Переходящие жены боевиков, самобытная демократия, горянка в политике – переквалифицировавшийся в политики журналист Юлия Юзик рассказала «Даптару», каким она видит развитие Дагестана.
Минувшей весной известный журналист, писатель, автор книг «Бесланский словарь» и «Невесты Аллаха» Юлия Юзик объявила о своем намерении при поддержке фонда «Открытая Россия» Михаила Ходорковского участвовать в предстоящих выборах в Госдуму РФ от Дагестана.
В интеревью «Даптару» Юзик поведала о том, почему решила связать свои первые шаги в политике именно с Дагестаном, каким видит будущее республики, о терроризме на Северном Кавказе и своем отношении к «женскому вопросу».
Своеобразная, но демократия
– Ваши слова: «Если идти в политику, то кавказский регион для меня самый интересный». В чем интерес?
– Как я уже сказала, более десяти лет своей жизни я была профессионально связана с Кавказом. Этот микроскопический на карте регион тем не менее известен во всем мире, и всегда одно и то же: войны, сепаратизм, терроризм. Северный Кавказ – это место силы и мощной энергии. Российские цари и президенты неизменно оставляют след в истории своим отношением к «кавказскому вопросу». Сюда в ссылку отправляли Лермонтова, Толстой и Пушкин черпали здесь свое вдохновение. Но я женщина, и мне хотелось бы не воевать с Кавказом, а заложить основы будущего мира. У меня есть свое видение того, каким может быть Кавказ, если не будет воевать, а расцветет. Я попробую реализовать свои замыслы.
– Объявляя о своем намерении участвовать в думских выборах от Дагестана, вы мотивировали свое решение тем, что много лет писали о Кавказе и хорошо знаете Дагестан. В чем видите основные проблемы современного Дагестана?
– Проблем много, это социальные, экономические, правовые вопросы. Работы непочатый край, в каком бы ты направлении не решил работать. Я десять лет изучала терроризм на Северном Кавказе, женский терроризм, суицидальный терроризм. В международном экспертном сообществе меня знают именно по этой теме. После терактов в московском метро в 2010 году я занималась расследованием того, что это были за женщины, и кто их подготовил для участия в акте террора. Я много общалась с правозащитниками в Дагестане. Все, что я могла сделать в том направлении, я сделала. За последние годы этих поездок и общения с людьми, поняла, что мне хотелось бы сделать что-то на благо республики. Я предложила уделить внимание в первую очередь поднятию экономики и вывода ее из теневой сферы.
То, что Абдулатипов позволяет кипеть политической жизни, это уже плюс
Я еще с 2010 года говорю о том, что в Дагестане высокий запрос на перемены, это регион очень энергичный, ищущий перемен и социальной справедливости. Надо направить эту энергию на созидание, дать молодежи развиваться в бизнесе, политике. Надо попробовать сделать Дагестан образцовой республикой на Северном Кавказе.
– Вы отмечаете, что Дагестан отличается от соседних Чечни и Ингушетии. Чем?
– Тем, что в Дагестане есть жизнь, а Чечня – это выжженное поле. Многонациональность Дагестана не позволила согнуть его какому бы то ни было жестокому диктатору. По сути, здесь, конечно, своеобразная, самобытная, но демократия. И колоссальные возможности для развития экономики.
– Дагестан демократичнее? Демократичнее дагестанцы или дагестанская власть?
– И то, и то. То, что Абдулатипов позволяет кипеть политической жизни, это уже плюс. Но игра ли это, фальшивка, или он реально способен на подлинный дух демократии и новаторства, покажут выборы в Госдуму в сентябре.
Женский инстинкт по-дагестански
– Вас часто представляют, как «автора книги «Невесты Аллаха». Несмотря на то, что в своей предвыборной программе вы решили принципиально не затрагивать религиозных вопросов, наверное, у вас есть свое видение проблемы отъезда дагестанок в Сирию и их многократные замужества за боевиками?
– Да, конечно, я хорошо знаю эту проблему.
– Какой выход вы, как политик, можете предложить?
