Истинная горянка скромна, целомудренна и детей ей приносит горный орёл. Примерно так рассуждают интернет-борцы за «традиционные ценности». Как и любая примитивная схема с популистскими мотивами «исключительной нравственности» отдельного народа, эта позиция имеет массу сторонников. И чаще всего эти люди не знают или сознательно игнорируют собственную историю, собственную культуру. Об этом, а также о том, почему подвергся цензуре нартский эпос о Сосруко, какие тайны хранит «девичья комната» и что стоит за традицией избегания «Даптару» рассказала доктор исторических наук, зав.кафедрой этнологии и истории Кабардино-Балкарского госуниверситета, автор книги «Мужчина и женщина в адыгской культуре» Мадина Текуева.

Сексуальность в нартском эпосе

— Изначально я не планировала изучать этот вопрос. Я работала по теме «женская культура в традиции адыгов». Всё рассматривалось с позиции эмансипации. Условно: «всё было плохо, потом пришла советская власть и закрепощенной кавказской женщине стало хорошо». Но в ходе исследования стало ясно, что не всё так однозначно. И пока я погружалась в «женский вопрос» адыгов, обнаружила, что никто, нигде и никогда не упоминал, не затрагивал тему сексуальных отношений в нашем обществе.

— Как вам удалось добыть информацию?

— Поскольку я этнолог, у меня накопился определённый полевой материал. Но хотелось не ограничиваться сухим казённым языком и не начинать песнь «о прекрасных целомудренных горцах», а раскрыть тему подробно и интересно, ведь речь шла о живых людях, с которыми происходило всякое. Я пыталась обсудить это со старшими женщинами, признавшись, что мне нужно этот вопрос осветить и с «неудобных сторон». И получила своего рода благословение от них: «не надо стесняться». Дальше стало проще. Вообще, со старшим поколением было легко работать: они оказались неожиданно открытыми, откровенными людьми.

Я ненавязчиво «подбрасывала» фрагменты исследований своим коллегам, чтобы посмотреть на их реакцию. Многие вообще не понимали, о чём речь, и только один очень уважаемый учёный поднял бровь: «Хочешь сказать, что у адыгов был секс?!». Мы посмеялись, конечно, но факт остаётся фактом: тема была совершенно закрытой до сих пор.

Одним из мощнейших инструментов власти является контроль над сексуальностью

— А почему же выстроена такая стена молчания?

— У философа, антрополога Мишеля Фуко есть мощная работа «История сексуальности». И там присутствует такая мысль: одним из мощнейших инструментов власти является контроль над сексуальностью. Собственно, я и взялась за эту тему не потому, что она новая, пикантная и привлечет интерес. А потому, что здесь я могла найти ответ на вопрос: как так вышло, что женщину в итоге задвинули на второстепенные роли. Я начала забираться в такие дебри, что уже рассматривала вопросы ментальности народа, архетипов, коллективного бессознательного. А где это всё зафиксировано? Конечно же, в мифах, в эпосе.

Я обнаружила, что, во-первых, в нашем нартском эпосе нет ни одного второстепенного женского персонажа. Это полноценные герои сюжета, а не «бэк-вокал» для мужчин. Во-вторых, оригинальные, не адаптированные сюжеты оказались весьма и весьма откровенными по содержанию. Ведь эпос не несёт какую-то воспитательную функцию, он скорее зеркало, отражающее поворотные моменты жизни народа, человечества вообще. И создавался не за один день и даже не за одно столетие. Каждая новая песнь эпоса отражает смену эпох и мировоззрения. А сколько мы ещё не знаем, сколько утеряно? Наверняка история того же Сосруко начинается ещё до бронзового века и отсылает нас к древнему культу Солнца. И такого мощного героя рождает и воспитывает мудрая, свободная женщина, которая, к  слову, никогда не была ничьей женой, что говорит об очень древнем происхождении мифа. Правда, эволюция образа ведёт к постепенной утрате женского влияния, когда мужчины указывают ей на её «женское место».

И, несмотря на знакомый сюжет о «непорочном зачатии» Сосруко, речь не идёт о скромнице-девственнице. Там ярко проявлена сексуальность Сатаней, матери Сосруко, страстность её натуры, подробно и красочно описаны все физиологические нюансы того, как именно произошло зачатие Героя. Но, конечно, в более позднем изложении этого эпизода все эти подробности были стыдливо опущены.

Да какие же это знатоки? Обычные неучи с кучей страхов и комплексов. Или провокаторы

— А что вдруг произошло? Почему стали стыдиться собственной истории?

