Автор книги «Невесты Аллаха» Юлия Юзик размышляет, почему кавказские девушки становятся смертницами.
В 2003 году я написала книжку с «харамным» названием — «Невесты Аллаха». Она была о чеченских смертницах, которые взрывались сначала в Чечне, потом в России. Я пыталась выяснить о них все, что можно было выяснить 21-летней девушке, приехавшей одной на войну, ездившей по этой самой Чечне, утопая в грязи и горе, и чудом не отправившейся прямо из грозненских развалин к праотцам.
Почти год они мне снились, эти девушки, в жизнь и смерть которых я бесцеремонно вторглась, – Марина, Заира, Хава, Луиза и много других имен. Потом мне потребовалось еще пару лет, чтобы дойти до сути, исправить ошибки, понять по-взрослому, без спешки, эмоций, сбившегося от ярости дыхания. После Чечни я была в Израиле, где интересовалась уже палестинскими смертницами, пытаясь найти общее, вычленить частности. Мне казалось, что о девушках-бомбах я знаю и понимаю почти все. Пока не случилось 20 марта 2010 года, и в московском метро не взорвались Мариам Шарипова и Джанет Абдулаева из Дагестана.
Никогда не смогу принять и понять того, что мужчины используют женщин как вещь, как бомбу
Вот тут-то я и поняла, что здесь совсем другая история. Что объединяло девушек из Чечни и Палестины? По сути, главным было то, что их родня земля оказалась оккупированной. Да, я знаю, нынешнее международное право столь зыбко, что с термином «оккупация» надо быть осторожнее. Государство Израиль, основанное в 1948 году провозгласило возвращение евреев на историческую землю, принадлежавшую им еще во времена Ветхого Завета. Но палестинцы с этим не согласны до сих пор, — выгнанные из домов, в которых они жили, они оказались в большом лагере с колючей проволокой, — тот же библейский Вифлеем, как далек он сегодня от того прекрасного Вифлеема из стихов и рождественских поэм! В 1994-ом, а потом и в 1999 Россия ввела войска в Чечню с целью «восстановления конституционного порядка» (чеченская рана будет бередить Россию еще много-много десятилетий, если не столетий, но то, что я видела в Чечне, все же очень похоже было на слово «оккупация»). Люди в камуфляже, с автоматами, овчарками, колючей проволокой на КПП, паспортным режимом, зачистками, пришедшие на родную землю, убивающие по одной только прихоти, — всем вот этим, напоминающим страшный сон.
Я помню, как долго кружила в мартовской чеченской хляби, ища в Бамуте дом террористки Мутаевой. Какие-то люди посоветовали ехать мне в Валерик, потом в Ассиновскую, и вот там я нашла, наконец, этот дом. Точнее, домом назвать это было никак нельзя — жалкая лачуга. Постучалась, мне открыла дверь сутулая женщина в черной одежде, с полубеззубым ртом – несчастная мать. И она долго говорила о том, как в Бамуте сгорело все: их дом, семейные фотографии, как скитались они в нищете, как уходила из дома по вечерам дочь Малижа, молиться и говорить о Боге, а потом уехала в Назрань, якобы работать, и была расстреляна российским спецназом при штурме Театрального центра. Тут все очень понятно, и очень страшно, и хотелось быстрее покинуть это место, из которого кричало – безысходность .
Из мест воюющих, загнанных под «колючку», бомбардируемых страхом и ненавистью, из разбитых домов приходят к нам террористы-смертники. Им нечего терять, им остается лишь ненависть, которая осколками убьет и нас.
Но с Дагестаном история получилась почти противоположная: именно женщины-смертницы привели сюда автоматы и спецоперации. Как будто чей-то злой ум учинил эту страшную провокацию.
Начало 2010-го. Я хорошо помню его. Я путешествовала по Дагестану самостоятельно, поднималась в Унцукуль в цветущие абрикосовые сады, свободно ездила по селам, и дружелюбно звана была в гости. А потом были эти взрывы в метро, началась кампания травли Дагестана в российских СМИ. Из отца Мариам Шариповой сделали российскую версию Бен Ладена. Закрутилось-понеслось, и вот спустя четыре почти года: Расул, отец Мариам, мертв, мать Джанет едва не потеряла разум от горя, мертвы десятки, сотни молодых людей, которые поверили, что Аллаху нужны их страшные жертвы. Они ни за что не хотят возвращаться к родителям, отстреливаются до последнего патрона, будучи окруженными в доме-ловушке, а потом выдергивают чеку и с именем Аллаха погибают. Дагестан затянуло в кровавую мясорубку после двух этих женщин, взорванных в московском метро. Зачем они это сделали и почему? Нужны ли мусульманам эти страшные теракты? А вот бумеранг после них больно бьет и по Дагестану, и по исламу.
Первый шок, который я испытала, приехав в Балаханы в дом Мариам, это достаток и комфорт, в котором жила девушка. Я никогда раньше не видела, чтобы из таких домов шли на смерть отчаявшиеся. Не было никаких причин убивать себя так жестоко и у юной Джанет. По сути, нарушался весь привычный набор причин и предпосылок для будущей смертницы.
Но что-то же было? Было. Джанет была вдовой, но на момент своей смерти она повторно была замужем за амиром джамаата, как поведал мне мой очень осведомленный источник из той среды. Именно он принимал участие в подготовке и отправке Джанет в Москву. Мариам Шарипова состояла в исламском браке с боевиком Вагабовым, которого спустя несколько месяцев после теракта в метро убьют в Гунибе. Вагабов много лет учился в Пакистане, то есть прошел долгую спецподготовку на базах, где готовят таких вот «воинов джихада». Обучившись, они расходятся по миру, возвращаются домой, и занимаются тем единственным, чем они умеют. В Пакистане Вагабов научился не только хорошо стрелять и партизанить, но и «изгонять джинов» с помощью «намоленной воды» и палок, это видео какое-то время висело на ресурсе Guraba. «Лечил» он и Мариам, после чего отправил суженую в Москву.
Когда всплывают факты причастности «братьев» и мужей к убийствам и отправке на теракт, это вызывает истерику в обществе. Такую реакцию вызвала история первой чеченской смертницы Хавы Бараевой, описанная в моей книге. Хава росла с отцом, без матери, и в подростково-юном возрасте попросту ушла из отцовского дома к почти ровеснику «дяде» Арби и стала жить у него. Женщина, родом из того же села, что и Бараевы, знавшая эту семью, рассказала много чего дикого, неприемлемого, что я честно описала в книге. И про странные нравы этих общин, и про волшебные таблетки, которыми Бараев угощал своих друзей (от которых появлялась эйфория и необузданное чувство радости), — чем тебе не «намоленная вода»? Именно из дома «дяди» Арби девушка отправилась на смерть, прихватив с собой 16-летнюю подругу. Вот тут, в этих местах, переплетаются, увы, и палестинские, и чеченские, и дагестанские истории. В них мало чистоты, но много грязи, и попранной веры юных.
Я знаю, что революции делаются не в белых перчатках, и накануне революции 1917 года тоже было много крови, террора, и одним из центров распада империи и терактов был, опять же, нефтепромысловый Кавказ, а точнее – Баку. И, может быть, спустя сто лет спираль истории выносит нас в смутные времена, и опять в те же края. Может быть… Но внутренне я никогда не смогу принять и понять того, что мужчины используют женщин как вещь, как бомбу, начиненную мясом, что под лозунгами джихада в распыл идут женщины, сестры, матери…
Юлия Юзик
DAPTAR 