«Иногда стреляют. Недавно был такой взрыв!»

В Москве вышли чеченские дневники Полины Жеребцовой.

В московском издательстве «Corpus» вышла книга документальных дневников о чеченских войнах. Быт, судьбы, жизнь и смерть посреди руин. Русские, чеченцы, и многие другие мирные жители оказались заложниками политических амбиций власти. На протяжении десяти лет Полина Жеребцова писала свой дневник.

«Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994-2004 гг.» — документальная книга о 1994-2004 годах в Чеченской Республике. История в книге берет свое начало 1994 году, в столице ЧР, городе Грозном. Там жила, девятилетняя Полина, которая вместе с семьей оказалась во время боевых действий в самом эпицентре. В семье Полины разные предки: есть русские, чеченцы, евреи, украинцы и татары. Девочка быстро взрослеет под бомбами, учится выживать, спасать маму, работать. Но даже под бомбами она читает книги, влюбляется, дружит и ссорится.

В своем дневнике Полина описывает происходящее вокруг с соседями, военными, друзьями и врагами. В ее доме почитаются Тора, Библия и Коран. Она оказывается вне религий и национальностей. В 2011 году был опубликован первый том дневника Полины за 1999-2002гг (время второй чеченской кампании) после чего автору из-за преследований и угроз пришлось уехать в Финляндию. В результате Полина получила политическое убежище.

Daptar, чьим автором является и Полина, публикует отрывки из новой книги.

 

Купить электронную книгу
Заказать книгу

 

15.03.1995

Мансур приходил. Принес муки на лепешку. Его семья ушла от нас. Еще стреляют, но не так сильно. Они жили у нас, пока сильно стреляли.

У Мансура есть друг. Он живет в соседнем доме. Они всегда вместе ходят. И у них есть подружка с длинным светлым хвостиком. Ей лет шестнадцать. Я ее терпеть не могу!

Тетя Марьям приехала, потом уехала. Некоторые соседи вернулись. Сосед Рамзес со второго этажа всю квартиру коврами завалил, не пройти.

А тетя Варя, мама Мансура, пришла и стала говорить, что все плохо. Ее муж давно уехал, ее с детьми бросил. Уехал в командировку и не вернулся. Нашел другую жену. Мама погадала на картах и сказала ей, что он однажды приедет. Надо ждать!

Я написала стихи:

Всю жизнь мечтаю я,

Как в сказке

В безбрежном океане плыть.

Свободной быть.

И вольной быть.

Вдали увидеть остров тайный,

Где изумрудная листва,

Где волны плещутся на берег.

Там все друзья и мир всегда!

 

18.03.1995

Мама сдурела. Ночью сильно стреляли. Я несла коптилку и уронила. Взрыв!!! Банка из рук упала и покатилась. Пол загорелся и диван. А воды нет.

Мы за водой на колодец ходим. Далеко. Там снайпер часто по ногам стреляет. Воды в доме одно ведро. Мама вылила ведро на пол. Дым пошел. А полы воняют и горят дальше. Мы взяли ведро у тети Марьям, еще полили. Пожар!

Чуть квартира не сгорела. Я перепугалась. Мама меня избила. А сегодня утром притащила к зеркалу и отрезала мои волосы. У меня волосы были ниже плеча. Каштановые. Она меня обстригла налысо. Сказала:

— Это наказание! Надо быть внимательной! Ты мне паркет загубила!

На паркете всего одна дощечка сгорела. Но мама не простила. Избила и волосы обрезала. Я сидела и плакала перед зеркалом. Подбородок дрожал. Мне было противно смотреть на себя. Потом пришла тетя Валя.

Ахнула:

— Ты, Лена, с ума сошла?!

И мне сказала:

— Почему ты к нам не прибежала? Мы бы тебя спрятали!

Теперь я надела большой платок. Иначе все дети будут смеяться и обзывать меня.

 

19.03.1995

Мы ходили за водой. Труба далеко за садами, где речка Нефтянка. Были дети, женщины. Все с ведрами, бидончиками. Там иногда сильно стреляют из автоматов, мы падаем и лежим.

Мама не простила из-за коптилки. Когда много детей было, она подошла и стащила с меня платок. Сказала:

— Вот как я ее наказала! Теперь она лысая и страшная, потому что была неаккуратна и огонь попал на пол!

Все дети смеялись. Стали говорить: “Лысая башка, дай кусочек пирожка” и хохотали. А я стояла и плакала. И кажется, что мне лучше умереть, чем жить.

Зачем я живу?

Поля

 

20.03.1995

Сегодня день рождения. Мне 10 лет!

Я в большом платке, и видно только лицо, как у матрешки. Мама подошла, обняла меня и сказала:

— Я погорячилась, наверное. Вот, возьми!