– Реальность пока такова, что силовые структуры позволяют уезжать всем желающим. В некоторых районах, в Гимрах, например, мне говорили о том, что открыто работают пункты вербовки и отправки в Турцию и Сирию мужчин и женщин. Это довольно жесткий метод realpolitic: чистка собственных авгиевых конюшен чужими руками. Весь пассионарный актив легально убирается из республики, и при этом никаких танков и криков правозащитников. Как политик я вижу выход в предложении Дагестану альтернативы: развитие частного бизнеса, образовательных программ, в том числе девушки могли бы получать образование в педагогической сфере, например, и поднимать уровень образования в республике, работать с детьми, вести социальные программы помощи детям. Нужно создать программу поддержки сельских школ и предоставить финансовые стипендии на обучение и работу талантливым девушкам. Если в дагестанском традиционном обществе так развиты базовые женские инстинкты, их можно направлять не в поддержку мужчин-боевиков, а на гуманитарно-образовательную сферу работы с детьми. Ведь дети – это наше будущее, что мы вложим в него, то и получим.
– Эффективно ли создание социальных гостиниц для таких женщин и поддержка от общественных организаций?
– Да, я считаю, что женщинам надо помогать в адаптации и всячески поддерживать их в этом социально. Я бы видела этот проект вне религии, ведь все мы люди, равные вне зависимости от расы, пола, национальности или вероисповедания. Классический гуманитарный проект помощи женщинам, попавшим в сложную жизненную ситуацию, адаптация их к жизни, помощь ее детям. Я одна воспитываю четверых детей, и прекрасно знаю, что это такое, когда ты вынуждена выживать одной с детьми в государстве, где каждый выживает сам. Поэтому, каким бы жестким политиком я не стала, женщинам и детям я буду помогать всегда и везде.
Пусть каждая женщина, которая чувствует в себе силы, идет в политику. Я лично поддержу каждую
– Еще одна цитата из вашего заявления о том, почему решили начать свои первые шаги в политике именно в Дагестане: «Может быть, следом за мной в политику пойдут молодые женщины из Дагестана. Всегда важен человек, который не побоится быть первым и проложить дорогу остальным». Почему, как вы считаете, эта первая девушка, готовая проложить дорогу молодым дагестанкам в политику, – это вы, а не девушка из Дагестана?
– Меня всегда удивляет, почему женщины в России так болезненно воспринимают успех других женщин. Америка в этом плане идеальная модель того, как одной женщине, решившей заняться политикой, бизнесом или общественными инициативами, тут же в поддержку придут десятки других женщин, и поддержат финансово, юридически, морально. Там колоссально развита взаимоподдержка женщин, это то, чего нам в России ужасно не хватает.
Мое выдвижение в Госдуму вызвало в Дагестане такой переполох, словно я собираюсь участвовать в конкурсе красоты «Мисс Дагестан», и, шутя, можно даже предположить, что кто-то насыплет мне стекла в туфли (шучу). Разве я у кого-то отобрала лавровый венок?
Я прошла свой нелегкий путь, одна поднимаю четверых детей, пережила потерю карьеры в журналистике, годы без работы и отчаяние, когда за тобой четверо детей и что бы ни случилось, ты должна быть сильной и отвечать за их будущее. Наверное, именно это и побудило меня заняться политикой, рассчитывать на свои силы и искать рычаги влияния на процессы, от которых зависит уровень жизни многих людей, меняя этот мир в сторону совершенства.
Если нам невыносимо жить в бедности или нас не устраивают социальные законы, давайте попробуем их изменить вместе! И ради бога, пусть каждая женщина, которая чувствует в себе силы, идет в политику. Я лично поддержу каждую. Пока я мало знаю о таких женщинах на Северном Кавказе, хотя вот, например, в Грузии в политике много ярких, умных женщин, и каждая находит свое место, и они в парламенте и в министерствах и на трибуне. Наравне с мужчинами. Потому что не выясняют, кто из них принцесса, и кому носить корону, а работают, как мужчины, оставаясь при этом женщинами.
Пока мы живем в одной стране, России. Дагестанцы приезжают покорять Москву, и очень не любят, когда им напоминают про национальность, они сразу кричат об ущемлении своих прав, и о том, что они граждане Российской Федерации.
А когда я приехала в Дагестан, дагестанцы начали вести себя точно так же, как москвичи. Это даже мило. Наша Россия – она такая. В 1957 году китайский лидер Мао Дзэдун, поняв ошибочность своей стратегии в экономике, сказал, наконец: «Пусть цветут сто садов, пусть конкурируют сто школ».
Когда появляется конкуренция, это всегда способствует развитию, в экономике или в политике. Так что я надеюсь на новые имена реальных прогрессивных политиков родом из Северного Кавказа. Мы, женщины, зная агрессивность мужчин в политике и бизнесе, должны поддерживать друг друга, только так ситуация в российской политике начнет меняться.
Бэла Боярова
DAPTAR 