Шишигой в народе называют грузовик ГАЗ-66. Созданный для геологов, лесников и прочих советских экстремалов, полноприводный грузовик забирался туда, где не было никаких дорог. Но у него был один существенный минус — тяжелое управление. От руля долго болели руки, а постоянно переключать находящийся сзади рычаг передачи было сущим наказанием. А если шишига застрянет — вообще караул: не всякий трактор её выдернет. Потому мало кто видел, чтобы шишигу водили женщины.
…«7 июня 2003 года моя дочь, Касумова Раиса Алихажиевна, 1967 года рождения, возвращалась домой в село Харачой на своей автомашине ГАЗ-66. Эту машину обстреляли, один снаряд разорвался вблизи автомашины. В результате, моя дочь получила минно-взрывную травму черепа, от которой скончалась на месте. Прошу Вас провести общественное расследование по факту гибели моей дочери».
Это строки из заявления матери погибшей Раисы в «Комитет против пыток». К правозащитникам она обратилась спустя два года, в 2005 году. Обратилась по вполне понятным причинам: государственные органы не захотели расследовать такую мелочевку, как смерть человека. Тогда у «комитетчиков» в Чечне было множество «военных» дел: в масштабных нарушениях прав человека тогда еще фигурировали «федералы», а не бывшие боевики, ставшие в одночасье полицейскими.
В тот день, 7 июня 2003 года, около пяти часов вечера на трассе «Дышне-Ведено–Харачой» неизвестные подорвали УАЗик, в котором ехали сотрудники полиции и веденской прокуратуры. Двое погибли на месте, а остальные вызвали подкрепление. Взвод разведки и оперативная группа ФСБ прибыли к месту подрыва через час.
Первым делом они принялись обстреливать все вокруг из стрелкового оружия, хотя боевики наверняка уже ушли достаточно далеко. А потом со стороны села Дышне-Ведено по «предполагаемому месту нахождения боевиков» был дан еще и залп из минометов. То, что произошло дальше, можно назвать обычным военным разгильдяйством. Неточный прицел – и мины полетели туда, где стоял подбитый боевиками УАЗик.
Из разряда анекдотов историю выводит следующее обстоятельство: рядом с УАЗиком дежурили два сотрудника ФСБ, а по дороге проезжала шишига Раисы. ФСБшников ранило, а Раиса погибла на месте.
Узнав о смерти дочери, сильно сдал пожилой отец Раисы. Он даже не смог присутствовать на похоронах дочери. Слёг и тихо умер. Руман Касумова, потерявшая сразу и дочь, и мужа, обратилась в военную прокуратуру. Там ей сообщили, что по факту гибели дочери возбудили уголовное дело, но никаких документов не предоставили. А потом следователи вообще забыли про её существование.
Как она оказалась за баранкой внедорожного грузовика? Для традиционной чеченской семьи – это более чем удивительно
Уголовное дело, которое поневоле приходится заводить при наличии трупа, «расследовалось» не один год и неоднократно приостанавливалось в связи с «неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых».
За это время следствие не ответило на многие важные вопросы. Например, было ли выставлено оцепление на месте подрыва УАЗика с полицейскими и прокурорскими работниками и почему ГАЗ-66 Касумовой был пропущен в зону обстрела? Вполне стандартные вопросы.
Но следователи отчего-то не сделали даже элементарного: не нашли и не опросили свидетелей. А они были.
Например, Саадбек Машаев рассказал правозащитникам, что в тот день возвращался с похорон из села Харачой и проезжал мимо места взрыва УАЗика. Место подрыва не было оцеплено, там стоял армейский «Урал» и около 20 людей в форме обстреливали горы из автоматов. Он двинулся дальше и на окраине села Дышне-Ведено встретил Касумову за рулем шишиги. Та спросила: «Не опасно ли ехать по дороге?».
Машаев рассказал ей, что знал и они разъехались. Он последним видел Раису живой. Видимо, она сильно торопилась домой и думала, что присутствие военных обеспечивает ей какую-то защиту. О минометах она не знала.
…В деле Раисы Касумовой есть характеристика из администрации Харачоя: всю жизнь она прожила в этом селе, после окончания школы работала дояркой в колхозе им. Ленина, на работе характеризуется только с положительной стороны, принимала активное участие в общественной жизни, пользовалась уважением в коллективе.
Пустые слова, за которыми нет реального человека, его поступков, его характера. Рядовая «сельская труженица». Чуть больше открылось, когда появился вопрос: как она оказалась за баранкой внедорожного грузовика? Для традиционной чеченской семьи – это более чем удивительно.
У Раисы не было собственной семьи, она жила с родителями. А у тех был маленький семейный бизнес: брали в долг зерно, делали из него комбикорм и продавали. Раиса на шишиге проводила закупку и развозила готовый товар. Сев за баранку грузовика, она фактически стала добытчиком и кормильцем, взвалила на себя традиционную мужскую функцию: кормить семью.
Почему именно она, а не брат, на тот момент далеко не пожилой человек? Ответ прост и страшен: мужчина в те годы был бы в опасности. Если бы за рулем был брат, его бы в первые дни остановили у ближайшего блокпоста, а дальше – как повезет. Могли просто промурыжить, проверяя, не боевик ли, не к своим ли соратникам в горы едет. Могли и без проверок сразу записать в боевики и родственники бы узнали, дескать, «открыл огонь по сотрудникам и был ответными выстрелами уничтожен». А могли и «потерять», как это называется на Кавказе, когда человек просто исчезает и следов его не найти.
И за руль садились женщины, как это сделала и Раиса. Наверняка, военные, как минимум, удивлялись, увидев женское лицо вместо ожидаемого хмурого бородача. А пока они удивлялись и думали, что делать дальше, можно и проскочить.
Единственным человеком, который не захотел смириться и промолчать «ради блага государства» оказалась Руман, мать погибшей Раисы
…Напомним, когда минометы стали палить в белый свет, как в копеечку, пострадала не только Раиса. Были еще две жертвы преступного армейского головотяпства, которое в документах дела скромно названо «неточным ударом».
Дежуривший возле подбитого УАЗика прапорщик ФСБ С. Жужгов получил слепое осколочное проникающее ранение средней трети левого плеча. Его напарник капитан ФСБ А. Кожевников – закрытую черепно-мозговую травму и контузию головного мозга легкой степени. Оба были госпитализированы. Дальнейшая судьба их неизвестна, следователи их не опрашивали, а сами они никакой активности не проявили. Не писали заявлений, не искали виновных в том, что с ними случилось, не требовали справедливого законного наказания.
Может быть, здесь присутствовал чисто кавказский «договорняк», и раненые сотрудники в виде компенсации получили какие-то блага. Но мы этого не знаем и ничего утверждать не можем. Знаем одно: единственным человеком, который не захотел смириться и промолчать «ради блага государства» оказалась Руман, мать погибшей Раисы.
Спустя девять лет после трагедии, 16 октября 2014 года, Европейский суд по правам человека вынес решение по поводу смерти Раисы. Суд установил, что российские власти не провели должного расследования смерти женщины. ЕСПЧ присудил родственникам погибшей компенсацию в размере 20 тысяч евро. Руман не дожила до решения ЕСПЧ.
Константин Гусев
DAPTAR 