Даптар продолжает публикацию фрагментов из книги выдающегося кавказоведа, историка и этнографа Юрия Карпова «Женское пространство в культуре народов Кавказа».
***
Характерные роли и поведение девушек и юношей на сельских свадьбах демонстрировали их принадлежность к категории лиц брачного возраста. То же отличало и их взаимоотношения во время полевых работ, обработки урожая. Тональность ведшихся там разговоров подчеркивала нацеленность контакта на выбор брачного партнера, сам же контакт являлся своего рода сватаньем (что не отрицает связь эротического мотива в общении молодежи с продуцирующей магической сферой, актуализованной местом и временем действия). Показательно, что пора свадеб молодежи обычно приходилась на период, следовавший после завершения сезонных сельскохозяйственных работ. Одновременно отчетливо просматривается групповой характер общения молодежи, при котором девушки и юноши выступали представителями двух взаимобрачующихся классов или «кланов». Ярким образчиком такого положения служит упомянутый обряд зохалол у ингушей.
***
Русский генерал аварского происхождения Максуд Алиханов-Аварский в сборнике «В горах Дагестана. Путевые впечатления и рассказы горцев» писал:
«В этих «медвежьих уголках… жизнь девушки, достигшей сознательного возраста, обставлена особыми обычаями, в высшей степени свободными, оригинальными и, нередко, даже нелепыми. Так, к западной границе Аварии примыкает небольшое общество… ахуакцев (ахвахцев – Ю. К.), девушки которого, как мы лично убедились на месте, до выхода замуж проводят время и даже ночуют, с кем угодно. Делается это таким образом. В течение большей части года в ахуакских аулах остаются только старики, а молодежь работает в поле и ночует затем на хуторах и мельницах, разбросанных вокруг аулов. С наступлением вечера к пристанищу каждой девушки подходит толпа ее поклонников, и все вместе они бросают к ней свои папахи, из коих она оставляет у себя лишь ту, чей хозяин ей нравится, а остальные выбрасывает обратно. Счастливец, избранный таким образом, входит к своей Дульцинее, а остальные разбирают свои шапки и удаляются, не говоря ни слова, попытать счастья у других хуторов. Таков обычай, в точности определяющий и пределы дозволенного во время этих ночлегов…
Старожилы-ахуаки помнили один только случай, когда была сделана попытка переступить эти пределы, и она кончилась тем, что девушка выхватила кинжал своего поклонника и заколола его на месте, чем заслужила похвалу всего племени…».
Далее автор рассказывает, что в зимнюю пору, когда ночлег на хуторах становился невыносимым, молодой человек являлся вечерами в дом приглянувшейся ему девушки. Если, по мнению родителей последней, он мог составить ей в будущем партию, их оставляли в комнате одних до рассвета.
«Замечательнее всего в этом странном обычае то, – констатировал Алиханов-Аварский, – что совместные ночлеги с девушкой ни на что не обязывают молодого ахуакца; он может переночевать с нею хоть сотню раз и затем, что нередко бывает, жениться на другой. Достойно внимания и другое обстоятельство: женщины этого племени пользуются в своем обществе, так и у соседей репутациею образцовых, высоконравственных матрон»…
***
Во многом похожие на ахвахские вечеринки и ночные бдения молодежи с увеселениями зафиксированы и описаны современными этнографами у других народов Дагестана. Обычно они проходили без взрослых, которые, если вечеринка случалась в их доме, на время покидали его.
***
Выше уже упоминался параллелизм ежедневных мужских собраний на сельской площади и обычных встреч женщин у источников, общественных печей и т. д. Кроме подобных специально не оговариваемых «мероприятий» практиковались и особым образом организовывавшиеся женские посиделки, на которые собирались представительницы тех или иных возрастных групп. Наибольшую активность проявляли незамужние взрослые девушки. В Осетии женские (девичьи) посиделки чызгон бадаен проводились с соблюдением принципа очередности либо в домах одиноких женщин. На девичьих посиделках организовывались гадания, танцы, другого рода развлечения, нередко имевшие выраженную эротическую символику. Ведя беседы, девушки и женщины занимались рукоделием, другими работами.
***
В цезских селениях, в которых мужская молодежь, а также взрослые мужчины коротали зимние дни и вечера в одновозрастных компаниях, аналогичные вечеринки устраивали девушки и молодые женщины. Собрания женщин назывались так же, как и мужские– сидар бахIру. Проводились они раз в неделю либо реже, по очереди в разных домах. Обычно в компаниях оказывались подруги-сверстницы, но в маленьких селениях их состав мог быть расширенным и включать представительниц разных возрастов. На вечеринках занимались вязанием, вели беседы, пели, танцевали. Организовывали угощения – готовили хинкал и халву, варили мясо, пекли лепешки. Халва и лепешки (кьеперьё) были особыми женскими блюдами. Последние приготовлялись из проросшего и смолотого ячменного зерна, которое в мужских компаниях использовалось для приготовления бузы. Был возможен и иной порядок организации вечеринок. В частности, группы девушек или молодых женщин брали на себя обязанности по прополке мечетских земель. Сорняки и траву, выполотые с этих участков, они продавали или обменивали на продукты, тем самым обеспечивая себя средствами для устройства трапез. Участницы вечеринок кодёх в селении Хамаитли облачались в костюмы старухи, чабана, просто в мужскую одежду и в подобных нарядах в темное время суток обходили дома сельчан, выпрашивая продукты для своего угощения.