И сунула немного денег.

— Это тебе на мороженое! — сказала она.

И пошла по делам. А я сижу и думаю, что мне не нужны эти деньги. Мне ничего не нужно. Она не любит меня. Никто не любит.

Пришли тетя Валя и Аленка. Принесли старое варенье из абрикосов. Это — подарок.

 

 

02.04.1995

Мы ходили на консервный завод. Это далеко. Нужно идти пешком часа четыре. Я, мама, Аленка и тетя Валя. Там можно взять кабачковую икру. Срок годности пропал. Но есть можно, если пережарить. Все носят и едят. Там тысячи банок!

Мы шли через дома и сады туда. Там были сотни людей и корреспонденты. Иностранцы. Они говорили на непонятном языке. Мама сказала, они из Англии и Франции. Эти дяди дали мне и Аленке конфеты!!! Настоящие! Шоколадные! И ушли. Они что-то фотографировали. А мы сразу все конфеты засунули в рот и съели. О, как вкусно!

Мама и тетя Валя взяли много банок икры. Мы будем обжаривать ее на сковороде!

Но было и страшно. Когда мы шли туда, есть дорога, где едут машины. Эта дорога недалеко от консервного завода. Там лежал человек. Не человек, а такой черный скелет. Немного одежды. Лицо и руки скушали собаки. А середину поели, но не совсем. А рядом сгоревший танк. И больше не было трупов.

Мама и тетя Валя отвернулись и прошли мимо. А я и Аленка остановились. Мы смотрели. Я видела его ребра. Они такие были странные, и куски одежды приклеились вроде. Мама и тетя Валя давай на нас орать. Мы побрели дальше. Потом я Аленке говорю:

— Вдруг он зашевелится?

Аленка завизжала.

Обратно не хотели идти той же дорогой, но пошли. И опять я не испугалась. Посмотрела. Лежит.

Все ходят мимо, а он — лежит. Собака подошла, понюхала. Мы отогнали ее палкой.

Решила звать его “танкистом”. Он погиб, сгорел в танке. Он русский. Где  его друзья? Почему он лежит на дороге?

 

06.04.1995

Ох, и страшный сон! Танкист приснился. И вроде он мертвый — весь черный, горелый, а живой!

И шевелится. Ползет куда-то. Я кричала. Маму разбудила. Мама опять дала подзатыльников.

 

09.04.1995

Были на “Березке”. Там очередь была. Давали коробку с красным крестом. Гуманитарная помощь. Я принесла домой. И вижу — сыр. Я так сыра хотела!!! Отрезала кусочек. Пожевала. И фу… Это оказалось мыло.

Я есть хотела, думала, сыр. Мама открыла консерву. Это тушенка. И мы ели ее из банки ложкой.

 

11.04.1995

Пыль. Воняет непонятно чем. Стреляют. Все война.

Опять ходили на консервный завод. Икру едим. Противная, гнилая. Но тетя Валя жарит ее на сковороде с маслом, и ничего. Можно макать лепешку и есть. Я ждала, когда мимо танкиста пойдем.

Мама и тетя Валя прошли быстро. И Аленка с ними. Я картонку тащила, чтобы его накрыть. Нашла коробку, разломала, чтобы длинная картонка была. А его нет нигде. Смотрю, а в канаве! Кто-то с дороги в канаву спихнул. Мимо машины едут, люди идут с тачками за икрой кабачковой, а он в канаве лежит. Бедненький!

Собаки ножки доели. Вкусно, наверное.

Остались только ребра да кости. Страшно смотреть. Но я решила накрыть картонкой.

Мама увидела, как закричит:

— Дура! Дура! Иди оттуда!

Я не знала, что делать, но картонку вниз бросила. Чуть промахнулась.

Мама подбежала, за руку схватила. Кричит:

— Собака картонку не снимет, думаешь?! Не трогай и не смотри!

И обратно мы этой дорогой не пошли. Прости, танкист.

Поля

 

15.04.1995

Мы с мамой ходим на базар “Березку”. Продаем дедушкины удочки. У дедушки было много удочек. Он был рыбак! На Волге рыбачил. Дядьки покупают. Рыбу будут ловить.

Мы покупаем рис, макароны.

Иногда стреляют. Недавно был такой взрыв!!! Взорвали солдат в машине на остановке. А другие солдаты стали стрелять. И все бежали. Падали. Товар бросили.

Мы забежали к одной тете в дом и там в сарае сидели. Потом пошли домой. Еще долго стреляли.

Я и мама лежали на траве, и я все думала, прилетит мина или нет. Но не прилетела.

Домой пришли, а там Аленка, Васька, тетя Валя и тетя Дуся. Они слышали взрывы, сидели в коридоре. За нас молились, чтобы нас не убило. Спасибо!