В северокавказском кинематографе снова премьера: выпускница Московской школы кино Валентина Бесолова опубликовала свою дипломную работу – короткометражный фильм «Ма», о непростых отношениях матери и дочери в осетинском селе. В фильме сыграли актеры местного театра и студентка факультета искусств. Режиссерка рассказала Даптару о том, как закончила мединститут и решила больше не заниматься медициной, почему сняла фильм именно на родном языке и про то, отличается ли «мужское» кино от «женского».

— Как так получилось, что вы сперва пошли в медицину, а потом ушли в кино? Предполагали ли вы в детстве, что в итоге придете к кино?

— Так хотели мои родители. Папа, в частности, очень хотел, чтобы я стала врачом, потому что моя бабушка была врачом и для него [мое поступление на медицинский] было важно. Я с детства даже и не думала, что буду поступать куда-то еще, кроме как в мединститут, и ничего другого даже не рассматривала.

Думала ли я когда-нибудь в детстве, что буду заниматься кино? Мне кажется, не особо. Наверное, у меня была когда-то шальная мысль, когда я была совсем мелкая, что круто быть актрисой. Но это все. И то это было что-то сиюминутное, детское. После этого я об этом не думала до зрелого возраста.

А когда я училась в меде, в какой-то момент поняла, что мне совсем не нравится среда, в которой я нахожусь, и что я не очень для нее подхожу. Для того, чтобы быть врачом, надо очень сильно любить людей. Не то, чтобы я людей не люблю, но мне кажется, у врача должны быть определенные качества, которых я в себе не чувствую. Поэтому с третьего по шестой курс думала, чем бы я могла заниматься. При этом я не предполагала, что я реально могу это сделать. То есть до конца шестого курса я не была уверена, что действительно возьму и поступлю куда-то еще или буду заниматься чем-то еще.

В какой-то момент ко мне пришла мысль о кино. И когда я закончила, уже после госкэкзаменов, я стала шерстить, какие есть вообще киношколы, какие есть варианты, чтобы мне не пришлось учиться еще шесть лет. И так я поступила в Московскую школу кино.

— То есть вы ушли из медицины окончательно получается?

— Да, да. Бесповоротно.

— А где-нибудь эти знания, которые получены в медакадемии, вам пригодились?

— В повседневной жизни они мне помогают – я могу помочь, когда это нужно мне или моим близким. Я могу оказать какую-то элементарную помощь, дать какой-то совет. Хотя, конечно, мой лучший совет всегда – все равно пойти к квалифицированному врачу. Но какое-то спокойствие это все равно придает, мне кажется.

— А почему вы остановили свой выбор именно на МШК?

— Как я уже говорила, я искала место, чтобы мне не пришлось учиться еще пять лет или четыре года. Поэтому ВГИК я сразу отмела. Я начала проверять, какие существуют школы. Их на самом деле довольно много. Но я выбирала между двумя-тремя. Почему я выбрала МШК? Я просто зашла на сайт, зашла во все соцсети, вспомнила какие-то хорошие отзывы…. И как-то так я приняла для себя решение и в итоге подала документы только в МШК. В общем как-то все сразу срослось с МШК.

Я на самом деле не понимала, куда лучше, потому что я не знаю этих людей. Точнее, знала, почитала, кто это, но по большому счету не совсем понимала. Соответственно, по большому счету, не могла выбрать, к кому именно поступить, как это бывает, например, в театральных вузах, где ты поступаешь к определенному мастеру. Поэтому я выбрала какой-то оптимальный для себя вариант. Но в итоге, мне кажется, все сложилось просто супер.

— Что самое важное вы вынесли для себя из киношколы? Чему самому важному вас научили ваши мастера?

