Лейле из Чечни удалось отстоять себя и при этом не испортить отношения с родными, отучиться в вузе за пределами республики, выйти замуж, когда почувствовала себя готовой и за того, кого выбрала сама. Но она отдает себе отчет, что ее история — в большой степени заслуга ее семьи, не по-кавказски мягкой, поддерживающей и мало кому из ее ровесниц так повезло.

– Я родилась в Чечне, в традиционной сельской семье. Правила считывала между строк, наблюдала и впитывала их. Если делала что-то не так – тогда объясняли.

Про маму

Меня возмущало, как относились к моей маме. Жесткого абьюза с оскорблениями и физическим насилием в семье не было, но многие вещи казались несправедливыми.

Например, я удивлялась: почему она должна какие-то вещи выполнять беспрекословно? Почему какие-то решения – например, о крупных покупках – она не может принимать, и их принимает бабушка? Почему она должна куда-то отпрашиваться у бабушки? Она ведь тоже большая. Почему мама должна молчать и все выполнять, как солдат, просто потому что она сноха?

Папы дома подолгу не было – он уезжал на работу. Когда приезжал – для меня это был классный, веселый родной человек. Но к детской радости примешивалось другое: в его приезды все должны были ходить по струнке, а маме прибавлялось работы. Часто он приезжал с друзьями – их всех нужно было накормить. С возрастом я стала замечать, как мама перегружается.

Как-то в село приехали родственники бабушки – и мама должна была идти помогать им на участке, потому что это же красиво, это же надо. Да, а потом прийти – и еще на своем участке работать. Почему только она должна помогать? Почему эти родственники не приходят помогать ей? Я чувствовала возмущение по этому поводу с самого малого возраста. Ребенок чувствует обиду матери, ему так же обидно, как ей.

Про брата

У меня есть брат, старше меня на пять лет.

Однажды папа поехал с друзьями на море. Все взяли своих детей с собой. Папа взял моего брата, а меня не взял. Я девочка, он мальчик, и отцу с ним во всех отношениях удобнее, чем со мной. Меня это возмутило – почему?

Потом, когда он узнал, что меня это обидело, то извинился и сказал, что в следующий раз меня обязательно возьмет.

Но следующего раза не было. Папа умер, когда мне было 12.

…Бабушка мне часто говорила: “Это твой старший брат. Как он сказал, так и должно быть. Ты должна угадывать все его желания. Брат – это смысл твоей жизни”. Лет с шести-семи, наверное, это началось. 

У брата была привилегия, как у мальчика: он всегда ездил в летние лагеря. А я должна была сидеть дома, потому что девочка. Мама без проблем отпустила бы меня, но бабушка была против: “Не надо с детства приучать. Привыкнет к вольностям, а когда ей 15 исполнится и мы скажем, что больше нельзя, ей тяжело будет”. Она признавала, что женская доля в нашем обществе тяжела, но устои – вот они такие, никуда от них не денешься и надо к ним приучать с детства.

Как-то мы с братом поссорились. Он попросил меня что-то сделать, а я ответила: “Почему ты сам не можешь?”. Бабушка не понимала, как можно брату такое сказать, мол, ты должна быть счастлива исполнить его поручение. А я не понимала: у него тоже две руки, две ноги, он ничем не занят и сам может это сделать. Почему так должно быть?

Мне повезло: мой брат не подсел на этого очень удобного коня. Но это мой опыт, а вокруг – опыт многих других девушек и женщин, чьи братья подсели. У мужчин закладывается, что все женщины – не только сестры – им должны: слушаться во всем, прислуживать.

Про образование

Общественное мнение очень важно в Чечне. Например, семья может разрешать девочке кататься на велосипеде, а какой-нибудь старик придет, поворчит: “Девице уже целых 12 лет, что это она ездит по селу на велике? Объясните ей”. И если даже семье это нормально, они будут переживать – вон, люди уже говорят.

Когда я уже университет закончила, помню, как старейшины постоянно ворчали про платки. Они постоянно что-то бухтят на собраниях – потом кто-то и в семье начинает бухтеть…

Что касается высшего образования, то мальчикам намного легче уехать учиться за пределы Чечни. Меня возмущало – почему для мальчиков это само собой разумеющееся, а девочкам нельзя? Притом что девочки у нас учатся, стараются, добиваются в разных науках намного больше, чем мальчики. Может, девочкам из-за этих ограничений и хочется показать, насколько они круты.

В некоторых семьях вообще не обсуждается вариант, чтобы девочка уехала учиться за пределы республики, это невозможно, какие бы способности и успехи она ни демонстрировала.

