Барабанщица Джамиля Рамазанова открыла первый в Дагестане женский коворкинг Woman’s work. Здесь можно провести час за ноутбуком, а можно арендовать рабочее место на день или даже месяц. Есть отдельные кабинеты, в которых могут работать психологи или репетиторы; и студия, где можно снимать рилсы, видео или фото, а в общем зале проводят презентации. Корреспондентка Даптара поговорила с Дамилей о том, зачем женщинам свое рабочее пространство, а также о женском пляже и махачкалинских гопниках, о барабанах и одиночестве в другой стране.
Мы встречались с Джамилей в сентябре 2022 года, когда готовился материал о ней. За полтора года, что прошли с момента нашей встречи, она очень изменилась. Тогда передо мной стояла девушка замкнутая, ершистая, готовая сказать каждому мужчине в этом мире, что он ей не указ, и пасующая, когда речь заходила о маме и запретах. Теперь все иначе: Джамиля много улыбается, держится очень уверенно, будто исчезла необходимость все время защищаться, отстаивать свои границы.
— Ты планировала создать кавказскую семью нового типа с равноправием, домашними питомцами и без детей, а еще уехать далеко и надолго. Сбылось?
— Вышла замуж, завела двух кошек, как и планировала. Насчет поездок. Когда началась мобилизация мы перепугались. Хотя муж айтишник, их обещали не забирать, но было много страшных историй. Сначала мы двинулись в Грузию. Попали в огромную пробку на Верхнем Ларсе. Много прошли пешком, а после двое суток простояли на границе. Огромная очередь, которая медленно двигается. Ждем без воды, без еды и без ничего. Чтоб ты понимала, всюду столпотворение, в дьюти-фри на полу спят люди на картонках. Я до сих пор помню украинку с двумя детьми. Она уже несколько дней жила на этих картонках. Я на все это посмотрела, мне стало очень плохо. В общем, нас не пустили. Точнее, я могла пройти, а муж нет: мужчин-кавказцев не пропускала грузинская сторона. Мы развернулись, нашли попутку, поехали обратно в Махачкалу. Очень хотелось пить, спрашиваю воду у водителя, предлагаю ему денег. Мы были в таких условиях, что за любое удобство нужно было платить. Он такой, «оставь да», принес и поставил передо мной стакан. Я с такой жадностью пила, ему стало так жалко нас, что он пошел и принес нам полную баклажку.
Остановились, во Владикавказе переночевать. Сразу накупили кучу еды, которую не смогли съесть и завалились спать. Все эти дни мне хотелось плакать, но по-настоящему не получалось, слезы где-то на подходе застывали, а тут я наконец дала себе волю. Помню, муж уснул, а я от нервов, от всего, что было, плачу. На него тоже злюсь, что он спит и меня не утешает, но при этом боюсь разбудить. Жалко его, он уставший страшно, измученный. В общем, так и уснула.
Когда вернулись, билеты на самолет уже стоили как крыло Боинга. Подождали пару дней и получилось взять билеты напрямую в Армению. Он полетел первым, я следом.
Мы очень неудачно сняли жилье. Это был небольшой городок, недалеко от Еревана, совсем как село, чужое, не знакомое. Вытерпели чуть больше месяца и уехали в Казахстан. В Астане у нас живет друг, там было лучше, но очень холодно. Всюду поднялись цены из-за российских релокантов. Самое сложное, наверное, то, что там нет никого из знакомых. Больше всего скучаешь по людям, особенно по маме. Понятно муж есть, но не можешь ведь с ним одним все время быть.
— И вот вы вернулись. И ты, вместо того, чтобы нарыдаться вволю, отогреться и оббегать всех знакомых, начала новое дело?
— Наверное, тут прямая связь. Да, я думаю уехать, но пока мы здесь, хочу создать вокруг себя такое пространство из своих, чтоб в нем было комфортно. Предложила друзьям вместе снять помещение. Но, как обычно это бывает, никто не собрался. Психанула и решила «сделаю все сама». Я работала из дома, а мне хотелось ощущения, что вот, я иду на работу. И тут концепция коворкинга подходила в самый раз.
Меня немного пугало, что могут возникнуть проблемы с местными гопниками, и потому я решила, что намного спокойней будет сделать пространство женским, тем более, в Махачкале такого еще нет.
Ремонт мы делали сами вместе с мужем. Он программист, работает на удаленке. Первое время приходил, но мы договорились, как только здесь будут девушки – все, он больше тут не появляется. Конечно, я звоню ему, когда нужно что-то починить, он такой «рукастый». Мы оба хорошо разграничиваем пространство, если мы приходим сюда работать, то мы работаем.
— А кавказское «Джамиля, чай!»?
— Скорее, «Али, чай!».
— Кто сюда приходит и на кого рассчитано?
