Предательство! Это первое, что услышали авторы проекта «Отцы и дочки», объявив о его запуске. Второе – «попахивает феминизмом». Хотя, казалось бы, где феминизм, а где разговор с папой?
Да и письма-то в основном о детстве, о периоде взросления. А там роли распределены четко: есть ребенок и есть родитель. На ком большая ответственность, если что-то пошло не так?
Но видимо, сама мысль, что женщина, оказывается, может сказать – «Папа, вот в той истории ты был неправ и я до сих пор не могу изжить эту боль», – показалась многим покушением на так называемое святое.
В рамках проекта «Отцы и дочки» Даптар публикует очередные два письма выросших дочек. Они, как всегда, о любви, о том, как сложно бывает произнести это слово. И как важно услышать.
У нас не принято
– Сегодня я впервые поняла, что родители рано или поздно уйдут. Почувствовала это. Это ощущается где-то чуть ниже груди, в районе солнечного сплетения. Все сжимается в камень и болит. Хочется курить.
Тоска. Всем своим телом чувствуешь эту тоску. Оттого, что мало говорили. Когда мы с тобой последний раз говорили по душам? Никогда. Мало обнимались. Когда мы обнимались последний раз? В моем детстве, кажется. Когда последний раз признавались, что любим друг друга? Я вообще не помню, чтобы когда-то такое было. У нас такое не принято – суровые кавказские нравы, угу.
Но я же знаю, что ты меня любишь. Любишь ведь? И гордишься. Хоть никогда мне этого и не говорил.
Я привыкла, что у меня всегда есть мама и папа. Я выросла в полной семье, оба родителя выдали меня замуж, отправили во взрослую жизнь, оба встречали из роддома с ребенком, оба поддержали при разводе. И сейчас вас двое. Мы не живем вместе, я редко звоню, еще реже навещаю. Но вы всегда рядом, я это чувствую. Постарели уже. Особенно ты. Уже болячки разные вылезают. И вот сегодня я впервые испугалась по-настоящему, что ты можешь уйти. Навсегда.
В этот момент мне очень захотелось обнять тебя, почувствовать себя маленькой, сказать тебе, как я тебя люблю. И от тебя услышать это. Хотя бы один раз в жизни. Но я не сумела. Не привыкла, не знаю, как это сделать! И вместо этого привычно набрала маму.
– Привет! Как там папа?
Почти перестала воевать с тобой в своем сердце
– Папа… Как же хотелось всю жизнь обратиться к кому-нибудь этим словом.
Нет, ты-то, конечно, был. Мы с тобой весьма любезно общались, но никогда не было ощущения, что ты – мой ближайший родственник. В нашем маленьком городе все знали, что я твоя дочь, твой первенец.
Но вы с мамой никогда не были женаты, что накладывало свой отпечаток на отношение к ней, а потом и ко мне. И неважно, что я ношу твою фамилию, все равно для окружающих я была ребенком «нашего парня от русской». Официальные жены и дети у тебя были «из своих».
Мое отношение к тебе до 18 лет было в высшей степени отрицательным. Я мечтала об отце. Но никогда не мечтала о тебе. В моем воображении отец был непременно русским, военным или летчиком и непременно красивым, высоким и статным. Он любил меня и маму. Умным был, чутким, образованным. Понимаешь? А ты не соответствовал ни одному пункту.
Я не могла тебе простить издевательств над мамой на моих глазах и в мое отсутствие. Знаешь, в такие моменты я думала об одном: почему же именно мой отец такое чудовище?
Единственно о чем мечтала, это вырасти, физически окрепнуть и отомстить тебе за все. Когда-то лет в 11–12, внутренне обмирая от страха, я собрала всю смелость и сказала: «Ты мне не отец, у меня нет отца». Тогда я была готова к любому сценарию, но ничего не последовало. Надо отдать тебе должное, руку на меня ты не поднимал никогда.
Сейчас проблему рукоприкладства многие ставят во главу угла. Мол, нельзя бить детей и т.д. По мне, все это чушь. Гораздо хуже, когда человека «бьют» морально. Я думаю, ты понимаешь, о чем я.
Для всех ты – человек-душа-веселье-праздник. Все тебя считают своим парнем, но никто и не догадывается, что у любого, даже самого милого и доброго человека, накапливаются негативные эмоции и требуют выхода. И для всего этого ты выбрал мою маму, которая не может обидеть в ответ, дать сдачи. Ты просто знал, что она все вытерпит; и за это я готова была тебя убить.
Ты не смог стать мне отцом. За всю жизнь я так и не смогла обратиться к тебе словом «папа». Звучит смешно, но я всю жизнь – всю! – умудрялась строить обезличенные предложения, сделать так, чтобы избежать прямого обращения. Может, в этом есть и моя вина?
Когда мне исполнилось 19, случилась беда. Парень, что не давал мне проходу несколько лет, подловил меня в пустынном месте, силком усадил в машину и увез к себе. Мама чуть с ума не сошла, в милиции заявление о пропаже совершеннолетнего принимают только через трое суток. И ей ничего не оставалось, как обратиться к тебе. И ты среагировал мгновенно. Да что там, будем говорить прямо – ты спас меня. Нашел и спас. Не знаю уж, кого ты подключил, к кому пошел, чего тебе это стоило. Но если бы не ты, неизвестно, оставили бы меня вообще в живых. Я благодарна тебе. Не случайно именно это я пишу в конце.
Спасибо тебе не только за помощь, но и за то, что у меня появились аргументы в твою защиту. Я почти перестала воевать с тобой в своем сердце. А может это Бог специально все для этого и «подстроил»? Спасибо, Господи!
DAPTAR 