— Больше снимать и больше ошибаться. Это вообще самый верный способ обучения. Мы приносили каждую неделю какую-то работу, какой-то этюд, и чаще всего это было что-то плохое. Но это большое поле для разбора! И когда ты много-много ошибаешься, ты многому учишься на самом деле. Каждая твоя следующая работа будет лучше, потому что ты набираешь опыт. Соответственно, у тебя меньше страха, на какие-то грабли ты больше не наступаешь, а на какие-то наступаешь из раза в раз, а на сотый понимаешь, что делать. Это живой процесс обучения.

Кроме того, нам транслировали мысль, что надо всегда исходить от себя, то есть не примерять что-то чужеродное, а делать то, что у тебя реально классно получается. Например, у человека классно получается снимать что-то жанровое, и он в этом хорош. Но при этом он тянется снимать что-то суперартхаусное, к примеру, и получается не очень. Поэтому круто, когда ты отталкиваешься от того, что в тебе активно живет. Тогда, мне кажется, всегда есть шанс сделать что-то классное.

— Когда вы решали поступать в киношколу, вы оставили такую «сытую» сферу, как медицина, где есть стабильная зарплата, хорошая работа и пришли в кино, которое для большинства людей не очень доходное дело. Пугало ли вас это тогда и что вы об этом думаете сейчас?

— Мне кажется, меня пугало то, что я буду всю жизнь мучиться, оставаясь в контексте нелюбимой профессии и, соответственно, буду просто несчастным человеком. Поэтому ни о чем другом, если честно, я в тот момент не думала. И сейчас так же, на самом деле.

— Но верите ли вы в то, что кино действительно может финансово обеспечить вас?

— Да, я в это верю, конечно. Это возможно. Тут важен именно запуск, мне кажется. Важна дебютная работа. Я пока себя сейчас не чувствую частью индустрии, я еще мало сняла. Но когда этот вход в индустрию произойдет, то, конечно, я верю в то, что смогу прокормить себя тем, что буду снимать.

— Насколько я понимаю, «Ма» участвовала в ряде фестивалей. Можете рассказать про это поподробнее?

— Была селекция на фестивале Shnit в Москве, фестиваль в Кемерово и несколько фестивалей за рубежом – иранский фестиваль, фестиваль в Индии, фестиваль в немецком Зельбе, и фестиваль в Бельгии. И совсем недавно «Ма» показали на Beat film festival в рамках совместной программы с BlueScreen. Я присутствовала сама только на показах в Москве, а на фестивале в Германии была моя со-сценаристка – Катя Павлова, которая живет сейчас в Вене.

Соответственно, так как я не ездила на эти фестивали, у меня не было практически никакой обратной связи. Точнее ее было не так много, потому что для этого нужно все-таки личное присутствие.

— А санкции по отношению к России сейчас никак не сказываются на отборе российских фильмов для показов в Европе?

— Мне сложно ответить на этот вопрос на самом деле, но все-таки у нас были селекции на европейских фестивалях. Соответственно, я могу сказать, что, наверное, нет. Может быть, для каких-то фестивалей это имеет значение. Но мало кто ответит: знаете, мы не можем вас принять, потому что вы из России. Скорее всего, так и не происходит. Мои одногруппники тоже отправляли свои работы, участвовали в каких-то фестивалях европейских, поэтому я могу предположить, что все нормально.

В семьях часто встречается какой-то дисконнект, мы часто друг друга не понимаем, часто друг другу чего-то не говорим

— Вы с самого начала знали, о чем будете снимать свою дипломную работу. Почему такая тема?

— Я точно знала, что скорее всего буду снимать что-то про отношения внутри семьи, как человек себя ощущает внутри нее в целом. Конечно, изначально история отличалась. Но это всегда так происходит. Ты начинаешь с чего-то одного, но заканчиваешь чем-то уже не похожим на то, что было в начале. Соответственно, история сильно поменялась, но я точно знала, что фильм будет про семью, возможно, про сепарацию.

