Беги, Ася, беги

Иногда брак оборачивается кошмаром, а семья ловушкой. И чтобы спастись, нужно бежать.

…Сижу напротив милой и хрупкой Аси, мягко обернутой в серый платок, пью зеленый чай, всматриваясь в тени ленивых прохожих за окном, и не могу представить, что несколько лет назад эта девушка с двумя детьми, изувеченная, с синяками и глазами-впадинами, прихватив холодными пальцами только пару мятых документов,  бежала по далеким заснеженным горам неизвестно куда, спасаясь, нет, не от войны. От любимого мужа. Отца своих детей. Ни на секунду у меня это в голове не укладывается, потому что вот же за окном – чудесная осень, и чай этот чудесный, и Ася, такая живая и лучезарная. Но, как говорят у нас в России, из песни слов не выкинешь.

Ася выросла в неблагополучной семье. Тем неблагополучной, что отец, вор в законе, оставил ее мать с шестью детьми на руках, и мать в минуты отчаяния срывалась и выпивала, а Ася девчонкой-подростком сбегала из дома от пьянок и ругани. А в периоды затишья она возвращалась домой и спала на старом, лежащем плашмя шкафу,  представляя, как скорый поезд уносит ее, взрослую красивую бизнес-вумен, в далекие города с манящим названием «Командировка».

Так она и выросла, сильная и мечтающая, и встретила Гаджи, своего принца без коня, но с кое-каким отдельным жильем, где они и стали жить мужем и женой. Хорошей, праведной женой, которая надела платок, читала молитвы и старалась во всем угождать, чтобы было счастье. И счастье было. Но недолго.

***

«Мы переезжали из района в район. Все было в порядке, мы обеспечивали себе жилье, я старалась подрабатывать, кормили сына, а потом… Потом мы переехали в его родное село. И тут началась совсем другая жизнь. Я старалась для него готовить, мыть, убирать, старалась быть красивой, когда он приходит домой, наряжалась, еще что-то. Он этого не видел. У него было другое: тусовка, пацаны, какие-то женщины, фотографии, переписки в телефоне. Я молчала, потому что у меня дети, мне некуда уйти или уехать. Мама умерла, братья за меня никогда в жизни не заступятся, кому я нужна? Кто я?»

***

Гаджи был единственным сыном в семье. Его отец был стар, болен и слаб, мать умерла рано, и три сестры оставались на его попечении, а точнее – под его контролем. Две из них как-то умудрились выйти замуж, а затем развестись, и зря они это сделали. Терпеть «этот позор» их брату было невыносимо.

Он начал пить, занялся какими-то криминальными делишками, употреблял наркотики и раздражался по любому поводу. Одежда у жены не того цвета — удар. Пыль в дальнем углу шкафа – удар. И он ведь специально находил этот угол и старательно проводил по нему пальцем. Что ты сказала? Никто не говорил ни слова. Сестры убегали в спальню и там притворялись спящими, дети прятались.

Когда у Аси родилась дочь, муж стал чаще приходить домой. Он любил дочку, он же папа. А приходя, срывался на любой из женщин, какая подворачивалась под руку. И однажду ему подвернулась Ася.

***

«В ту ночь он стал бить своих сестер. Он пытался их схватить. В одной руке держал своего годовалого племянника, а другой рукой бил его мать. Я висла на нем, он бил меня, я теряла сознание, затем вставала, у меня кружилась голова, но я опять пыталась удержать его и кричала «Отдай ребенка!», он бил опять…  Это была ночь ужасов…

Сестрам удалось убежать к соседке, ее сын пришел к нам в дом, чтобы поговорить. Уходя, он уже в коридоре спросил: «У тебя все в порядке?», а я молчу. Я попыталась показать ему глазами, чтоб не уходил, потому что я знала, что сейчас будет. Но он не понял, и снова спрашивает: все в порядке? Я чувствую кожей, как позади меня стоит муж, и говорю: да. Дверь замкнула за ним, медленно поворачиваюсь, а он стоит… и все…

Он меня очень сильно избил. Там были и половники, и кидание в меня ножей, и все, что только можно. Когда он сидел на мне сверху и бил, я закрывала руками глаза и лицо и просто просила: дай Аллах, чтобы я сейчас умерла! Я просто больше не могу. Я понимала, что он закопает меня в огороде, вон там, где картошка хранится, и в этих горах я никому не нужна, дети вырастут и без меня.

«Ася! Он сказал, что едет сейчас к тебе. Он тебя убьет!»

В детстве я дралась, знала какие-то приемы, могла применить… я хорошо стреляю, метала ножи… а здесь я себя чувствовала совершенно беспомощной! Я так сильно его боялась! Я думала, что никогда не смогу его даже просто ударить! Когда он начинал ругаться или кричать, меня парализовывало, руки, ноги – все отнималось. Я даже слова не могла сказать. Я молчала.

