Мужское дело

«Женщина неразумна, не способна противостоять слабостям, она эмоционально уязвима, податлива, лишена логики и порой ума». Аиша-Галина Бабич о том, почему мужчина боится дать хоть немного свободы женщине.

Гамзат был красивым парнем. Этот прямой с горбинкой нос, ровный и твердый профиль, горская осанка хозяина жизни. И походка у него была выточенная, каблук к каблуку, носком вверх, не то, что у бездельников-родственников, ленивыми шажками заваливающихся в дом вдруг, перед обедом, на всю неделю.

Но говорил Гамзат иногда странные вещи.

— Мужчины не любят активных женщин, — говорил.

Я скромно и без дурных намерений, с опаской, уточняла:

— Что значит «активных»?

— А тех, которые выступают.

Выступать – это не только разговаривать или иметь свое мнение. С этим Гамзат кое-как смирился: пусть уж женщина говорит, пусть имеет мнение, он ее уважает. Но бывает, что в этом пронизанном асфальтной пылью городе женщина вдруг решается чем-то заняться, и это что-то приносит ей доход. И она добивается подозрительных успехов.

— И вот начинает вертеть-крутить! – формулировал Гамзат, изображая руками медленно перекатывающийся неуклюжий бессмысленный шар. – А командовать – это все-таки мужское дело.

Командовать он умел. Шутка ли, четыре сестры и все младшие, да еще молодая, застенчивая, с классическим румянцем на щеках жена, в плотном, будто бы чехол на машину, хиджабе. Перед Гамзатом ни одна не присядет, а жена так и вовсе сутками стоит у стены робкой тенью, даже если вечер устремился в ночь и муж давно опустошил стол перед кричащим непристойности телевизором.

Здесь, на Кавказе, я впервые встретилась со строгим разделением дел на «мужские» и «женские». Откровенно говоря, «женских» дел я не видела, в основном это были и не дела вовсе. Зато «мужские» — подстерегали меня повсюду. Например, на пляже, куда я однажды заглянула, чтобы, приподняв подол юбки, увлажнить стопы живой каспийской водой.

Пляж – это совершенно мужское. Здесь на законных основаниях можно свистеть и улюлюкать, разглядывать всех этих неприличных девушек, играть в карты, пить пиво и рассуждать о том, что море – для мужчин.

Здесь было шумно и грязно, задорный мат местных подростков разносился по побережью. Редкие женщины возлежали на матрасах в длинных платьях с короткими рукавами, повязав символические косынки поверх волос, девушки обнажали плечи резко, с вызовом, вонзая в горизонт острые черные бусины накрашенных глаз. Парни в смешных шортах гоняли друг друга вдоль берега, и у кромки воды строили песочные конструкции горластые дети.

Но «приличные девушки на пляж не ходят» — даже чтобы просто заглянуть за поверхность воды, в темно-голубую бесконечность, и пропустить между пальцами пару горсток песка. И хотя мне казалось, что речь идет, вероятно, о моральных устоях, об общественном договоре, вроде необнажения тела и соблюдения целомудрия, местные мужчины мне разъяснили иначе. «Не женское это дело», — сказали они.

Пляж – это совершенно мужское. Здесь на законных основаниях можно свистеть и улюлюкать, разглядывать всех этих неприличных девушек, играть в карты, пить пиво и рассуждать о том, что море – для мужчин. Загорать, плавать – разве женщина должна? Нет, женщина не должна. Впрочем, что уж «должна – не должна», тут женщина всегда не должна, и это многое упрощает. Мужчины возмущаются, даже если пляж исключительно женский, с каким-нибудь шариатским уклоном.

«Я своих сестер туда не пущу», — опять же объяснял Гамзат. И не потому, что случайному Магомеду на вертолете захочется наглядеть себе женских тел, хотя и это сам по себе весьма логичный довод. А просто, как вы догадываетесь, — не женское это дело.

Оставим, в конце концов, пляжи, эти спонтанные хранилища скрытого разврата. Женщине не положено созерцать морской пейзаж и возлежать на матрасах — кто же будет хранить домашний очаг, пока она прохлаждается? Тем более ей не положено посещать курорты, санатории, дома отдыха, отели и прочие места, где скрытый разврат переходит в явный. Туризм – это совсем не женское дело, ибо путь полон опасностей, а мужчина, будучи от природы защитником, не может допустить, чтобы женщина так рисковала.

Кино или ресторан, занятия спортом, вождение автомобиля – все это опасные предприятия, о которых женщине не следует помышлять, если она желает оставить о себе след в истории как «порядочная, не помню, как звали». Это вам не какая-нибудь «активная женщина» или, не дай Бог, бизнес-вумен. Самостоятельность, независимость от мужского кошелька и даже от мужского мнения – страшные вызовы нового времени, которые, по мнению большей части дагестанских мужчин, разрушают непоколебимые устои кавказского общества. Вот женщина начинает участвовать в общественной жизни, куда-то ходит, кому-то звонит – и цо-цо-цо, плакали ваши хинкалы.

Женский досуг в Дагестане весьма ограничен, если речь идет о таком виде женщины как «покорная жена». Ее отдых – медитация над большим тазом с водой во дворе под мелодичный лязг оттираемых губкой кастрюль. Редкая ее свободная минута проходит за сериалом в доме сестры мужа под надзором любимой властной свекрови. И такая жена ощущает себя вполне комфортно, пока разноцветные блага цивилизации не ворвутся в ее дом вместе с залетной гостьей из большого города.

И вот уже она слушает рассказ о торговых центрах и салонах красоты как сказку о Золушке, и в ней неизменно начинают борьбу «покорная жена» и «современная женщина». Эти две стороны, как добро и зло, непримиримо и жестоко бьются, пока в очередной раз добро не превращает женщину в приложение к кухне, а соблазны улетучиваются через только что вымытое окно.

«Отгораживать своих женщин от невинных и иногда вполне полезных занятий – прекрасный метод «воспитания» женщины».

И если ее мечты нечаянно прорвутся наружу робким намеком, вдруг открывая перед мужем страшные подробности женского мышления, над семейной жизнью зависнет глобальная угроза. Муж, в лучшем случае, закроет двери в дом любым подругам, способным своими соблазнительными монологами нарушить вековые традиции семьи, а в худшем – объяснит жене на своем, мужском языке, что ближайшая ко двору гора – это и есть ее пляж, ее курорт, ее салон красоты, ее жизнь и ее кладбище. И лучше не ускорять.

Я часто слышу о том, что отгораживать своих женщин от невинных и иногда вполне полезных занятий – прекрасный метод «воспитания» женщины. А когда я слышу о «воспитании» женщин, то все уже знаю наперед: женщина неразумна, не способна противостоять слабостям, она эмоционально уязвима, податлива, лишена логики и порой ума, и мужчина, будучи бесспорно обладателем всех этих прекрасных качеств, буквально вынужден терпеть рядом с собой такое вот существо. Потому что женщина, так уж Бог устроил, может рожать…

Но если посмотреть на этих мужчин в упор, а потом приподнять их наманикюренными ногтями над этими косными и неповоротливыми установками и как следует потрясти, то из их многочисленных карманов и прочих закоулков личности посыплются на старинный паркет их генетические страхи, вдолбленные еще в детстве бессмысленные стереотипы, нажитые в семье и обществе комплексы, нереализованная жажда власти и еще много всякого такого, о чем мало кто догадывается, когда оно аккуратно зашито в подкладочку той самой заботливой женской рукой.

Аиша-Галина Бабич