Колумнист «Даптара» — об обыденности домашнего насилия.
…Бить он ее начал в первый же день. Даже в первую ночь. По лицу ударил. За что, почему – не спросила. И потом уже не спрашивала. Позже по лицу не бил, другие места выбирал. «Его друзья-силовики научили», – Ижа говорит о покойном муже с ровной улыбкой. – «Чтобы не видно было». И часто даже синяка не было, а в глазах темнело.
Бил ладонью, бил ремнем, бил мокрым полотенцем.
Сначала другой рукой рот зажимал, чтобы родители не услышали.
«Я быстро поняла, что нельзя кричать. В кармане халата носила веревку маленькую. Прикусывала ее зубами. А однажды он кошелек забыл. Я побежала за кошельком в комнату и задержалась. А он меня в плечо кулаком – и тут соседка на площадку вышла. У нее лицо такое было. Мужчина серьезный, в костюме, жену бьет с размаху, а потом здоровается, как будто ничего не случилось».
Но ничего и не случилось. И не случалось. «Это семейные дела», – говорит Ижа. Свекор не знал, да он болел, умер быстро. А свекровь знала. Но молчала всегда. Не вмешивалась. Однажды только сказала мне: «Ну, жену учить надо!» –хотя он не только меня бил. Сестру мог ударить свою. Но мама его молчала. Говорила дочке: «Всех бьют!» –хотя ее саму муж пальцем не трогал.
А про «всех бьют» Ижа знает и сама.
Всех бьют. Мать били. Тетку били.
Отец Ижи убил мать, когда старшей дочке было шесть. Всем сказали – с лестницы упала.
«Мы тогда в селе жили. Все знали, что он маму бил, даже участковый знал. Но в тюрьму он не сел. Переехал в Махачкалу к сестре – у той муж умер, а детей своих не было. Она нас растила. Нас он не бил, я вообще помню его только со стаканом. Кидал в нас иногда предметы тяжелые – вот у меня на шее след видишь? Это утюг швырнул. Еще слова говорил нехорошие всегда. Говорил – в 15 лет замуж продам, кто больше заплатит, пока не опозорили вы меня».
Отец умер через десять лет. От водки, говорит дочь.
«Мне было 14, Тавуне 16, а Фатиме – 11. И на похоронах мы втроем убегали посмеяться в сарай. Что он умер, и нас не продадут за деньги – радовались. Делали вид, что плачем и убегали. Но Тавус все равно рано выдали замуж. Она не хотела – жених старше на 15 лет, в Турции жил. А хорошо, что вышла – муж ее не бил, сыновья хорошие».
Для Ижы, хромой от рожденья, жениха долго найти не могли.
«Тетка на меня уже рукой махнула. У нее тогда проблема была – Фатима. За ней одноклассник – аварец ухаживал. Тетка говорила: «Только кумык чтобы!» — и засватала ее после школы за дальнего родственника. А она же совсем не умела в селе жить, ей год был, когда мы переехали. А а там коровы, куры. Мы ее два года не видели – пока муж на порог нам ее не положил».
Просто привез в покрывале и уехал домой.
Фатима весила сорок килограмм. Рука была сломана в двух местах. И не дышала почти.
«Я так удивилась. Я не знала, что сказать в ответ. И я не знала, куда пойти. И я знала, что всех бьют».
«В больницу положили ее. Врачи сказали, что туберкулез. Тетка сказала, что она умрет, готовили уже деньги на смерть. А к ней стал этот Султан ходить, одноклассник который. И он ее лечил, лекарства покупал, продукты хорошие. В санаторий отправил потом специальный – а сам поехал к ее мужу. Побил его. И тот дал развод. Сейчас хорошо у нее – в Краснодаре живет, дом большой, дочку родила. Нам не звонит почти. Вы меня не защитили, говорит».
А как защищать?
Всех бьют. Мать били. Тетку били.
И Ижу.
«Хуже всего было – когда полотенцем. Я в своей комнате всегда слышала, как он полотенце выжимает, у него руки такие огромные были. Выжмет почти досуха, дверь прикроет и бьет. По груди. По животу. Когда он уже болел и лежал без сил совсем, то щипал за грудь больно. Я даже подходить перестала близко – мать за ним ухаживала. Когда хоронили – я смеялась. Все сказали, что нервы».
Недавно Ижа женила единственного сына.
Мальчик был слабенький.
Битый полотенцем еще внутри.
Когда отец его умер, 12-тилетний сын спросил Ижу, почему она не ушла.
«Я так удивилась. Я не знала, что сказать в ответ. И я не знала, куда пойти. И я знала, что всех бьют».
Заира Абдуллаева