— Нартский эпос ведь не был какой-то «волшебной сказочкой», речь шла о формировании мировоззрения наших предков. Но если раньше эпос просто передавался из уст в уста, то, когда пришло время записать его, а сделано это было только в 19 веке, включились некоторые культурно-исторические нюансы. Записан он был Кази Атажукином, который уже был знаком с русским языком, русской культурой. Сравнив отношение к определённым темам в России и на родине, он решил «не показывать инородцам» какие-то эпизоды, которые в силу иных культурных кодов могли бы быть поняты превратно. Поэтому на русском языке некоторые сюжеты эпоса приведены в сокращенном «целомудренном» виде, а на кабардинском – там вот уже да, полная версия, «для своих». В русскоязычной версии нет упоминаний о раздевании, об оргазмах, хотя в старинных песнях это всё до сих пор живо.

— Но многие «знатоки наших традиций» утверждают, что раньше не было «этого разврата».

— Да какие же это знатоки? Обычные неучи с кучей страхов и комплексов. Или провокаторы, намеренно искажающие культурно-исторические факты в своих интересах.

— А сами женщины? Даже от молодых можно услышать что-то вроде «Как можно считать секс чем-то важным, стыда нет у вас!».

— Я думаю, это всё лукавство. Опять страх, комплекс вины, желание преподнести себя в образе «хорошей девочки» публике. А насчёт того, важен ли секс – даже про это есть в нашем эпосе сюжет: Адиюх. Это женщина, дарующая свет, целительница. Но собственный муж ее совершенно не ценит, без неё он не в состоянии даже реку переплыть, но упорно не желает признавать её заслуги. За что и поплатился: однажды Адиюх совсем отчаялась, сложила руки и не стала освещать своему мужу путь. И он погиб во тьме. Имя у него тоже было говорящее: Псэбыдэ, переводится как «чёрствая душа».

И вот после смерти её мужа к ней приходит Сосруко. Настоящий герой. Между ними вспыхивает страсть. И тут Сосруко обнаруживает, что Адиюх до сих пор девственница. По поводу чего он воскликнул: «Как он мог так тебя мучить?!». Тогда же Адиюх впервые испытала доселе неведомые ей чувственные переживания. Сама природа будто вторила взрыву её чувств: после соития с Сосруко вся земля, кроме могилы её мужа, зазеленела. Любопытный момент: после того, как Адиюх познала радости плоти, она теряет свой магический дар.

Есть и ещё пример связки смерть-секс-возрождение. У древних адыгов был обычай, для нас, конечно, он уже выглядит диким. После завершения похоронного обряда, закалывался вол, его шкуру расстилали рядом с могильным курганом и на нее сажали юную девушку. Приходил самый отважный юноша, их накрывали буркой, и он лишал её девственности. Этот обряд созвучен мифу об Адиюх, он символизировал победу жизни над смертью.

Интимная жизнь адыгов: влияние религии, традиций и политики

— Правильно я понимаю, что религиозные установки вошли в противоречие с традициями?

— Ислам пришёл к нам в конце 18 века и довольно долго был скорее способом обозначить мировоззренческую границу между народами Кавказа и Российской Империей. Религия была скорее «политическим ответом», нежели образом жизни. Судя по заметкам путешественников, адыги долго сохраняли свои «языческие привычки», в том числе сохранялся и фаллический культ: «Эти люди продолжают поклоняться идолу-столбу». Люди в ритуальном танце обходили этот столб, образуя круг, символизирующий женское начало, молились об урожае и потомстве. То есть, совершенно однозначно прослеживается сексуальный подтекст этого мероприятия.

Адыги умудрялись вбирать в свою культуру всё новое – и христианство, и ислам – не отвергая старое. Различия прослеживались, наверное, в зависимости от региона. Кабарда считалась более аристократичной, точнее, более «феодальной», здесь сильнее были выражены патриархальные установки и любые проявления чувственности, эмоций были под запретом. В этом смысле Кабарда была «в жестком корсете». А на территории нынешней Адыгеи феодалов «приструнили» и народ стал раскрепощённее.

— А что западные адыги? В чём они свободнее?

— У части западных адыгов было общество без дворян. И там женщины имели больше свобод: те же девичьи комнаты, например, были именно у них. Это такое специальное помещение для девушки на выданье, куда могли приходить потенциальные женихи с друзьями, чтобы продемонстрировать своё красноречие, красоту и так далее. Девушка после таких «смотрин» сама выбирала жениха, её родители в это всё не вмешивались.

Некоторые средневековые европейские авторы, став свидетелями гостеприимства адыгов, были просто поражены: «У них позволяется лапать девушек… особенно в присутствии родителей, хотя полового акта они никогда не допускают. А когда чужеземец-гость… пробудится ото сна, эти девушки самым любезным образом ищут у него блох».

