблема есть, то не в Дагестане – в других регионах. У нас девушки в этом плане посмелее”.  

Впрочем, данные исследования AD REM говорят о том, что, даже если девушка против, она далеко не всегда заявляет об этом, обрекая себя на брак с нелюбимым. 

“Во-первых, значительную роль в исследуемых нами регионах играют культурные и традиционные нормы, – говорит соавторка доклада “Насильно замужем” Кулсам Магомадова. – Девочек тут воспитывают в духе послушания и уважения к решениям старших, и несогласие может рассматриваться как неуважение или даже позор для семьи. Соответственно, страх перед последствиями – эмоциональным или физическим насилием, отвержением со стороны семьи или изоляцией – также может удерживать их от открытого протеста. Во-вторых, нужно помнить, что девушки часто экономически зависят от своих семей, что делает для них невозможным самостоятельное принятие решений. И, наконец, отсутствие правовой защиты и возможностей для обращения за помощью усугубляет ситуацию, лишает девушек какой-либо надежды. Молчание часто бывает вызвано не согласием, а страхом, давлением, отсутствием альтернатив или даже незнанием о возможности выражения собственного мнения”.

С самого детства от нее требуется скромность, готовность услужить, подать, принести, убрать и быть хорошей – послушной – девочкой

“Когда не посвященные в тему слышат, что девушку насильно выдали замуж, им кажется, что это выглядит так: девушку хватают за волосы и тащат в ЗАГС или в мечеть, она кричит, сопротивляется… Но все происходит иначе, – поясняет экспертка группы “Марем”. – С самого детства от нее требуется скромность, готовность услужить, подать, принести, убрать и быть хорошей – послушной – девочкой. И большинство из них знают, что придет время и их выдадут замуж. Не скажу, что это повальное явление, что дочерей, не спрашивая их согласия, выдают замуж, но задан такой вектор. Ну и если девушка решится от одного жениха отказаться – как быть потом? Что будет на второй раз? А на третий? В какой момент родители скажут, что “ты нас позоришь и нам неудобно”? Cистема сговора между семьями уже предполагает, что на девушку будет оказываться давление. Мы знаем и такие случаи, когда слишком упрямой девушке в семье устраивали “веселую жизнь”, загружали домашней работой, шпыняли, запрещали то, что раньше было разрешено, например учебу или общение с подругами. Одну из наших заявительниц после ее отказа сватам стал дико избивать брат, а мать “утешала”: мол, тебе тут жизни не будет, лучше иди замуж”. 

Я росла пацанкой, тихой никогда не была. В школе дралась, любила физкультуру, хотела заниматься спортом. Брат, старше меня всего на три года, решил изменить меня. Забрал из седьмого класса, посадил дома, начал перевоспитывать.
С моих 17 лет приходили сваты, я говорила: “Нет, лучше убейте меня”. Брат вел себя со мной так, будто хотел от меня избавиться. Он издевался надо мной, избивал, как собаку, унижал. Не давал мне передохнуть, уехать к сестре даже на одну ночь. Мне нужно было вставать рано, готовить всем завтрак, убирать дом. Для брата надо было ставить полный кувшин с водой, когда он выходил в туалет. Когда он шел делать омовение, надо было ставить тазик для него. Когда он заходил в дом, надо было ставить шлепанцы для него. Мать не заступалась, говорила, что лучше мне выйти замуж, чем терпеть то, что делает со мной брат в нашем доме, говорила, там все это закончится. И я согласилась на это замужество.
История одной из заявительниц группы “Марем”, Чечня

Ислам как рычаг

Апеллировать к религии для защиты прав девушек можно в случае похищения. Тут исламские богословы единодушны, они категорически против похищения как формы заключения брака, и духовенство активно пользуется этим рычагом для искоренения порочной практики, пишут авторки доклада. 

Что касается ранних браков, здесь ислам правозащитникам и девушкам не помощник: совершеннолетней, а следовательно, готовой к браку по шариату считается девушка, у которой начались менструации. 

С браками по принуждению тоже не все так просто.

В исламе никто не имеет права принудить девушку к браку против ее согласия, утверждает Гаджибутта Мусалаев. Но тут же уточняет, что есть и исключения. И касаются они последователей шафиитского мазхаба, распространенного в Дагестане, Ингушетии и Чечне. 

“Они дают такую привилегию опекуну девушки, которая не была замужем, — поясняет Мусалаев, — Но не любому опекуну, а только отцу и дедушке. И только если они соответствуют многим условиям: не находятся во вражде со своей дочерью и заинтересованы в ее благе, являются благоразумными, совершают пятикратную молитву, соблюдают пост, у них нет больших грехов и так далее. Это важно, потому что если человек в отношении себя не может выбрать благое, то он и для дочери не сможет”. 

По словам Мусалаева, в современном обществе едва ли кто-то сможет удовлетворить этим строгим требованиям: “Когда было праведное общество, [это правило могло работать]. Сегодня общество испортилось. Есть националисты, есть те, кто смотрит на имущество, а не на то, чтобы жених был богобоязненным. За наркомана могут отдать, если он богатый. В современном мире эти фетвы не подходят”. 

