Одна из самых известных московских дагестанок – Эмилия Казумова – рассказала «Даптару» о том, как покоряла первопрестольную, про свои страхи и работу.
История горянки, сбежавшей с собственной свадьбы, устроенной родителями, чтобы выйти за любимого человека другой национальности – и вскоре вынужденной бежать уже от него, — да, это про нее. Но история эта прогремела в интернете несколько лет назад, ей были посвящены множество интервью, а также пьесы и сценарии фильмов, поэтому не будем возвращаться ней снова. Кому интересно – зайдите в ЖЖ к kazumochka. Сейчас Эмилия – известный журналист, счастливая мать и жена, а недавно стала пиар-директором популярного российского видеосервиса Rutube. Корреспондент «Даптара» встретился с ней, чтобы узнать, легко ли «чурке» сделать карьеру в Москве, но узнал еще много интересного.
Про Москву
В моей жизни все так складывается, что в нужный момент появляются нужные люди. Однажды Курамагомед Курамагомедов (чемпион мира по вольной борьбе. – «Даптар») мне сказал: «Что ты здесь сидишь, в Дагестане? Тебе надо в Москву ехать». – «Да мне и здесь хорошо». – «Нет, тебе в Москву надо». И вот когда я решилась, это был 2004 год, он мне вдруг звонит и говорит: «Подходи, я тебя кое с кем познакомлю». И познакомил с двумя девушками-москвичками, попросил их встретить меня в Москве. Я дружу с этими девушками до сих пор. Сейчас одна уехала в Нью-Йорк, другая в Пятигорск, но мы до сих пор общаемся. И вот я приехала в Москву на автобусе, а они чуть раньше прилетели на самолете и встретили меня.
Я была в шоке от Москвы – от дорог, от города, от девушек за рулем. Первая работа – на Арбате, все вокруг такое московское. С деньгами, правда, было не ок, но девчонки меня сильно поддержали. До сих пор чувствую себя обязанной за то, что они так помогли мне в первый год.
Про работу
На первой работе – это было новостное интернет-СМИ – я проработала два месяца и ушла со скандалом, потому что заплатили мне в два раза меньше, чем обещали. Потом полгода сидела без работы, рассылала резюме куда только можно. И вот наконец пришло письмо: «Не хотите ли прийти на собеседование?» «Конечно, да!» Бегу на собеседование. А это информационное агентство, ориентированное на страховой рынок. Что такое страховой рынок – я понятия не имею, но работа нужна. Мне их генеральный директор говорит: «На самом деле мне было интересно на вас посмотреть, вы из Дагестана, такое резюме интересное. Скажите: а вы думаете на русском языке или на дагестанском? На русском? Ну давайте попробуем».
Было время, когда я стеснялась своего акцента.
И вот он мне присылает первый текст, который нужно было отредактировать, я его читаю и не понимаю ни одного слова! И я тупо удаляю самые непонятные абзацы. Через пару дней он меня зовет и говорит: вы очень приятный человек, но вы не справляетесь, давайте расстанемся.
Я вышла из его кабинета, посидела, подумала… У меня в тот день еще в метро украли последние 150 рублей и проездной из сумки, я вообще была на нуле, на дне. (Люблю вспоминать это время!) И я вернулась к директору и говорю: «Дайте мне шанс. Я умею фотографировать». Вспомнила, как меня Расулов (Сергей Расулов – ответственный секретарь и шеф-редактор газеты «Новое дело» в 1992-2007 годы. – «Даптар») учил, что где должно быть в кадре. Давайте, говорю, я вам сделаю фотораздел на сайте, на всех отраслевых мероприятиях будем снимать, найдем спонсоров для раздела. Он говорит: отличная идея, достает фотоаппарат, завтра мероприятие – вперед. Я стала ходить на все эти мероприятия, а он стал замечать, как я общаюсь с людьми, и сказал: «Вам надо быть пиарщиком». Нашли мы спонсоров под этот раздел, его хорошо смотрели, всем нравилось.
Но потом меня схантили (схантить – переманить, от англ. headhunting — охота за головами. – «Даптар») конкуренты, тоже в пиар-агентство страхового рынка. И хорошо зажилось. А дальше одна работа пошла за другой. Потом снова захотелось в газету, и как раз «Новые Известия» предложили перейти к ним в отдел экономики, оттуда в отдел политики GZT.RU, оттуда в «Версию» редактором отдела политики. Там я немножко психанула. Ну, рано было туда идти. Еще не написалась я, еще не обленилась, не повзрослела для того, чтобы быть редактором отдела, никуда не ходить, не ездить каждый день, не общаться с людьми, не писать. Мне стало скучно. На тот момент я думала, что я такая звезда журналистики, бросила заявление на стол, ушла и опять сидела полгода без работы.