Причём, всё это не означало унижения женщины, наоборот: это считалось актом доверия и близости. Если гость по незнанию забывался, ему мягко напоминали, что женщинам доверяют их мужчины и они не обманут этого доверия. Даже юные девушки знали, как с одной стороны вести себя раскованно, а с другой – умело охладить распалившегося гостя.

— Трудно представить, что при этом супруги держались друг с другом холодно. Кстати, это же до сих пор живо, муж при людях нежности не выказывает, а наоборот, подтрунивает над женой.

— Не холодно, а сдержанно. И подтрунивать на самом деле недопустимо! Потому что это такое же проявление «особого отношения», как и выражение любви. У адыгов вообще был силён обычай избегания: когда некровные разнополые родственники должны избегать даже бытовых пересечений друг с другом во избежание сексуальных соблазнов. В этих же рамках оказывались и взаимоотношения супругов: невольно «вовлекать» посторонних в поле их интимных отношений было недопустимо.

Сексуальная активность в браке была делом очень важным, причем, не только для мужчин

Особенности интимных отношений в семье

— В вашей работе есть любопытный момент, мол, если жена, провожая мужа на войну, бросалась ему на шею, люди говорили, что такая вряд ли его дождётся. Почему?

— Это могло означать, что она плохо управляется со своими эмоциями, чувства берут верх над разумом, к тому же, она способна переступить через общественное осуждение. Но вот песни-плачи дозволялись, их помнили и пели. Одна брошенная мужем женщина сочинила песню, где очень красочно описывалась и ее тоска, и то, что бы она делала, если б её любимый оказался с ней на супружеском ложе. Эта песня считалась красивой и нисколько не «неприличной», правда, пели её только в женской компании.

Сексуальная активность в браке была делом очень важным, причем, не только для мужчин. Например, 80-летняя старушка могла поучать молодых жен, де, ложиться в постель к мужу, не сняв нижнее бельё – всё равно, что выступить против него с кинжалом.

— А вообще, женщина имела право на свои желания? Могла она сама решать, сколько и когда ей рожать, будет ли интимная близость сегодня?

— Женщина в спальне была не «наложницей мужа», а скорее наоборот! Но тут важно помнить: в то время «статус» женщины вырастал с каждым рожденным ребенком. Она могла стать даже более уважаемой, чем её муж. В женщине вообще ценили не только «функции жены и матери», но и её ум, находчивость, умения. Правда, в те времена особо ведь негде было проявиться. Но в творчестве и ремеслах она могла показать себя.

И от жены зависел престиж мужчины, она могла так встретить его гостей, что потом об этой семье слагали легенды. А могла насолить мужу холодным приёмом его гостей, те потом говорили «из глаз его жены торчали рога, не войдём больше в этот дом». Женщины вообще имели большую власть: женский язык мог со свету сжить мужчину. Женщину слышали и слушались. В том числе там, где присутствуют только двое.

Если муж оказывался импотентом, женщина могла потребовать развода

— Если тема сексуальных отношений была табуирована, как молодые получали нужные знания?

— Не было какого-то поучения: делай так или не делай эдак. В виде намеков, шуток, в «секретных разговорах» женщины могли делиться супружеским опытом друг с другом. Просто рассказывалась история, порой с очень подробными описаниями плотских утех.

Молодые девушки выспрашивали у замужних, что там происходит в спальне, а те им отвечали, смущаясь или делая вид, что смущаются. Короче говоря, полного запрета на обсуждение этих тем не было. Просто был свой «протокол». Взрослые женщины прекрасно разбирались и в анатомии, и в физиологии. Были и повитухи, они не только помогали при родах, но знали даже, что такое врожденное заращение девственной плевы, чем это грозит девушке и как решить эту проблему. Даже я в наши дни о таком не знаю, а они знали!

— А если, к примеру, интимная жизнь супругов не складывалась?

— У меня только косвенные данные, а я ученый, могу говорить только о том, что подтверждено. Вот, к примеру, если муж оказывался импотентом, женщина могла потребовать развод. Причём калым она могла не возвращать.

Вообще, регулярные сексуальные отношения у супругов были крайне важны, они сохранялись до старости. Есть такая история. Один человек пошёл проведать своего пожилого соседа, ближе к ночи старушка-жена этого соседа начала суетиться и спрашивать: «Мне греть чан с водой или нет?». В какой-то момент муж махнул рукой: «Грей! Не понадобится – пасту сваришь». Гость сразу понял, о чём речь, до и после интимных отношений полагалось помыться.

