В начале октября выяснилось, что уже несколько лет махачкалинских школьниц в хиджабах заносят в специальный список. Узнали об этом, когда фото «социальных паспортов класса» просочились в интернет. Помимо, например, «трудных детей», детей с инвалидностью, учеников из неполных семей, социальный педагог должен был указать и количество девочек в хиджабах.
В соцсетях, где снимки паспортов разлетелись, интернет-пользователи пишут, что такие паспорта практикуются в школах №13, 15 и 61.
В беседе с «Даптаром» директора и педагоги №№13-15 школ рассказали, что паспорта эти старые, а в нынешнем году в них совсем другие пункты. Но собеседники признались, что по указанию инспекции несовершеннолетних такой учет в классах велся в 2015-2018 годах, «когда боевики и их семьи начали возвращаться из Сирии». Сами же они, как заявили, нормально относятся к девочкам в исламской одежде, а настораживают их лишь хиджабы черного цвета.
Министерство образования же, а также МВД, к которому относится ПДН, отрицают наличия такого учета. Тогда неясно: это самодеятельность инспекторов ПДН или желание некоторых чиновников сокрыть ситуацию?
И, несмотря на заверения педагогов, что учет девочек в хиджабах никоим образом не влиял на их права, инспекция по делам несовершеннолетних все же нарушила гендерный баланс. Если нужно определить ребенка с радикальными настроениями, то почему для этого надо выделять девочек, а не мальчиков?
Ольга Старостина, завуч школы №13:
— Эту информацию у нас запрашивала инспекция по делам несовершеннолетних. Они поясняли, что нужно узнать: придерживается ли семья того или иного ребенка радикальных взглядов или традиционного ислама. Но сами дети никогда не знали, что такая проверка проходила. Хотя учителя были в курсе. Мы им говорили. Некоторые наши учителя ходят в традиционной мусульманской одежде.
Мы каждый год составляем план, который утверждается инспекцией. За каждой школой официально закреплен инспектор ПДН. С него требуют эту работу. Мало ли что: вдруг радикально настроенный ребенок будет вести агитацию.
С нас тоже требуют отчет: какую работу мы ведем с детьми членов незаконных вооруженных формирований? Кстати, необязательно, чтобы девочка из такой семьи ходила в хиджабе. Я, естественно, не могу спросить у ребенка: «Твои родители — члены НВФ или нет?». Такую информацию нам предоставляет полиция.
После этого мы смотрим, как себя ведет ребенок и какие у него настроения. Иногда бывает, что ученик не ходит на музыку, закрывает уши потому что «нельзя музыку слушать». Или не хотят идти на рисование: «нельзя изображать».
Стараемся решить это все в мягкой форме. Естественно, никто такого ребенка не будет притеснять: «А ты такой, сякой…». Понятно, что ребенок будет следовать тому, что от него требуют дома. Здесь нам уже нужно говорить с родителями.
Итак, девочка надела хиджаб. О чем нам это говорит? На мой взгляд, только о том, что она происходит из консервативной семьи или сама является религиозным ребенком.
Екатерина Сокирянская, директор «Центра анализа и предотвращения конфликтов»:
— К сожалению, наши власти и силовые структуры мыслят бюрократическими штампами. Уже много лет Дагестан и Северный Кавказ в целом сталкиваются с проблемами радикализации молодежи. Но мы не сильно приблизились к пониманию этого явления.
Все время есть попытки записать-переписать-поставить на учет людей по каким-то формальным признакам. Наверное, у силовиков, есть ощущение, что такая «перепись» чем-то поможет. Возможно, это успокаивает каких-то начальников в кабинетах, которые думают, что, таким образом ведут бурную профилактическую деятельность… После всех этих долгих лет, силовикам по-прежнему кажется, что причинно-следственная связь такая простая, примитивная, и по внешним признакам можно отследить очень сложные, глубокие, психологические и социальные процессы, которые происходят в радикализующейся личности.
Сейчас весь мир бьется над создания инструментария по измерению склонности к радикализму. Существуют очень сложные многоуровневые тесты. Они включают в себя многочисленные психологические опросы, включают десятки параметров, социальные портреты, длительное наблюдение за молодым человеком/девушкой со стороны разных людей- педагогов, социальных работников, иногда медработников или имамов. Ученые и практики спорят, насколько эффективны эти критерии, механизмы замера. А у нас все просто: надела хиджаб — все, экстремистка! И эта девушка с юности уже попадает в какие-то списки, нахождение в них в дальнейшем влияет на ее жизнь и привлекает к ней ненужное внимание. Такой формальный подход, кроме вреда и психотравм, ничего этой девочке не принесет.
Такая «перепись» девочек к хиджабе нарушает конституционное право учащихся.
Итак, девочка надела хиджаб. О чем нам это говорит? На мой взгляд, только о том, что она происходит из консервативной семьи или сама является религиозным ребенком. Нередко бывает, что семья не так уж религиозна, а подросток становится таким, благодаря воздействию разных причин — психологических, группового воздействия подростковой кампании и т.д. Эта информация может быть интересна для классного руководителя или школьного психолога, но никак не для ПДН или полиции.
Такая «перепись» девочек к хиджабе нарушает конституционное право учащихся. И поэтому чиновники сейчас отнекиваются. Потому что этого нельзя делать — это незаконно и неэффективно.
Если сравнить с Чечней, то там тоже вводили подобные анкеты. Некий морально-нравственный паспорт, в котором указывались не только степень религиозности, но и тейпы, вирды. Еще старших родственников заставляли расписываться в таких «паспортах». Это было почти официально, чиновники не скрывали такой «паспортизации». Правда, когда поднялся скандал, «морально-нравственный паспорт» они заменили на «анкету», но суть от этого не изменилась.
В Дагестане же пока формально стараются действовать в рамках закона. Тем более, сейчас республика в значительной степени управляется внешними чиновниками, и к требованиям следовать федеральному закону, как минимум, на уровне риторики, относятся серьезно. Однако, кажется, суть от этого также не меняется и в Дагестане.
Ирина Стародубровская, руководитель научного направления «Политическая экономия и территориальное развитие» Института экономической политики имени Е.Т. Гайдара:
— На самом деле, с одной стороны, учет девочек в хиджабах — это незаконно. С другой стороны, если реально ведется такой учет, то у меня ощущение, что это проявление страха и полного бессилия. Значит, власти вообще не понимают, что делать и как работать с проблемой радикализма: ну, вот, давайте еще школьниц в хиджабах посчитаем. Это очень грустная картинка.
Запрет хиджабов для школьниц в Ставрополье, например, пытались обосновать светским характером школы и государства в целом. Выдвигался тезис, что в светской школе не должно быть религиозной атрибутики.
Но, с моей точки зрения, это абсолютно не вытекает из светского характера государства или школы. Потому что одновременно в законодательстве закреплена свобода вероисповедания. С этой точки зрения, я не вижу противоречия со светским характером государства. Светский характер государства означает, что в государстве нет государственной религии, и мы не платим налоги религиозным организациям.
Вот если бы в школе ввели обязательные уроки закона божьего — тогда это действительно было бы нарушением.
Зульфия Гаджиева
DAPTAR 