Про москвичек и дагестанок
Чем отличается женщина в Москве от женщины в Дагестане? Свободой. В Дагестане нет свободы. Даже у тех, кто думает, что у них она есть. У мужчин, напротив, там свобода есть, а тут – нет. Здесь женщины часто держат своих мужей под каблуком. Иногда слышишь такое: «Ну что, завтра встречаемся?» – «Если жена отпустит». Или: «Жена забрала у меня машину, едет с подружками встречаться». Сначала у меня выпадал глаз от удивления, а потом привыкла.
Здесь мужчина может рассказать, как совершил геройский поступок, не забрав выпившую жену из кабака в три часа ночи. А в Дагестане совсем другие страсти. Мне недавно рассказали реальную историю. Одна женщина увела из семьи мужика. Женила его на себе, родила детей, а какое-то время спустя он ушел к любовнице. И вот проходит год-другой, мужчина узнает, что у него рак. И возвращается к этой женщине, второй по счету жене. А за то время, что его не было, она уже завела себе любовника, которому сказала: какого черта я теперь за ним, больным, должна смотреть? И приказала любовнику убить больного раком мужа. В день икс любовник приходит к мужу и стреляет в него. Убегая с места преступления, он кладет в карман брюк пистолет и случайно выстреливает в свои гениталии. В общем, он, истекая кровью, сбегает, а женщину сажают в тюрьму. В этот момент все продюсеры должны заплакать, потому что ни один сценарист не придумает такое, а если и придумает, то ему не поверят.
Про прогресс
Мы живем в хорошее время. У нас есть морозилки, где можно держать всякие полуфабрикаты. Есть посудомоечные машины, стиральные машины, есть мультиварки, микроволновки. Когда моя мама была молодой и у нее было трое детей, у нас каждый день были гости. И не было стиральной машинки. Она стирала постельное белье вручную, более того – кипятила, подсинивала, крахмалила и зимой таскала эти тяжелые тазы с мокрым бельем на улицу, чтобы развесить. И она не жаловалась. А я все время ною. У меня вот спина болит посуду мыть, поэтому мне нужна посудомойка. И когда я говорю: я так устаю, потому что утром встаю в 6:30 и ребенка веду в садик, – мне стыдно, потому что вспоминаю маму. Она никогда не жаловалась на усталость и не берегла себя. Другое дело, что теперь имеет из-за этого проблемы со здоровьем.
Про «чурок»
У меня был случай, когда из-за этого я ушла с работы. Случайно увидела переписку, в которой два человека из моей компании назвали меня чебуреком. И смеялись надо мной в этой переписке, говорили, что я русского языка не знаю и так далее. Тогда меня это сильно расстроило, а сейчас я могу сама сказать, что я чурка и мне можно ошибаться. Хотя я знаю людей, для которых русский родной, и они пишут «жи-ши» с буквой «ы». Они говорят «пролежни конкурентов», пишут «еденица» или «коммерческий директор по продаже рекламы». Очевидно, знание языка от происхождения не зависит. Всегда вспоминаю Познера, который приехал в Россию в 17 лет и за пару месяцев выучил русский язык так, что набрал максимальный балл на вступительных в МГУ.
Было время, когда я стеснялась своего акцента. В 2005 году я попробовала пойти на телевидение, сняла несколько репортажей, и одна тетка мне сказала: «– Эмилия, у вас нет будущего на телевидении». – «Почему же?» – «У вас дичайший акцент. Валите отсюда, и чтоб я больше вас не видела». И все, у меня жуткий депресняк. Я набивала рот фундуком и вслух читала газеты, работала над собой. А потом попала в ежедневную газету, где мне постоянно приходилось общаться с разными людьми по телефону. Это давалось мне с трудом из-за комплексов. А потом у меня появился постоянный эксперт, которому я часто звонила, и он каждый раз мне говорил: «Ой, Эмилия, ваш голос просто мед для моих ушей. Спрашивайте». И постепенно истерика по поводу акцента сошла на нет. Да, я говорю с акцентом, и что теперь? Я же не скрываю, откуда я родом. И потом, я знаю людей, приехавших из Ростова или Воронежа, у них тоже свой говор. Они, например, хэкают.
Про Дагестан
Я не слежу за событиями в Дагестане. Иногда вижу что-то в соцсетях, новости мама рассказывает по телефону. Приезжаю раз в один-два года и вижу, как быстро все меняется. Каждый раз радости от поездки все меньше. При этом есть очень умные и интересные люди. Я смотрю их инстаграмы, читаю твиттеры и мне кажется, что они живут на какой-то другой планете.
Всегда разрываюсь между семьей и работой.