Мечеть, развод, побег 

Ранний и/или принудительный брак – это акт насилия над девушкой со всеми тяжелыми вытекающими. Чаще всего, по данным исследования AD REM, в таком браке женщину ожидает насилие в разнообразных формах: экономическое, физическое, психологическое, сексуализированное. С молодой женой обращаются как с бесправным человеком, она находится под неусыпным контролем мужа и его родных, в изоляции, ее оскорбляют и унижают, на нее взваливают непосильный труд. “Послушная жена и хорошая мать” фактически не имеет возможности получить образование или сделать карьеру, то есть оказывается полностью зависимой от мужа и его родни. 

Сложность ситуации в том, что большинство пострадавших никуда не обращаются – ни в правоохранительные органы, ни в местные религиозные учреждения, ни в общественные организации. Да если бы и захотели обратиться – выбор у них крайне скуден: сложившейся системы оказания помощи таким пострадавшим попросту не существует. 

Когда меня в первый раз выдали замуж, мне было 16. Его родственники увидели меня на улице, наверное, когда я шла на учебу. До брака мы встречались с ним несколько раз, он старше меня лет на шесть-семь. У него богатый родственник, и вся моя семья хотела, чтобы этот брак состоялся.
Он делал дорогие подарки: планшет, золотые серьги и все такое.
Нас поженили. Ложиться с ним в постель я не хотела, он был мне противен. Я вообще не знала, что это – спать с мужчиной, все это казалось мне диким, никто мне про это ничего не говорил. Это был чужой для меня человек. Но я не могла отказаться. Родственники сказали мне, чтобы я не смела возвращаться домой.
Я звонила бабушке, плакала, говорила, что я не хочу быть здесь и скучаю по родным, но она сказала: «Ты что, все хорошо. У тебя новая жизнь начинается».
Муж заставлял меня заниматься с ним сексом, хотя я говорила, что не хочу, и просила оставить меня. «Ты не в курсе, что, если ты мне отказываешь, — это грех? Я у тебя даже не спрашиваю», — вот так он мне сказал. Фактически он меня изнасиловал.
Я сбежала от них, но потом вернулась домой. Там меня года три держали взаперти, никуда не пускали, даже в гости я не выходила. Отец везде поставил камеры, чтобы следить за мной. А потом нарисовался один родственник отца. Он говорил, что хочет, чтобы у меня наладилась жизнь, говорил, что будет помогать, такой весь якобы религиозный. Я поверила – я все еще хотела нормальную семью. И хотела уйти от своих. Отец говорил, что в случае чего защитит меня, но в доме всем заправляла его новая жена – моя мачеха. Она сказала мне: «Если ты вернешься, мой старший сын тебя закопает».
За две недели мне организовали свадьбу. Мой новый муж сначала был такой милый, заботливый, но очень скоро показал свое истинное лицо. Позже я узнала, что он избивал прошлую жену, так что она от него сбежала. Он меня бил, ломал мои вещи, как-то замахнулся стеклянной бутылкой. Один раз так сильно схватил меня, что я оказалась в больнице с вывихом челюсти и синяками по всему телу.
В сексе я ему отказывала. Он говорил: «Я тебя прощаю, потому что мне тебя жалко». Я прожила с ним в  браке два месяца — в два раза дольше, чем с первым мужем. А потом сбежала. Теперь я далеко от родных мест.
История уроженки Чечни, одной из заявительниц группы “Марем”

Но безвыходных ситуаций, как известно, не бывает. Куда могут пойти девушки, которые не хотят замуж? 

Один из вариантов – обратиться к близким родственницам (мама, сестра) или подругам. Но и этот ресурс, пишут исследовательницы в докладе, чаще всего оказывается нерабочим, ведь эти женщины – тоже часть системы. 

“Иногда на помощь может прийти кто-то из старших родственников, – соглашается экспертка группы “Марем”. – Тот, кто авторитетен для родителей девушки. Но это всегда очень сложная система. Они иногда просто не хотят вмешиваться. Старшие женщины, которые могли бы пойти поговорить и своим авторитетом добиться нужного результата, говорят: “Все так живут. Меня вот тоже выдали замуж насильно. Сейчас у меня 25 детей”. По кавказским меркам, главное, чтобы было много детей, все были живы, здоровы и сыты, а что там у человека внутри происходит, как он с этим живет – никому не интересно. Мы знаем о таких браках, когда девушек-лесбиянок выдавали замуж и одну из них муж перед сексуальной близостью “успокаивал” какими-то препаратами, потому что иначе она сопротивлялась..

Некоторые девушки, доведенные до отчаяния, совершают побег. “Я считаю, что это плохой, травмирующий вариант, – комментирует экспертка группы “Марем”, – Но девушки принимают такое решение не потому, что им вдруг захотелось вольной жизни, а от отчаяния. Они чувствуют, что их жизнью управляют другие люди. И если у них достаточно сильный внутренний протест, они не могут в этом жить и прибегают к радикальным мерам. Некоторые нам потом рассказывают, что рассматривали только два варианта — либо побег, либо самоубийство. Думаю, все было бы иначе и некоторые серьезные проблемы могли быть урегулированы, если бы девушку слушали и ее мнение учитывали”. 