— На тех девушек, у которых нет возможности работать из дома, или же им необходимо отдельное пространство. Первыми пришли самые близкие. Мама тут занимается своим репетиторством. Сестра проводит мастер-классы по изготовлению свечей ручной работы. Приходят пока через знакомых, редко через сайт. Нашим клиенткам наверно от 25 до 35, может до 40 лет. Не скажу, что у нас такой большой поток, мы всего работаем пару месяцев.
— Что здесь можно, а что нельзя?
— Можно приносить с собой еду, можно приводить с собой подружек. Но у нас нельзя фотографировать и снимать видео, если в кадре есть другие люди. В том числе, чтобы покрытые девушки, могли снять платок, расслабиться, поработать комфортно, чтобы их никак не смущать. И, конечно, нельзя приводить парней, мужей, братьев, в общем, всех мужских родственников.
— А детей? Вдруг кто-то придет с сынишкой?
— Только до десяти лет. На самом деле детей здесь быть не должно, но бывают обстоятельства, мало ли. Я сразу предупреждаю, если ребенок будет шуметь, кричать, плакать, то придется попрощаться. Здесь не детсад, а место чтоб работать. Некоторым, конечно, не нравится, но что делать?
Есть еще несколько условий. У нас под запретом обсуждение тем религии и политики – то, из-за чего возникает много споров. Мы бы хотели создать такое безопасное место, куда ты можешь прийти и где тебя примут вне зависимости от того, кто ты, сколько тебе лет, как тебя зовут, какой ты национальности.
— Все так просто? Но вспомни ситуацию с махачкалинским женским пляжем. Казалось бы, ситуация такая же – создано безопасное место для женщин, они все вместе лихо гоняют мужчин, которые туда норовят проскользнуть. Но на этом единение заканчивается и начинается разделение на светских, религиозных и на тех, кто с детьми.
— Меня успокаивает тот факт, что здесь место для работы. На мой взгляд, на удаленке работает более адекватная аудитория, и я рассчитываю, что никто друг с другом ругаться не будет. Пока таких ситуаций не возникало.
— Поводом может служить музыка, чужая татуировка и напитки в месяц поста…
— Я отказалась от фоновой музыки, понимая, что вкусы у всех разные, а кто-то не слушает из-за религиозных соображений. Но все не предусмотреть. Может это плохая позиция, но я считаю, что у каждого человека свой выбор, и если он не может не реагировать на чужой внешний вид, на то, что тот ест или пьет, то это уже вопрос к самому человеку. Никто не должен под него подстраиваться.
Пока человек приходит, работает и не мешает другим – все хорошо. Правила есть, но они полностью не сформированы. Я пока не знаю, с чем могу столкнуться.
— Как насчет феминисток?
— Я сама феминистка и не вижу в этом ничего плохого. Ну, пока нет призывов к насилию и убийства мужчин (смеется).
— В Питере мужчины штурмовали женское кафе, помнишь этот случай?
— Да, помню. У нас нет охранника, может быть зря, но я очень надеюсь на адекватность дагестанских мужчин.
В это самое время в дверь стучат, не дожидаясь ответа, в помещение входит мужчина и спрашивает – нет ли здесь специалиста по СММ. Мы с Джамилей переглядываемся и прыскаем со смеху.
— Здесь пока нет знака, что мужчинам вход запрещен, – говорит Джамиля. – Сделаем скоро, но такой, чтобы не очень жестко все это выглядело, чтоб никто не обижался.
— А если все же обидятся и специально зайдут?
— Вообще-то я рассчитывала на то, что наши мужчины, которые сейчас почти все стали в той или иной степени религиозными и много говорят на тему разделения полов, поймут, что женщинам тоже необходимо свое пространство. Потому что «мужских» мест очень много, а для девушек я знаю только одно кафе, которое сейчас открывается. И все. Не понимаю, какие могут быть с мужской стороны возражения. Наоборот, им же хорошо, смогут отпускать «свою женщину» (хотя я не люблю, когда так говорится), и знать, что она в безопасности, что никто к ней не пристанет тут.
— Честно говоря, у меня есть сомнения по этому вопросу. Все чаще и чаще слышу мнение, что женщине вообще нет необходимости выходить из дома. Ну да ладно, оставим это. Скажи, а что по деньгам? Коворкинг – это выгодно?
— Пока нет. На самом деле, когда мы открывались, я понимала, что дохода особого не будет. Это не коммерческий проект, наверно, больше для души.
— Что-то знакомое прозвучало, в первом интервью ты уже говорила, что для тебя учить людей стучать по барабанам и играть на гитаре – не заработок, а «для души».
— Значит, что-то не меняется, да? Кстати, я ушла из музыкальной школы, и хотя все еще играю, но мало. Да, было классно, но я уже переросла это.
Рита Ройтман
DAPTAR 