Пожилые люди, кстати, уже могли себе позволить особо не скрывать своих чувств на людях. Хотя, если у супругов была большая разница в возрасте, это было не совсем удобно для молодой жены. Одна такая женщина забеременела и пыталась прервать беременность, ей было неловко ходить с животом, все бы поняли, что у них с ее уже пожилым мужем происходит в спальне. К тому же, беременность считалась следствием оргаистических переживаний женщины, говорили «не было бы удовольствия – не было бы детей».

«Про это» за пределами супружеской спальни

— Многие считают, что внебрачные связи или гомосексуальность – это результат специальной подрывной деятельности «врагов», а вот «наши предки» были все поголовно нравственные.

— Ну, это смешно, конечно. И одно, и другое бывало, «предки» же обычные люди, в конце концов.

— И что в таких случаях делали? Сбрасывали со скалы или к позорному столбу?

— Нет, конечно, зачем? Если, к примеру, мужчина был «подозрительно женоподобным» – его «дефект» просто старались прикрыть. Женили на какой-нибудь женщине, которая в глазах людей того времени и так ни на что не претендовала: либо очень уж некрасивая, либо слишком бедная. И так он худо-бедно был уже «пристроен как приличный человек». Хотя друзья могли над ним подшучивать, называть девчонкой и всё такое. Но нет, никто никого за это не убивал. Бытовало даже убеждение, что для каждого есть своя пара, чтобы создать семью. Хотя, конечно, не всегда это были истории со счастливым концом. Знаю случай, когда во времена установления советской власти женщина, чтобы скрыть свою дворянскую фамилию, вышла замуж за такого мужчину. Спустя 50 лет, уже схоронив мужа, она с горечью открыла подруге: «Я так никогда и не познала мужской ласки». И вот опять же: ей уже было за 70, но своим самым большим несчастьем она считала отсутствие интимной жизни.

Насчёт женщин с такими «особыми потребностями» мне ничего неизвестно. Знаю только, что, если девушка переспала с парнем до брака, а тем более если забеременела – она, опасаясь людской молвы, сама решала проблему: либо пыталась избавиться от плода, прыгнув с большой высоты, либо могла покончить с собой, зарезавшись ножницами, которые девицы всегда носили с собой, либо избавлялась от новорожденного. Всё было.

Нужно учиться ориентироваться в новом сложном мире, учиться чувствовать новый контекст

— Как же выживали неверные мужья и жёны при таком пригляде со всех сторон?

— Была двойная мораль: если на измены мужа смотрели сквозь пальцы, то женщина за такое с позором отправлялась туда, откуда пришла. Хотя и жена имела право потребовать развода, если муж гулял. Но это было чрезвычайно редко. Бывали и очень пикантные истории, когда и поддавшихся соблазну женщин могли понять. Например, в 40-е годы, во время войны, был здесь один мужчина: не красавец, но большой человек в колхозе. Этим он и «влиял» на женщин. Никто не мог устоять перед ним, так что он активно раздавал своё семя направо и налево. Так вот, от него рожали и замужние, и незамужняя женщина даже была. Ей было сложнее: совершенно точно ведь было ясно, что «нагуляла». Но её никто не осудил. «Ну, это же он, ясно…».

Вообще, у нас в приоритете был рациональный подход, лучшим вариантом считалось не наказать, а по-тихому пристроить такую женщину. Обычно родственники старались решить вопрос организацией свадьбы или выдавали её замуж второй женой. Хотя двоеженство и не было популярно у адыгов.

— А как относились к изнасилованиям? Вообще, такое было?

— Увы, да. Более того, насилие случалось даже со стороны непрямых родственников. В архивах сохранились судебные материалы второй половины 19 – начала 20 веков с расследованиями по подобным делам. Но девушки ведь не очень признавались, боялись огласки. Но в обычном праве покушение на честь и достоинство женщины приравнивалось к кровной обиде, за которую надо было отвечать перед мужчинами ее рода.

— Времена меняются, а вопрос «как сохранить традиции и в то же время не свалиться в средневековье» делается все актуальнее.

— Как говорил наш мудрец Жабаги Казаноко: «Настоящий мужчина идёт в ногу со временем». Можно броситься в какую-то из крайностей: примкнуть к ретроградам или начать полностью копировать Запад, но это будет глупо и непродуктивно. Я думаю, нужно учиться ориентироваться в новом сложном мире, учиться чувствовать новый контекст, учиться думать самостоятельно. Это тяжело, непривычно, но у нас нет выбора, мы просто вынуждены будем это сделать.

Беседовала Алёна Докшокова