***
В общих чертах такой же порядок имели девичьи вечеринки (реже устраивались вечеринки женщин) у цахуров. Они именовались так же, как и вечеринки юношей: хамиваджи («сохраним огонь»), цIыхъан либо иначе — чейшина меджлис («девичий сбор»), игьнаг, гна и др. Для этих посиделок девушки приносили в дом одной из подруг продукты (матюх), из которых и готовили угощения. Едва ли не обязательными были девичьи встречи и совместные трапезы в дни религиозных праздников – Курбан- и Ураза-байрамы, а также в Новруз-байрам, атмосферу которых скрашивали песни и пляски.
***
В цахурском селении Гельмец через неделю или месяц после того, как местное юношество проводило особым образом организованные скачки в горах, называвшиеся сейран ыкекка или сейраныз агедачи, девушки устраивали собственный сейраныз, отправляясь в горы, где собирали лекарственные и съедобные травы и растения, но также и веселились.
***
Схожие формы девичьи и женские собрания имели в других районах Дагестана. Среди особенностей девичников; проходивших в лакской среде, можно отметить практику исполнения в закрытом для посторонних узком кругу девушек брачного возраста и молодых вдов ритуальной пантомимы с эротическим содержанием. В ней участвовали два человека. Одна женщина, отбивая на бубне такт, монотонно нараспев произносила словесную формулу, которая ныне не поддается расшифровке: «МеххетIулли, тIулли, тIулли, тIурбилли-ли-ли-ли. Повторяла она ее дважды, второй раз напев подхватывали все присутствующие. В это время вторая женщина танцевала, перебирая на месте ногами и опустив руки вниз. По команде первой она производила движения руками, касаясь ими разных частей своего тела, в том числе и интимных, что вызывало смех и шутки присутствующих. Сама же танцовщица оставалась серьезной, явно сознавая, что совершает своего рода священнодейство. Дагестанские ученые, в частности, Ангара Булатова связывают подобную пантомиму с древним ритуалом оргиастического характера, допуская его привязку в прошлом к обрядам перехода девушки в определенную возрастную группу. В позднее время в некоторых лакских селениях меххетIули превратился в детский шуточный танец.
***
В знаменитом дагестанском ауле Кубачи, где уникальные для Кавказа мужские союзы сохраняли свою многогранную функциональность до XX в., устойчивыми институализованными формами обладали и женские организации. Их краткое описание составлено советским историком и этнографом Eвгением Шиллингом, который отмечал, что хотя женские сообщества и были развиты менее мужских, однако представляли собой достаточно заметное явление местного быта.
***
Девочки и девушки (от 12-13 лет до замужества) делятся на группы по возрасту. Каждая группа (по 10-20 человек и больше) сходится в каком-нибудь доме. Обычно хозяева на время предоставляют комнату бесплатно. Место сборища называется юсбала-кал, т. е. «девушек дом». Таких девичьих домов в с. Кубачи 3-4. Мужская молодежь гуляет около девичьих домов, но заходить внутрь не имеет права. Считается, что это стыдно. Девушки, собирающиеся в юсбала-кал, обычно играют большую роль на свадьбах. Они требуют от жениха подарков, поют и танцуют. Собрания сообществ девушек в девичьем доме могут происходить круглый год. Зимой они устраиваются реже. Весной посетительницы девичьего дома, обычно по пятницам, любят выходить на гулянья в горы. В юсбала-кал каждая приносит с собой какое-нибудь угощенье (в готовом виде или продуктами, из которых тут же готовят).
Время проводят в развлечениях (угощаются, поют, танцуют под пение, ударяя в ладоши) и в работе (вышивают, вяжут, шьют и т. л.). Сборы бывают утром, потом расходятся по домам на обед, потом собираются снова. По вечерам не сидят.
***
Подобными группами собираются также замужние женщины. Их дом носит название хунала-кал, т. е. «женщин дом». Один имеется в самом селении, другой (в развалинах) в окрестностях. Этот последний также носит название хунала-ках, т. е. «женское убежище». Здесь происходили женские сборища под открытым кебом в хорошую погоду. В таких случаях на танцы приходили мужчины.
***
Старушечьи сообщества, естественно, приняли форму мусульманского религиозного обряда. Это так называемые «понедельничьи поминальные собрания». Тем не менее происходят они на старых урочищах, безусловно связанных со слоем доисламских обрядов и почитаемых мест… Существует особый старушечий жезл «итниля хунала муцата», т. е. «понедельничная женская прялка», – это и на самом деле обычная кубачинская прялка, но без каменного постамента и с заостренным концом; ее на урочищах, где происходили моления, старухи втыкали в землю с тем, чтобы в перерывах между молитвами прясть.
***
Сходство мужских и женских или юношеских и девичьих корпоративных структур находило выражение и в таком атрибутивном явлении половозрастных организаций, как тайные молодежные, в том числе особые девичьи языки. У осетин «девичий язык» чызджыты ’взаг отличался от обычной речи тем, что к каждой согласной букве прибавлялась гласная, а некоторые слоги повторялись по два раза. В подобной манере девушки разговаривали друг с другом в присутствии юношей. У адыгов молодежный язык щIалэгъуалэбзэ, напротив, служил средством скрытного общения юношей и девушек, так как обсуждавшиеся темы могли носить фривольный характер.
***
Там, где особое развитие получили мужские союзы, имели место и женские корпоративные образования. В иной среде, где мужские объединения не обрели должного вида либо вообще отсутствовали, неизвестны и женские варианты таковых.
DAPTAR 