А он еще орал: «Ты не имеешь права меня так бояться! Ты так Аллаха должна бояться, но не меня!». А я вроде как понимаю, что ответить, а язык-то не шевелится…

Утром я говорить не могла, мне было очень больно. Все – и поднять руку, и потрогать ногу. И горло. Я уже не могла ничего сделать. Я не могла уехать, не могла сбежать. У меня не было ни денег, ни одежды. Даже зимней обуви я не покупала, потому что она мне была не нужна: зимой выходишь в каких-то галошах во двор белье повесить. То есть, даже сапог приличных для города у меня не было. Или уж пальто.

Такая, с затекшими глазами, с синими губами я не выходила из дома. Даже когда пришел участковый, не открыла дверь, говорила, что нельзя, что мужа дома нет. Потом муж тут же звонил мне: открывала? Нет-нет-нет, я дверь не открыла, ничего никому не сказала! Он говорил: «Молодец! Правильно делаешь!».

***

Гаджи повез сестер к отцу. Он выезжал на встречную, чтобы их немножко напугать. Потом он вез их по самой кромке горной дороги, угрожая, что сейчас  всех сбросит в эту раскрывшую каменную пасть, пропасть. А потом смеялся и объяснял, что женщин надо периодически бить. Нет,  даже избивать. Ведь если не делать им «профилактику», то они просто сойдут с ума, эти безобразные женщины с их безобразным поведением. Женщины не могут нормально себя вести, ругался он. И снова бросал машину то на встречку, то на кромку извилистой дороги, потому что этих сестер лучше вообще убить. Всех.

***

«Когда он довез девчонок и оставил их у отца, они тут же позвонили мне. «Ася! Он сказал, что едет сейчас к тебе. Он тебя убьет!» Я вспомнила ночь, которая была совсем недавно. У меня еще синяки не прошли. Меня начало трясти, очень сильно трясти, ты просто не представляешь, как меня трясло! Я ходила по всему дому, из комнаты в комнату, по коридору, наворачивая эти круги… Сын цеплялся: что случилось, мама? Ничего, сыночек, подожди, маме надо подумать.

Я включила всю смелость, какая у меня была на тот момент. Я реально поняла, что я хочу жить! Я хочу жить, хочу поднять своих детей! Я схватила небольшую сумку, сложила туда только, во что детей переодеть… Сама в галошах, юбка была коричневая, пуховик взяла его сестры, красный, яркий, косынка в цветочек. Ну, как доярка выглядела. И с полуторагодовалой дочкой на руках, с семилетним сыном выбежала. И бежала …

А чуть выше, в гору, если подниматься, дом стоял. Там жила очень порядочная семья, пожилая женщина и ее сын. Это он приходил к нам в тот вечер. Я добежала до них и прошу: тетя Аминат, звонила его сестра, он едет, я не знаю, что делать, спрячьте меня, спрячьте, пожалуйста, завтра я уеду, мне нужно вывезти детей, помогите мне! Тетя Аминат сказала тихо: «Конечно», отвела нас в самую дальнюю спальню и спрятала».

***

Ася жила в селе замкнуто. Подруг никаких у нее не было, да она и не знала никого, вокруг горы, горы, им нет числа, одинокие домики разбросаны по склонам, чужая жизнь. Из дома выходила в огород, с огорода – во двор, со двора – обратно в дом. Кормила детей, молилась и мыла полы. Такое эко-поселение, вынужденное. И еще интернет. И эти спасительные вылазки в социальную сеть, где можно краешком глаза подглядеть, как небезнадежен мир. Удивительно, но где-то там, в том мире, Ася нашла себе подругу. Патю. И единственная виртуальная эта подруга, неизвестная и далекая, стала нитью, за которую удалось ухватиться.

«Он скажет, что ты ушла из-за нас! Он нас убьет, Ася!»

Нет, сначала Ася позвонила родной сестре, и та, поняв, что произошло нечто страшное, обещала выслать завтра же утром последние деньги – две тысячи рублей. Их не хватит, чтобы уехать далеко, но чтобы убежать и спрятаться первые дни – да.  А затем Ася написала Пате. Она не знала Патю. Они просто иногда по сети вместе грустили о ее несостоявшемся счастье. И Патя ответила: «Я тебе помогу. Доберись до райцентра, найди машину и отправляйся ко мне в Кизляр. Я тебя здесь встречу и оплачу такси». И Ася поверила.

***

«Утром вызвала такси, приехала в райцентр, сняла деньги в банке, расплатилась с таксистом, и звонит сестра мужа. «Тетя Аминат сказала, что ты уезжаешь? Да? Это правда? Ася, ты что?! Ты представляешь, что он с нами сделает? Он скажет, что ты ушла из-за нас! Он нас убьет, Ася!» Но что я могу? Я предложила им ехать со мной. И вот его сестра берет своего сына, младшую сестренку, и мы все встречаемся и сидим в гостинице, ждем, когда освободится водитель, готовый везти в Кизляр. Ну, не на улице же сидеть? Кто знает, где он, что он?