Когда я рассказываю своим коллегам или друзьям про Дагестан, все сразу хотят приехать, а я понимаю, что если десять лет назад им можно было показать светский Дагестан, то сейчас его нет. Да, можно позиционировать Дагестан как что-то этническое, традиционное, но как светское место – нет. А хочется же привезти и сказать: вы думаете, что мы тут зверьки, а мы культурные, интеллигентные, светские люди – но это уже невозможно. Да, мы зверьки, но у нас есть горы, эгей!
Про соцсети
Раньше я думала, что когда сидишь в соцсетях, листаешь ленты в инстаграме, в твиттере, это снимает депрессию. Потом поняла, что социальные сети для меня – очень сильный раздражающий фактор. Листаю ленту и все время думаю: что я делаю в этой жизни не так? Почему я никуда не езжу отдыхать, не успеваю на выставки, в театры, на концерты? Но самое ужасное – все красивые и худые. Я попереживаю, а потом начинаю с собой договариваться, что вот прими себя такой, со всеми своими 70 килограммами. Но договориться с собой проще всего, поэтому я собираю рюкзак и иду в спортзал. А потом снова ем пирожные, потому что очень их люблю. При этом я знаю, что если захочу похудеть, я это сделаю – в пошлом году я похудела по Дюкану на десять кг и во многом благодаря соцсетям, которые следили за моими результатами.
Про жизненный план
Мой жизненный план очень простой. Я хочу родить еще двух детей, хочу не работать, не ходить в офис, сидеть дома. Мне хочется открыть кондитерскую. Поставлю прилавок в каком-нибудь торговом центре. По субботам люди будут выходить из гипермаркета и покупать у меня пахлаву к чаю. Хочется что-то печь и продавать, потому что в Москве найти хорошую выпечку проблематично, эта ниша еще не занята. Хотя, говорят, филиал «Венской сказки» уже открылся. Думаю, она завоюет Москву своими сигаретками. Лет восемь назад в Москву пришли осетинские пироги. Никто не знал, что это такое, была только одна пекарня. А сейчас осетинские пироги – это бренд.
Или вот, например, грузины. Они сделали из своей кухни дорогое удовольствие. Мы как-то зашли в такой грузинский лакшери-ресторан (лакшери – от англ. luxury – роскошь, сегмент рынка товаров роскоши и услуг класса люкс. – «Даптар»), принадлежащий одной известной телеведущей. Заказали шашлык, порция которого стоила 1500 рублей. Нам принесли мясо – три маленьких куска, при виде которых можно расплакаться. Мясо даже не пахло углями. Никакого вкуса, никакого удовольствия. Но люди приходят туда и говорят: какой прекрасный грузинский ресторан! Я считаю, что дагестанская кухня может составить конкуренцию и грузинской, и азербайджанской. Потому что чуду с тыквой – это гениально. И если приготовить его не ленясь, с жареным луком, орехами, тмином, то азербайджанские кутабы ему сильно проиграют. И люди будут ходить, потому что с одной стороны они всегда ищут что-то новое, а с другой, когда ресторан перестает быть новым, мясо перестает там пахнуть углями и готовится в каком-нибудь электрогриле. Такая у меня мечта: лакшери-ресторан хинкалов, чуду и курзе. Классно же? И какой пиар Дагестану!
Про счастье
Все говорят, какие бедные и несчастные женщины. А мужчины счастные? Мужчины, которым приходится все на себе тянуть: родителей, жену, детей? Почему их никто не пожалеет? Я выражу непопулярное мнение, но женщины сами так захотели. Они хотят быть министрами, бизнес-леди, начальниками всякими. Но при этом никто не снимает с них обязанности по воспитанию детей и сохранению домашнего очага. Им трудно, да, но они сами выбрали этот путь. И я тоже всегда разрываюсь между семьей и работой. Вот вчера я пришла с работы, и у меня оставались кое-какие дела, которые надо было бы закончить, а я варила тефтелевый суп. А иногда бывает, что много работаю и не уделяю внимания ребенку – забыла, когда в последний раз читала с ним книги. В этом тяжесть женской доли? А как же наши бабушки, которые на себе таскали медные кувшины с водой? И не только в горах, не только в Дагестане, везде так.
Всем тяжело в одинаковой степени – и мужчинам, и женщинам. Все говорят: солдатские матери – бедные, несчастные женщины, а солдат самих никто не хочет пожалеть? Бедных несчастных мальчиков, которых отправляют неизвестно куда.
Кстати, в Дагестане женщины, которые хотят жить нормально, они, собственно, так и живут. Путешествуют, модничают, делают шикарные фотосессии с беременными животами. Все нормально у них, и мужья у них понимающие, все гармонично. А если женщина хочет страдать, она будет страдать везде…
Наталья Крайнова
Фото: Юлия Ханина, «Теленеделя»
Make Up: Юлианна Цвейтцих
Одежда/стиль: Оксана Егорова
DAPTAR 