Почему так? Мне кажется, это связано с тем, что я в целом жила в такой среде, где семья – это супер важно. И это какие-то особые отношения внутри семьи. Они, с одной стороны, очень близкие, но при этом и очень отстраненные одновременно. И это рождает какие-то сложности, поэтому мне в целом хочется в этом разобраться и хотелось разобраться еще тогда, вот я и начала писать про взаимоотношения с родителями, с матерью.

— Почему в качестве главных героев вы выбрали именно мать и дочь, а не отца и сына?

— Отец и сын – это другая модель, она мне менее знакома. Поэтому… да, наверное, я выбрала мать и дочь подсознательно. Все равно какие-то вещи ты делаешь интуитивно. Я даже не выбирала, оно просто так сложилось.

— Как вам вообще пришел в голову основной сюжет с собакой? Кто-то рассказал вам подобную историю?

— Нет, нет, никто мне такое не рассказывал. Опять же, это сложно рационализировать. Мне кажется, это просто кусочки жизни моей. Или тех людей, которых я знаю. И эти кусочки как-то потихоньку собираются в какую-то одну историю. Нельзя сказать, что она автобиографичная, это вообще не так. Нельзя сказать, что я ее в том виде, в котором она есть, где-то услышала.

Плюс у меня были со-сценаристки – Карина Бесолти и Катя Павлова. Соответственно, мой эклектичный опыт наложился на опыт других людей.

То есть фильм собран из разных историй моей жизни, жизни других людей, которых я знала или знаю.

— Значит, такие ситуации с дисконнектом в семьях вам попадаются достаточно часто?

— Наверное, да. Мне кажется, в целом, семья – это что-то очень сложное всегда. Не знаю, может, это только в моей парадигме так произошло. В семьях часто встречается какой-то дисконнект, мы часто друг друга не понимаем, часто друг другу чего-то не говорим или наоборот обрушиваем на близких людей какую-то боль.

— Почему вы решили снимать кино именно на осетинском языке?

— Ну, потому что я из Осетии, я осетинка. Это мой родной язык, я на нем говорю с рождения. Моя семья говорит на этом языке. Я жила до поступления в МШК в Осетии. Соответственно, мне было важно снять фильм на осетинском языке, потому что это просто часть меня.

— Тем не менее сейчас модно снимать на языках малых народов. То есть вы не поддались моде, а всегда хотели снимать на осетинском, так получается?

— Мне не кажется, что это мода. Я надеюсь, что каким-то естественным путем, хотя очень и очень медленно, люди приходят к тому, чтобы не отвергать свою идентичность, а наоборот, ее сохранять, потому что это способ рассказать про опыт, который мало кто слышит.

— В чем были основные сложности при съемке?

— Основная сложность была в том, что у нас не было денег. А деньги нам были нужны для того, чтобы привезти людей, технику, оборудование, свет, камеру, объективы. Отсутствие бюджета вызывало свои сложности.

— Вы часть денег смогли собрать на краундфандинге?

— Да, мы часть денег смогли собрать на «Планете», за что людям большое спасибо, потому что нас все репостили. Мне кажется, мы заполнили все инфополе просто и смогли собрать какую-то часть денег на платформе. Остальную часть денег мы все просто по чуть-чуть вкладывали. При этом это не только финансовый ресурс, это любой ресурс, человеческий в том числе.

Но нам просто очень сильно повезло. Нам встречалось много людей, которые нам помогали очень сильно. И без этого мы бы, естественно, не справились.

— Осознанный ли был выбор профессиональных актеров?

— Зависит от задач, от историй. Иногда бывает так, что тебе не хочется, чтобы человек вживался в свою роль, тебе хочется, чтобы человек сыграл самого себя. Мне кажется, если ты берешь непрофессионального актера, то он, соответственно, будет играть то, что он знает по себе только. Скорее всего, он будет просто самим собой в кадре. Это клево. У меня не было установки, что у меня должны быть профессиональные актеры. Но прежде всего я искала профессионалов. При этом я понимала, что, возможно, если я не найду среди актеров тех героев, которые мне нужны, то я буду искать и не профессионалов.