Я хотела уехать учиться, моей маме тоже было принципиально важно, чтобы я поступила в вуз, и в итоге я уехала. Брат меня поддержал. Маме и брату, конечно, говорили: “Уехала куда-то одна учиться! Что вы делаете?” Это возмущало: я же ничего сверхъестественного не прошу – наоборот, я хочу что-то хорошее в жизни сделать. Почему же меня в этом ограничивают? Но на всех этих людей мне было пофиг – главное было не расстраивать маму и брата.

В результате воспитания какие-то вещи мне просто не приходило в голову делать. Про другие, даже абсолютно безобидные, – например, пойти с подругами после универа допоздна потусить, – я просто не говорила. Я понимала, что ничего плохого не делаю и не должна за это чувствовать себя виноватой, но в известность лучше никого не ставить – иначе расстроишь родных, создашь проблему: “Мы-то не против, но что скажут люди?”

Молодых людей тоже иногда куда-то не отпускают, но только если это небезопасно для них. У парней на всех этапах намного больше свободы. “Ты девочка, ты не должна” – это сопровождало меня сколько я себя помню. Это раздражало. Дайте мне логические объяснение – почему я не должна?!

Про мужа

Я не хотела, чтобы у меня было как в типичной чеченской семье. Наверное, поэтому я так долго не выходила замуж.

Если бы у меня была другая родительская семья, они бы и не посмотрели, что я там для себя решила, – сломали бы об колено и объяснили, “как у тебя будет, деточка”. Не уверена, что смогла бы сопротивляться, на это мало кто оказывается способен.

Даже если ты девочка с характером, велика вероятность, что ты не захочешь расстраивать близких – особенно если в семье царит любовь и правила тебе пытаются донести, а не тупо ломают тебя. Если родные абьюзеры, девочкам попросту страшно. Из семей, где абьюзеры злоупотребляют “традициями”, девочки убегают, доведенные до отчаяния.

Конечно, я не думала выходить замуж за представителя другой нации, это выбило бы почву у моих родных из-под ног, потом бы к ним приходили и говорили: “Мы же говорили, что девочку не нужно отпускать, нужно быть строже, вы сами виноваты, а она что – она глупая женщина”.

Я общалась с парнями, наблюдала – видела, что это мне не подходит, под этим я подписываться не хочу, с этим я не уживусь.

С будущим мужем мы были знакомы несколько лет. Я уже была в том возрасте, когда для чеченской женщины мимо проносится последний поезд. Замуж я вышла год назад, в 39 лет. Моему мужу 47. У нас все не так, как было в моей родительской семье. Мы живем за пределами Чечни, и это все упрощает, конечно.

До вступления в брак у меня было ощущение, что у нас все будет строиться на взаимном уважении, помимо любви и привязанности. Конечно, я переживала, что после свадьбы он изменится – так часто бывает, что сначала мужчина такой весь хороший, весь мир у твоих ног, а после свадьбы сказка резко заканчивается. Но пока не разочаровалась. Пока он нигде не прокололся.

Муж относится ко мне с уважением, он не считает, что я чем-то ему обязана просто потому, что я женщина и его жена. Не знаю, как он сформировался такой нетипичный: вырос в Чечне, давно живет за пределами, но связи поддерживает. Может, у него была такая семья. Он сам говорит, что не любит излишние правила – они его душат.

Когда мы обсуждаем что-то, никогда не бывает, чтобы он сказал: раз я так решил, значит, будет так. Если мне что-то не нравится, я говорю и мы ищем компромисс. Мы семья, стараемся не делать того, что другому было бы неприятно.

Какие-то вещи я сама соблюдаю, например, если собираются родственники, надеваю платок, чтобы не ставить родных в неловкое положение. Надевать или не надевать платок – в целом это для меня не так принципиально. Наверное, это самоцензура. Но если бы мне сказали, что я что-то обязана делать, наверное, ответила бы, что ничего никому не должна.

***

Чеченским мужчинам такое положение дел (подчиненное и зависимое положение женщин. – Прим. Даптара) очень удобно. Зачем им это менять? К сожалению, и очень многие женщины эту позицию поддерживают, делают большой вклад в то, чтобы такое положение дел сохранялось.

Они с пеной у рта будут отстаивать эту мизогинную фигню. Тут явно уже какой-то психологический момент: они хотят быть на стороне сильных, “я хорошая, погладьте меня по голове, а ее я вместе с вами попинаю”. Это раздражает. Блин, для тебя же это тоже плохая ситуация, зачем ты это поддерживаешь?!

Некоторые себя успокаивают тем, что для них это защита, но это не защита, а уязвимость. Если мне нужна защита – я о ней прошу. Но не надо меня, как объект, защищать вопреки моему желанию.. Хорошо бы, чтобы были какие-то институты власти, куда можно было за этой защитой обращаться.

Записала Марха Ахмадова