Когда мне было 14, меня пришли сватать. Я тогда еще не понимала этого, но чувствовала, что происходит что-то странное за моей спиной. Потом у меня спросили, согласна ли я выйти замуж за А. Я такая: “Что?! Я вообще об этом не думала. Что происходит?”. У меня началась тахикардия. Я спросила: “А что-то зависит от моего ответа?”. Тетя ответила: “Нет”. – “Тогда зачем меня спрашивают?” – “Для формальности”. Я плакала, кричала, что не хочу, не готова, что я знаю А. только как родственника. Но через полгода меня все равно выдали замуж.
Я надеялась, что, выйдя замуж, хотя бы освобожусь от оков отца: он запрещал мне учиться. Но все равно было ощущение, что и замужем будет паршиво. Первая брачная ночь была очень травматичной: я думала, это как в фильмах – только объятия и поцелуи. Глупо, странно и жестоко выдавать замуж 15-летнюю девочку и ничего не рассказать ей про секс. Для меня это был трэш. Где-то с 11 вечера до пяти утра он уговаривал меня, пытался обнимать – я отдергивалась, как будто меня током шарахало. Он говорил: “Если это не произойдет, между нами ляжет шайтан и у нас родятся больные дети”. Я плакала, но в итоге согласилась. Легла, но все равно пыталась отбиваться… Странно, смазанно, ужасно больно. Я стояла потом в душе, плакала, у меня шла кровь. Он говорит: “Может, тебе скорую вызвать?”  Наутро пришли тетки простыню смотреть, порадовались.
Через какое-то время муж начал меня бить, даже когда я была беременна. Я пыталась находить в замужестве плюсы – что я теперь не в тюрьме у отца, а с мужем, надеялась, что смогу уговорить его и он разрешит мне учиться, но этого не произошло. В итоге мне позволили развестись, несколько лет после развода родственники держали меня взаперти, а потом я смогла сбежать – вот уже пять лет я живу свободно, учусь и работаю.
История заявительницы группы “Марем”, Дагестан

Авторки доклада считают, что единственный способ избежать последствий нежелательного замужества – развод, но и на него идут немногие: боятся осуждения и боятся потерять детей. 

Гаджибутта Мусалаев подсказывает еще один вариант – обратиться в мечеть. “Бывали такие ситуации, что девушка не хочет [замуж за мужчину, которого ей предлагает семья], а отец хочет. Он говорит: «Ты не понимаешь ничего. У тебя опыта нет. Даже если он тебе не нравится, впоследствии ты поймешь, что наш выбор более благоразумен для тебя». В таком случае девушка имеет право прийти в мечеть и сказать: «Меня хотят насильно выдать замуж, я не хочу». А если ее все же выдали замуж, она идет в мечеть и мы расторгаем такой брак как недействительный, не соответствующий религии”. 

Но и по поводу такого механизма защиты исследовательницы полны скепсиса. “Причин, по которым девушки не идут в мечеть, может быть несколько. Это может быть и недостаток информации – они просто не знают о том, что у них есть это право и в мечети им помогут. В этих трех республиках, по нашим наблюдениям, мечеть часто воспринимается как место для мужчин, девушки/женщины редко туда ходят. Есть и недостаток доверия к религиозным лидерам и институтам. Многие девушки не верят, что их проблемы будут восприняты всерьез или решены справедливо. Ну и опять-таки – даже если девушка информирована о такой возможности, она может побояться последствий такого шага. Семья может воспринять обращение в мечеть как акт непослушания и предательства”.

Что делать? 

В Чечне и Ингушетии власти пытались искоренить практику похищения невест, вводя прямой запрет. В Чечне в 2010 году ввели штраф в один миллион рублей за похищение девушки с целью брака. Спустя три года такой штраф появился и в Ингушетии – правда, в размере в пять раз меньше, 200 тысяч рублей. Эти законодательные инициативы, считают авторки доклада, “не подтвердили свою результативность”. В том числе потому, что нет четких механизмов реализации этих норм.  

В целом. по мнению исследовательниц, ни власти, ни сообщества, ни медиа не уделяют проблеме ранних и принудительных браков должного внимания. Не хватает кризисных центров, не проводится просветительская работа, нет действенных юридических механизмов, с помощью которых можно было бы противостоять этой распространенной и укоренившейся практике. Никакой официальной комплексной работы не проводится.  

“Для улучшения ситуации необходим комплексный подход, объединяющий усилия государства, общественных организаций и общества в целом, – говорит Кулсам Магомадова. – Однако с учетом текущей общеполитической обстановки, в условиях ограничений и контроля над НКО, экономических и демографических приоритетов в стране такие изменения в ближайшее время, скорее всего, невозможны. Тем не менее мы посчитали важным сформулировать рекомендации, чтобы они могли быть использованы, когда появятся более благоприятные условия для их реализации”.

Марха Ахмадова