Я в целом не считаю, что есть женские и мужские профессии

— Кто из женщин-режиссеров вас вдохновляет?

— Я очень люблю фильмы Киры Муратовой. Опыт Греты Гервиг. Выпускницы сокуровской мастерской снимают классное кино. Это, скорее, привязано к тому, какое кино мне нравится, какие фильмы, снятые режиссерками, мне нравятся.

— А можете ли вы, смотря фильм, понять, мужчина или женщина его снимал?

— Мне кажется, да, но я не смогу объяснить как. Это что-то интуитивное, особенно если это касается женских персонажей. Не обязательно женщина была именно режиссером, но, например, она писала сценарий. Женский опыт виден. Как и наоборот.

— Некоторые считают, что режиссура – это не женская профессия. А что думаете вы?

— Мне кажется, если я эту профессию выбрала, значит, я так не считаю, естественно.  Я в целом не считаю, что есть женские и мужские профессии. Поэтому, конечно, я с этим не согласна. Да, есть некоторый гендерный перекос, но это не значит, что женщины не могут быть режиссерами, что они хуже или менее талантливы. Мне кажется, это просто связано с уверенностью, потому что у нас другая социализация, и, соответственно, мужчины чаще чувствуют себя увереннее.

Но чем больше женщин будет появляться в индустрии, неважно, режиссеров, продюсеров, сценаристок, операторов, тем больше людей будет допускать мысль, что это ок, потому что для кого-то, наверное, это все еще не ок.

— Вы упомянули сокуровских выпускников. А что, в частности, вы могли бы сказать, например, про фильм Киры Коваленко «Разжимая кулаки»? Там тоже Осетия, село, проблемы в семье.

— Это классный фильм. Мне очень нравится «Разжимая кулаки». Мне кажется, это очень важный фильм, на важные темы. Конечно, я рада, что такие фильмы снимают, и снимают женщины. Поэтому, конечно, у меня это вызывает только положительные ощущения.

— Снимать фильмы про Осетию – это достаточно сложно, потому что есть риск нарваться на большую и неоправданную критику.  Вы с этим согласны?

— Во-первых, мне кажется, что важно, чтобы это были фильмы не про Осетию, а чтобы это были фильмы про взаимоотношения между людьми, понятные всем.. Я тоже снимала не про Осетию, я снимала просто про людей. А на каком языке они говорят, это не так важно. Почему это может вызвать критику, опять же, я могу только предполагать, потому что я пока с этим не сталкивалась. Но критика, мне кажется, будет всегда, независимо от того, где ты снимаешь, на каком языке. Просто есть такое, что неприятно говорить о каких-то проблемах, слышать/видеть что-то, что вызывает в тебе противоречивые чувства.

— Вы себя называете режиссером или используете какой-то феминитив?

— Когда как. Я говорю иногда режиссерка, иногда режиссер. Мне нравятся феминитивы, мне кажется классно их использовать. Но не всем людям нравится, когда к ним обращаются «продюсерка», «режиссерка». Соответственно, если это касается обращения к другим, то я чаще спрашиваю. Что касается меня, режиссерка мне нравится больше, чем режиссер.

— Расскажите про свои дальнейшие планы, творческие и не только.

— Я буду писать сценарий, потом буду искать способ снять фильм. Это основная моя цель. Но мне очень хочется попробовать себя в другой форме какой-то, например, коммерческой. Мне просто интересно понять, как это. Мне кажется, это другое поле, которое интересно попробовать, чтобы понять, как вообще можно делать то, что тебе интересно, через малую форму. Не через фильм, а через коммерческие ролики, рекламу, бренд-контент, клипы и так далее. Но основная цель – это кино, и я просто буду писать сценарий и дальше снимать.

— Вы планируете это делать в Осетии или в Москве?

— Пока планирую в Осетии.

Лиза Чухарова