Если он приедет сюда, будет нас искать… Я продумывала каждый шаг! Когда я снимала этот несчастный номер, умоляла: пожалуйста, никому, никому не говорите про нас, я вас очень прошу, это очень важно! И мы там с девчонками сидели, и эти два часа нам казались вечностью. И было безумно страшно, что вот мы сейчас выйдем и его увидим. И тогда конец.

Потом я вышла одна, чтобы найти этого водителя. Водитель просил заплатить ему сразу восемь тысяч, потому что у него не было на бензин, а ехать не меньше шести часов. Я объясняла, что мы едем на свадьбу к сестре, что я смогу расплатиться, когда доедем, а сейчас у меня только девятьсот рублей. Договорились, что заправимся на них и доедем, докуда хватит, а там пересядем… Я вывожу детей, сестер, мы садимся в эту машину, у нас с собой ни еды, ни воды, ничего. Дети начинают плакать. Водитель нам отдал чудушки, которые его жена готовила. И вот мы все так ехали».

***

И Гаджи позвонил. Он звонил и звонил, но Ася не отвечала. Она так сидела в чужой машине, вжавшись в кресло, и смотрела на эту трубку. Он стал слать смс. Мол, салам алейкум. Мол, извини, что вчера не приехал. Мол, зацепился у пацанов. Туда-сюда. Еду с друзьями, накрывай на стол. Ася резко взяла телефон, написала, что уехала, что дома ее нет и быть больше не может, что встретимся на том свете, что прощай. Хватит, писал он. Я знаю, ты где-то рядом. Ставь на стол. Не позорь. Я уехала, писала она, клянусь Аллахом, я не прощу тебе ту ночь, я не прощу тебе ни один удар, я не прощу тебе, я не прощу.

Я дома! — кричал он в смс. Все вещи на месте! Где ты? А потом он понял. Написал, что зарежет. Убьет. Расчленит. Закопает по частям. Отберет детей. Дети с тобой жить не будут. Найду тебя и их. Дети будут со мной. Со мной!

***

«Мы уже почти доехали до Унцукуля, и у нас заканчивался бензин. Я не знала, что делать. Я не знала, как ехать в Кизляр. Уже темнело. Нам, женщинам в платках, ловить машину? Я боялась. Я жила последние годы так, что после шести — только в доме, я не пересекалась с мужчинами, я даже боялась с ними заговорить, потому что он мне запрещал. Он мне внушал, что это стыдно, и я никогда глаза не поднимала. И как так вот сейчас взять и пойти искать машину? И я опять позвонила Пате.

Она выслала нам навстречу таксиста прямо из Кизляра. Он встретил нас по пути, заплатил за нашу машину, мы пересели и доехали, и там Патя нас ждала. Представляешь, ей оказалось лет восемнадцать, хорошо так одета, видно, что из приличной семьи, говорит: «Хвала Аллаху, что я тебя увидела!» Как же сильно я ее обнимала! «Клянусь Всевышним, я никогда этого не забуду! Никогда!». А она: «Я надеюсь, у тебя будет лучшая жизнь. Я не хочу, чтобы кто-то страдал. Я не хочу, чтобы вы думали, что все мусульмане плохие».

Мы переночевали в пустом доме. Горячей воды нет, один диван только, детей уложили, девочки с краешка легли, ночь, тихо и пахнет свежим ремонтом. И опять звонит телефон. И я плачу и кричу. «За что? Просто скажи: за что?! Чем я перед тобой так провинилась, что ты позволял себе так сильно меня унижать?! Я же не проститутка? Ты же меня не нашел где-то на помойке? Неужели меня мать родила для того, чтобы меня били? Чтобы меня унижали? Чтобы мне внушали чувство постоянной вины? Почему я должна это терпеть? Я всегда относилась к тебе хорошо. И я люблю тебя… Но…»

***

Через несколько дней сестры уехали домой, пожалев больного отца. Гаджи пришел к ним, и они рассказали ему все-все. Как бежали в райцентр, как дрожали в гостинице, как голодные дети грызли чужие чуду, как пересаживались за Унцукулем из машины в машину, как спали на одиноком холодном диване в пустом доме в Кизляре, вот где этот дом и вот кто такая Патя… Он им даже не угрожал. Они и так знали: лучше самим рассказать. Он звонил Асе и смеялся. Я все знаю, говорил он. «Вай, красавица! Вот она, моя школа!»

Ася с детьми уехала еще дальше. Уехала очень далеко. Может быть, он ее не найдет. Она устроилась на хорошую работу, пошла к имаму и развелась. Она красивая и успешная, спокойная и счастливая, добрая и смелая, она теперь самая-самая. Она снова приехала в новый город, в свою детскую мечту, в командировку.

Аиша-Галина Бабич