«Разве все это случилось бы со мной, если бы я не родилась женщиной?» – спрашивает Мадина из Ингушетии. Она немного неправа. Вся ее история, что ей пришлось пережить, произошла не потому, что она женщина, а потому что она «неправильная женщина». Не согласная с той ролью и судьбой, что была ей уготовлена. Взбунтовавшаяся. Рискнувшая. Даптар записал ее монолог.

— Мы с семьей никогда не жили на Кавказе, жили в небольшом городе в центральной России, но тем не менее мне всегда твердили о моей «женской доле». У меня был старший брат и я очень рано начала понимать, сколько всяких «нельзя» меня ожидают только потому, что я девочка. Например, ему на велосипеде кататься можно, а мне нет. Ему можно заводить друзей, общаться в социальных сетях, а мне нельзя от слова совсем. Мой телефон проверяли всегда, его телефон никогда, и у меня был огромный список обязанностей, а у него практически никаких.

Я была обязана слушать его во всем, во всем потакать, ведь он – мужчина, а я женщина, у меня нет выбора и даже самых базовых прав. Никакие мои жалобы не работали, папа любил повторять, что брат всегда будет «выше меня».

Мой брат отлично пользовался своим положением, он взрослел и становился все больше тираном, как и «подобает ингушскому мужчине». Он мог поднять на меня руку, если я его ослушаюсь и не принесу чай в ту же секунду, когда он его попросил.

Я отлично помню, какой ужас и тоску я чувствовала при мысли, что мне придется всю жизнь прожить в этой среде. И забыть об этом мне не давали.

И было понятно, что когда я выйду замуж (а я обязана выйти, другого варианта нет), все продолжится и в доме мужа. Про этого мужа, точнее, про его семью, которая может осудить и меня, и моих родителей, которые меня «плохо воспитали», я слышала с самого детства. Это была такая постоянная «страшилка» – ты плохо убрала, недостаточно быстро накрыла на стол – тебя «вернут домой»! Вернут, как негодный товар в магазин возвращают. Лампочку, которая не горит, пылесос, который не работает. Это злило, но и пугало тоже. А вдруг и правда, вернут? И что делать, чтобы не вернули? И как жить в такой семье, где ты не человек, которого можно любить и дружить с ним, а какой-то механизм.

Я могу сама решать все, пойти, куда хочется, в театр, например, погулять, не отпрашиваться ни у кого

Помню, я думала, почему же так получилось, почему я родная дочь этих людей? Хоть бы оказалось, что я не их дочь, а дочь какой-нибудь другой семьи, не ингушской, не кавказской, и вот бы я зажила тогда нормальной жизнью.

Мне исполнилось 16 лет и нужно было решать, куда поступать. Если не поступлю, значит отдадут замуж. Родители сразу сказали, что я могу поступать только на медицинский, как подобает «нормальной ингушке».

Я подумала, что хоть так я смогу отделиться от них, жить в городе с братом и сестрой, хоть я и боюсь крови, и не люблю медицину, но деваться некуда.

И вот я поступила.

Мне опять дали «выбор»: либо я надеваю хиджаб и еду учиться, либо остаюсь дома. Я к этому не была готова, я даже платок не носила и завязывать его не умела. Напоминаю, мы жили в центральной России, тут уже не только мое нежелание играло роль, но и то, как меня воспринимали окружающие. В нашем городе не очень доброжелательно относились к покрытым девочкам.

Я помню, как на меня все смотрели, помню это 1 сентября. Мне было не по себе. Если бы это было моим собственным решением, моим выбором, мне бы хватило сил, я думаю. Я бы знала, для чего я все это делаю. Но меня просто поставили перед фактом: или так, или никак.

Через два года я наконец решилась снять хиджаб, но это было очень нелегко. Я брала с собой запасную одежду и переодевалась перед занятиями. А возвращаясь домой, в подъезде опять переодевалась и завязывала платок. И все время дрожала, что попадусь, кто-то увидит, донесет родителям.

Так и вышло.

Мне сразу позвонили. Сказали, что завтра приедет брат и заберет меня и мои документы. Что учиться мне больше не дадут, а дома со мной хорошенько разберутся.

Я и раньше особых иллюзий насчет того, что мне позволят жить по-своему не питала. Знала, что родители собираются переезжать в Ингушетию, а после того, как я получу диплом, заберут туда и меня. И уже строила планы, как бы отучится, получить этот диплом и сбежать. Но не думала, что мне придется бежать так скоро.

Я продала свой телефон за шесть тысяч рублей. Больше у меня не было ни копейки. Я просто взяла и уехала в никуда, готовая даже ночевать на вокзале, или пусть бы меня в дурку забрали. Я была в отчаянии.

Связалась со своей знакомой, и она мне предложила пожить у нее. Я приехала к ней, в Москву, она приняла меня хорошо. Я жила некоторое время так, просто сидела дома, ни с кем связи у меня не было.

Спустя некоторое время устроилась на работу, неофициально. Я впервые стала хозяйкой своей жизни, я наслаждалась каждым моментом и думала, как же хорошо живется, я могу сама решать все, пойти, куда хочется, в театр, например, погулять, не отпрашиваться ни у кого. Работала, жила спокойно, нашла друзей. Так прошел год.

Сейчас я просто живу. Мне тяжело. Дома частенько напоминают, как я «опозорила семью» и «предала родных»

В тот день я возвращалась с работы. Около дома обратила внимание на нескольких мужчин, но не придала значения. Меня схватили с двух сторон, затолкнули в машину, я понять ничего не успела. В машине сидел брат. «Нагулялась?» – спросил он. Я будто онемела, молчала всю дорогу, как труп.

Как только мы доехали до Ингушетии, собрались родственники, чтобы решить мою судьбу.

Родственники по материнской линии единогласно проголосовали за то, чтобы меня убить, смыть «позор» кровью.

Родственники отца сказали, что не совсем согласны с этим решением, и все зависит теперь от того, девственница я или нет. Отвести меня к гинекологу в Ингушетии они не могли – сразу же слухи пошли бы. Поэтому повезли в соседнюю республику.

Проверку я прошла.

Я смотрела на их лица и прямо будто читала мысли. Они были реально удивлены, как это так. Ведь свобода для девушки в их понимании – это бегать, прыгать по мужикам. А для меня свобода – это когда я могу сама выбирать, как и где учиться, куда пойти, что надеть, где работать и с кем общаться.

Итак, меня не убили. Просто посадили дома, без телефона, без телека, без ничего. Я просыпалась, готовила, убиралась, была послушной и все. Все мои мысли были только о том, как жить дальше и стоит ли вообще.

Через полгода мне разрешили выйти на работу, но только рядом с домом и в любой момент могут явиться с «проверкой». Мне дали понять, что в следующий раз точно убьют.

Сейчас я просто живу. Мне тяжело. Дома частенько напоминают, как я «опозорила семью» и «предала родных». Все чаще и чаще говорят о замужестве. Я уже и не очень сопротивляюсь, только надеюсь, что муж окажется адекватным человеком.

Вопросы про феминизм кажутся мне такими далекими от моей жизни, такими странными… Но скажи, разве все это случилось бы со мной, если бы я не родилась женщиной?

Записала Мели Молчанова