Считается, что в Дагестане с давних времен родители выбирали сыну невесту или же давали согласие от имени дочери. На самом ли деле это было так?
«Даптар» публикует выдержки из научной работы С. Лугуева и А. Эльмурзаевой, которые выяснили, что наши прабабушки и прадедушки находили способы выразить протест в плане выбора жениха/невесты.
По устоявшимся нормам при сватовстве получить согласие девушки, хотя бы формально, считалось обязательным. Когда такое согласие выспрашивалось у девушки из Ботлиха, она выходила к людям с каким-либо предметом в руках: клубками пряжи, яблоками, шерстяными носками и др. Если девушка, вынужденная дать положительный ответ, как бы невзначай роняла один или оба предмета, то это означало, что она лично не согласна, но готова выполнить волю родителей.
Иногда выражение девушкой протеста против навязываемого ей жениха могло выходить за рамки местных норм культуры поведения. Так, например, в подобных случаях девушка из Гинуха выходила за водой, на ходу жуя кусок хлеба, чуду, сыра, мяса и др. Жевать за пределами своего дома, есть что-нибудь на улице, прилюдно для девушки считалось верхом неприличия.
Парень-кайтагец, недовольный выбранной для него невестой, выходил из дома, к друзьям, соседям в старой, мятой папахе, в стоптанной нечищеной обуви, в порванной рубахе и проч.
Бежтинец из сел. Тлядал в подобной ситуации избегал присутствовать на различного рода молодежных собраниях, если знал, что там будет его будущая или состоявшаяся невеста. Напротив, он подчеркнуто активно посещал места, где собирались девушки и молодухи, у родника, например, или у общественной печи.
Кумык из сел. Башлыкент в той же ситуации делал шутливые предложения девушкам, молодухам и даже зрелым женщинам. Все это, однако, преподносилось в шутливой, игровой форме, так, чтобы о серьезных намерениях парня на этот счет и речи не могло быть: иначе он мог серьезно оскорбить и женщину, и ее мужа, отца, брата, родственников.
Девушки-цахурки, зная, что потенциальная партнерша по браку парня не устраивает, когда он находился неподалеку, пели, так, чтобы парень услышал: «Если хочешь цветок сорвать, Не торопись хвататься за чертополох, Если хочешь жажду утолить, Не пей перебродившее вино, Если хочешь песню спеть, Не вой, как собака или шакал, Если хочешь черкеску носить, Не носи войлочную накидку. Для того чтобы знать, что тебе нужно, На голове твоей красуется папаха».
Девушка-годоберинка в подобной ситуации немногословно приветствовала двоих-троих посланцев жениха, демонстрируя тем самым удовлетворенность предстоящим сватовством.
Недовольная своим будущим женихом, арчинка пела в кругу близких подруг: «Говорили – созреешь, уж лучше б я умерла в младенчестве, Говорили, засватаем, уж лучше б я до этого дня не дожила, Говорили, ты будешь хозяйкой нового дома, да сгорит он и все его имущество, Говорили, у тебя будет много детей, – нужны ли они мне, я не знаю. Ах, если б выслушал меня мой отец, Ах, если б пожалела меня моя мать».
В кругу взрослых людей петь такие песни запрещалось, на этой почве возникали серьезные перебранки, ссоры, скандалы.
А вот песня-жалоба чамалала, недовольного выбором невесты родителями: «Расставил силки, хотел поймать куропатку, Украли и силки и куропатку, а мне подарили ворону. Наклонился к роднику, хотел напиться чистой, прохладной воды, Со дна пошли ил, муть и грязь. Отправился в горы подстрелить прекрасную лань, Лань убежала, досталась другому охотнику, Увидел фиалку, захотелось ее сорвать, В руках оказалась ветка терновника. Видно я Великому Создателю чем-то не угодил: И люди против меня, и судьба против меня!»
Девушка-годоберинка в подобной ситуации немногословно приветствовала двоих-троих посланцев жениха, демонстрируя тем самым удовлетворенность предстоящим сватовством.
Девушка-багулалка, демонстрируя свое негативное отношение к происходящему, поступала проще: она становилась к собравшимся не прямо, лицом к лицу, а несколько вполоборота, боком.
Хваршинец, вынужденный согласиться с выбором родителей, вел себя шумно: постоянно смеялся, невпопад острил, в разговоре перебивал старших и проч.
Кубачинка тоже могла продемонстрировать свое недовольство выбором родителей: она выходила к гостям без единого ювелирного украшения.
Лезгинка, демонстрируя довольство выбором родителей, давала согласие плача и закрыв лицо руками.
Терекеменка, отвечая на вопросы, согласна ли она выйти замуж за выбранного для нее родителями жениха, либо отвечала односложно «да» или просто кивала головой, либо выражала согласие более пространно: «Да, я согласна». Полная ее удовлетворенность обозначалась именно этим последним вариантом. У терекеменки было два варианта ответа: «Я сделаю так, как считают нужным мои родители» и «Я согласна на магар, потому что так считают мои родители». Второй вариант ее ответа означал, что она ничего против жениха не имеет.
Дагестанская азербайджанка, если она была довольна выбранной для нее партией, должна была выразить свое согласие после третьего повторного вопроса; если она отвечала утвердительно только после пятого-десятого вопроса, значит, она всего лишь подчинялась воле родителей.
Таким образом, при всей традиционной строгости нравов, когда молодые люди, особенно девушки, вынуждены были дать свое согласие на брак, за ними оставалось право воспользоваться издавна устоявшейся знаковой системой.
Которая, впрочем, ничего не решала, а рассматривалась всего лишь как дань стародавней традиции.
DAPTAR 